Из жизни Димы Карандеева

Студенчество подняло рюмки и вновь чокнулось молодостью.

– Как странно, – сказала Оля Елагина, – как все происходящее похоже на американский фильм ужасов: молодежь приезжает на отдых, и с ними там обязательно должно начать что-нибудь происходить. Как стемнеет, кто-нибудь должен обязательно следить за ними и по очереди убивать.

– Ну, не чернушничай, – сказал Вася бывшей возлюбленной.

– Десять негритят… – вдруг прошипел Презя, хватаясь за горло и, как слепой, ища рукой, за что ухватиться, – в «Десяти негритятах» я бы должен был откинуть копыта уже за обедом. Кстати, никто не видел, на стенах не развешаны детские считалочки?

– Ага, – загоготал Тузиков, – один любил бухать, и их осталось пять. Ха! Ха!

– В любом случае, повторюсь: дорогие дамы, кому страшно будет ночью, приходите ко мне. Только по очереди, – опять подал голос Презя.

– Фу!

– Презя, какой же ты пошляк, – сказал Телкин. – Спите, девушки, спокойно, ваш сон будет охранять настоящий рыцарь, то есть я…

Глава 3. Пообвыклись

Так здорово получилось, что на майские праздники была отличная погода. Солнце сияло ничем не хуже, чем летом. Присутствовало ощущение, что очень жарко. Все переоделись в майки, шорты или юбки. Только Сандрик по-прежнему сидел в черном балахоне «Гражданская оборона».

– Сандрик, ты не спреешь? – спросила его Фобейко.

Сандрик что-то буркнул под нос.

– Панк не может себе позволить надеть шорты, – пояснил Презя. – Долг панка никогда не снимать униформу. И только когда он поймет, что запах от его балахона мешает не только окружающим, но и ему самому, то по панковскому кодексу ему разрешается переодеться в черную майку, но обязательно с такой же надписью. Да, Сандрик?

– Ты бесполезен, – мрачно сцедил Сандрик.

– Сандрик, – сказал Вася, – там наверху, по-моему, есть томик Бакунина. Тебе обязательно надо туда заглянуть.

– Ребята! – прервала его Бубликова. – Ребята! Девчонки! Я хочу загорать! Я что сюда приехала – про панков слушать?! Я хочу загорать! Полезли через окно на крышу, расстелим там чего-нибудь и будем загорать. Я бы даже позагорала без лифчика, если бы парни за нами не увязались. – Последнюю фразу она добавила чуть тише.

– О! – радостно возопил Презя. – Без лифчика? Никогда не перестану восхвалять алкоголь, и это опять его благое действие! Идите, идите, девушки, мы не будем подглядывать! – и он подмигнул Телкину.

– А мы чем займемся? А нам что делать?! – возопили хором отвергнутые парни.

– Дел очень много, – обстоятельно начала Бубликова, – займитесь уборкой по дому, придумайте что-нибудь с отоплением на ночь – все же в доме похолоднее, чем на улице, и займитесь баней.

– Да, – присоединилось к Бубликовой одно из первых Васиных мечтаний, Громова, – а мы пойдем загорать, и чтобы, когда я вернусь смуглой как мулатка, дом блестел и благоухал.

Делать было нечего – ребята занялись уборкой, а девушки исчезли по комнатам и через какое-то время появились в ярких купальниках.

– Держите меня семеро! – закричал Презя. – Хотел, ты богиня!

– Татьяна, я не ожидал, что у тебя такая фигура, – это вмешался футбольный фанат.

Василий просто молчал, не зная, на ком остановить взгляд.

Даже Сандрик, казалось, заинтересовался происходящим и вынул из одного уха наушник.

Громова была в зеленом купальнике. Складывалось впечатление, что она уже где-то загорела. У купальника был такой верх, что автоматически хотелось дождаться, когда Еленина пышная грудь из него выскочит.

– О, Громова! Громы и молнии!.. – вырвалось у Телкина.

На Бубликовой купальник был белый, почти прозрачный. Вася знал, что если девушка в таком купальнике будет выходить из воды, то считай, всему пляжу показана бесплатная эротическая программа. И даже на Вилкиной темно-синее бикини смотрелось отлично. Несмотря на то, что Вилкина сутулилась, фигура ее выглядела обстоятельно из-за неплохих бедер. А на Котельниковой, как ни странно, купальник был закрытый.

– Мальчики, глаза сломаете, – сказала Громова немного манерно.

Девушки взяли пляжные подстилки и пошли на второй этаж, чтобы начать процедуры.

Презя изложил план действий.

– Итак, пацаны, ждем, пока они разденутся, и айда чинить баню – оттуда вся крыша должна быть как на ладони. А Сандрик может остаться здесь и вдоволь порукаблудствовать.

Взяв веники и тряпки, мужская часть коллектива отправилась к деревянному срубу. Телкин шел, и на каждром шагу его преследовало сильное желание оглянуться и посмотреть на крышу, где под ярким солнцем лежали институтские красавицы.

– Ну, господа, можно! – скомандовал Презя, и ребята разом повернулись лицом к дому.

Зрелище было крайне приятным, но недолгим. Девушек было видно несмотря на высокий куст и деревья, стоящие у крыльца. Институтские красавицы, лежавшие на спине, завидев ребят, почти синхронно перевернулись на живот. Мгновение было коротким, но поразило избранных. Вася увидел грудь Громовой…

– Нимфы! – сказал Тузиков.

– Богини! – присоединился к нему Презя.

Телкин промолчал, только лишь вздохнул.

– Одна Фобейка, зараза, в лифаке осталась, – заметил Презя.

Но Тузиков был категоричен:

– Спасибо ей за то, что у нее есть совесть, и она заботится о нашем чувстве прекрасного.

Глава 4. Вечер первого дня

Жара сменилась легкой прохладой. Мужская часть коллектива утомилась: как-никак адаптировать дом и баню к жизни – дело не из легких. Компания опять расселась на веранде первого этажа.

– Тем, кто столько работал, полагается немного выпить, – сказал Презя. – Сегодня даже Сандрик показал себя достойным человеком – вытер тряпкой весь второй этаж, и за это ему объявляется большое анархическое спасибо. Шурик же Тузиков проявил чудеса технического знания и починил часы с маятником, что висят на первом. Но, господа, есть и небольшое осложнение: я, простите за подробность, видел, что Сандрик опять ссытся, не доходя до туалета, у деревьев. И я вынужден повторить, господа, что отовсюду будет пахнуть панковской мочой.

– Через это Сандрик надеется приобщить нас к панк-культуре, – вмешался Телкин. – Но прошу всех не поддаваться на провокации, сейчас мы включим магнитофон и начнем ди-ско-те-ку!

Это была прекрасная мысль. Вскочили и стали расчищать пространство. На улице быстро темнело. Уже не верилось в то, что весь день была такая жара и благодать.

Магнитофон включили в розетку. Оттуда зазвучало «Prodigy». Молодежь ударилась в буйные танцы. Вася Телкин скакал, как оглашенный, на ходу придумывая движения. Танец Прези был синтезом украинского гопака, русских и латинских танцев одновременно. Девушки, глядя на него, смеялись и хлопали в ладоши. Сандрик сидел в углу и не участвовал в общем веселье.

– Женщины, – сказал Телкин, – будьте людьми, пригласите представителя другого крыла молодежи.

Но никто не обратил на его слова никакого внимания. Вася сел на диван и стал наблюдать за танцующими девушками. Громова двигалась однообразно, но очень эротично. Бубликова вытворяла движения в духе фильма «Криминальное чтиво». Это выглядело заезженно и пошло, и Вася перевел взгляд на улицу.

В доме напротив никого не было, в доме, что справа, тоже абсолютно темно. Дом слева заслонен от глаз большим серым сараем. На улице за забором горел один тусклый фонарь.