Из жизни Димы Карандеева

Он играл и в Кремле, на светских приемах, ездил выступать в страны соцлагеря; побывал и в США, где познакомился с великим Эдвардом Бертоном.

Он сочинил множество гитарных пьес. Его дочь, игравшая на пианино, любила перекладывать произведения отца на близкий ей инструмент. Отцу нравилось, как звонко и по-новому они звучали. Звук фортепиано был прекрасен, и мелодии находили новое воплощение…

Дочь умерла от сердечного приступа в пятьдесят три года, внуков у старика не было. Странно, говорят, что гитаристы чаще всего умирают от болезней сердца, но на этот раз жизнь распорядилась иначе.

Старик на похоронах не плакал, а стоял, немного сутулясь, около могилы, и в голове его звучала музыка.

Теперь он играл на Арбате. Он вставал рано и шел сидеть на маленьком стульчике в рядах арбатских музыкантов. Старик оказался тут, потому что его время прошло, а сам «продавать» свои концерты он так и не научился.

Он было ходил к знакомым некогда музыкантам, пианистам Леснеру и Воронину, которых когда-то привел на сцену, с его помощью они стали настоящими звездами, но Леснер сказал, что в его джазовом трио уже есть гитарист, а Воронин – что теперь играет поп-музыку и старику вряд ли понравится такое играть.

Старик играл на Арбате в дождь и слякоть. Прохожие проходили мимо, кто-то останавливался и кидал деньги в открытый гитарный чехол, что лежал у ног музыканта. Его пытались согнать с места то и дело появляющиеся полицейские. Но он всегда возвращался на свое место.

Когда под вечер он ехал домой на метро, то удивительным и новым для старика стало понимание, что пассажиры отсаживаются от него. Он и сам чувствовал, что от него стало нехорошо пахнуть, но вот отсела одна женщина, вот другая…

В тот день старик почувствовал боль в сердце. Неожиданно позвонил старый знакомый, музыкант из тех нескольких гитарных учеников, что у него были. И вот старик вышел из дома и отправился на концерт, думая, что может статься, это «последний бой» в его жизни. Он шел с гитарным кофром в руках, а мысли его опять вертелись вокруг гитары: «Может, хоть следующие поколения научатся пристраивать свой талант?.. Может, хоть им повезет?.. Эх, как жалко, что я не воспитал достойную смену…»

Он играл долго. Зал рукоплескал ему, как когда-то, он видел много добрых улыбок. Кто-то даже подарил ему цветы.

Когда старик хотел уходить из ДК, он вдруг услышал музыку, заинтересовавшую его. Это были звуки гитары. Старик подошел ближе к сцене и посмотрел на молодого длинноволосого парня, который появился там после него. Тот творил быстрые гитарные арпеджио, играя что-то вроде каприсов Паганини, но было видно, что перед стариком – не только виртуоз, но и настоящий музыкант. В конце выступления молодой гитарист сыграл одну из известных лиричных пьес старика, которая называлась «Струны». Называя так пьесу, старик имел в виду «струны души», своей души.

Старик умер на следующую ночь. Последнее, о чем ему долго вспоминалось, это была его семья: дочь, играющая на фортепиано, и ее смуглая мать. За окном его квартиры дул ветер, шли трамваи, изредка гудели машины, и в этом мире как будто ровным счетом ничего не менялось.

    3 марта 2017

Джаз

    Посвящается Е. Ч.

– Ой, я волнуюсь, – он слышал, как она сказала это перед тем, как выйти на сцену. И это было так неожиданно, что он еще мгновение продолжал думать о ее словах, когда ее пальцы уже коснулись клавиш и по зале старинного особняка разлетелись брызги шопеновских арпеджио.

Зал был полон, кто-то снимал происходящее на видео, а она общалась с публикой между песнями и фортепианными пьесами, отвечала на вопросы, которые присылали ей в скомканных записках. Она улыбалась искренней улыбкой, не пытаясь казаться слабее, чем есть, как это часто делала ее знакомая балерина, входя в доверие к зрителям и состоятельным поклонникам.

Потом люди с мест называли свои любимые мелодии, и Ольга тут же обыгрывала их в джазе. Публика реагировала бурно, а в конце одной авторской песни из зала на сцену поднялся неловкий сутулый мужчина в пиджаке и подарил артистке цветы. Принимая их, она улыбнулась, позволила ему чмокнуть себя в щеку, и он, краснея от счастья, удалился на свое место так же нескладно, как пришел.

В завершение концерта зал аплодировал Ольге П. стоя, а она была довольна, и не из тщеславия: она буквально искрилась сознанием того, что принесла счастье стольким людям одновременно, одарила их любовью. Это был принцип ее жизни – любовь. Она говорила об этом в интервью, иногда повторяла в микрофон со сцены, отвечая на вопросы публики, иногда эта тема всплывала во время бесед с музыкантами ее оркестра; бывало, она касалась ее в разговорах с посторонними людьми.

После выступлений Ольга вся светилась, ее близкое окружение не могло налюбоваться на нее, и никто не мог понять, откуда в ней столько энергии, и ей приходилось открывать свой простой секрет: «Даря людям любовь, получаешь ее вдвойне».

В тот вечер в старинном особняке в центре Москвы поклонники задарили ее цветами, и, радостная, она скрылась в гримерке, или в помещении, ее заменяющем, за тяжелой изразцовой дверью.

Он же стоял у входа и курил. Ему было поручено взять интервью у известной певицы и пианистки, и он еще совсем недавно сидел за столиком кафе и составлял вопросы.

Он знал, что, кроме концертов в больших залах, Ольга часто выступает бесплатно для людей, не имеющих возможности заплатить за билет. И люди, к которым она пришла, чтобы петь, не верят, что такая, как она, в конце вечера запросто сядет с ними пить чай. Поездки с концертами для детей-инвалидов буквально на край света, областные общества ветеранов войн – она успевала всюду.

Сергей мял в руке листок с вопросами, иногда клал его в задний карман джинсов, а потом снова доставал на свет. Брать интервью у известных людей ему было не впервой – в «Московской афише» он работал достаточно давно, но волнение все равно не оставляло его. Например, совсем недавно он, ощущая неловкость, выспрашивал у одной известной балерины Д. про тернии на ее пути к славе, и та гордо отвечала ему, что ей было несложно, ведь чем лучше ты танцуешь, тем больше тебе платят.

Про Ольгу П. Сергею удалось вычитать в Интернете много интересного. В детстве в музыкальную школу ее взяли с трудом (сказали, что слух и чувство ритма у нее отсутствуют). А через много лет даже зарубежная пресса окрестила ее «Моцартом в юбке» за веселую жизнерадостную музыку, которую Ольга сочиняла. Грустные мелодии в ее творчестве были крайне редки.

Когда, готовясь к интервью, Сергей смотрел в Интернете ролики с Ольгой, ему на ум невольно приходило, в каких разных образах она предстает, как всякий раз непохожа делается на себя предыдущую. Ольга была то тихой лиричной героиней со скромно подоткнутыми в пучок волосами, то не строгой, но чувствующей свою ответственность за все происходящее на сцене руководительницей джазового коллектива. В другой раз она превращалась в ритмично танцующую исполнительницу самбы или вдруг становилась рыжеволосой красавицей, раскованной, но доброй ведьмой, этакой новой Маргаритой, исполняющей песню «Колдунья»…

В одном из роликов ей подыгрывал гитарист Киселев, знакомый Сергею по юности и еще тогда раздражавший его своим позерством. «Вот проныра, – подумалось Сергею, – я бы такого хитрована в коллектив не взял, у него все равно в игре душевности не хватает, всё пыль в глаза пускает. Но как-то ее очаровал, наверное. Небось, лапши на уши навешал доброму человеку. А толстый какой стал! Все от морального падения!»

Сергею вообще окружающая действительность часто казалась грустной, он не находил в ней такой желанной справедливости, а особенно в последнее время происходящее вокруг – в стране, в мире – вызывало в его душе только грусть.

В одном из телеинтервью, которое привлекло внимание Сергея, Ольга долго рассказывала ведущей про свои фольклорные экспедиции по далеким русским деревням и про свое понимание Родины. Сергею эта тема была близка, и он с интересом выслушал про любовь Ольги к русской музыке и композиторам.

Ему уже казалось, что он готов к интервью и достаточно владеет материалом, но тут на каком-то из сайтов он наткнулся на информацию, что Ольга разведена с мужем и дочку воспитывает одна. Это тоже, в свою очередь, вызвало его удивление – кто уйдет от такой? «Правда, может, ушла она?»

Судя по альбому фотографий на ее странице в «Фейсбуке», летом Ольга ходила с дочкой и детьми с соседних дач на пруд купаться, читала им книжки вслух (они собирались вокруг нее в кружок), и на одном из фото щекастый кудрявый ребенок положил голову ей на колени.

И вот после очередного удачного концерта Ольги П. Сергей дожидается ее около гримерки. Рядом с Сергеем караулит выход Ольги здоровенный охранник. Журналист начинает разглядывать пиджак охранника и считать складки на его шее, и в этот момент появляется она…

– А… это вам я обещала ответить на вопросы? – говорит певица.

Лицо ее довольно, хоть она чуть устала. Для него непривычно видеть красавицу Ольгу так близко, и ему становится немного не по себе. А ведь это он год назад смог «допросить» заезжих знаменитостей Джо Беккера и самого Манчини. А тут хоть и известная певица, но своя, русская – значит, чего стесняться?..

– Если вы не против, пойдемте в кафе, – предлагает он.

– Пойдемте, – соглашается она.

Громила в пиджаке шагает за ними по пятам. Ольга кивком головы указывает охраннику остаться возле кафе, и они садятся за столик у окна.

Сергею интересно посмотреть на нее вблизи… Кожа молодая, лицо без морщин, хотя, казалось бы, у часто улыбающихся людей должно быть много морщин вокруг глаз… Еще такие белые зубы, когда Ольга улыбается… Его всегда интересовало, откуда у артистов такие улыбки и чем им надо за это пожертвовать?.. «Интересно, сколько Ольге лет?» – мелькает у него мысль.

– Ну, спрашивайте, вижу по листку, вопросов много написали, – говорит она и глядит в окно, а он расправляет на столе свой «вопросник» и начинает…

– Большое спасибо вам, что согласились… «Московская афиша»… Меня зовут Сергей… Скажите, Ольга, почему такое внимание джазу? Ведь у нас с этого миллионером не станешь. За джаз хорошо платят за границей.

– Ну, здесь дело не в деньгах. Я знала, на что шла… – начинает она, а он тут же, продолжая волноваться, задает следующий вопрос.

– Скажите, а много у вас было в этом году гастролей? – вопроса этого в списке не было, и Сергей замер от его неумности и детскости. Но певица, не растерявшись, ответила:

– Год был хороший, много гастролей. И в Сибирь прокатилась, и по средней России поездила, в Италии была, в Индии, в Америке тоже. Вообще, график есть на моем сайте. Но важнее всего, что выступала в России. Я вообще считаю, где родилась – там и пригодилась. Это про меня. Не раз предлагали остаться за границей, но я Россию люблю. Нет, повсюду себя хорошо чувствую, но долго жить в другой стране не могу.

– Эх, Рахманинов… – вздохнула она, отвечая на другой его вопрос. – Более русского композитора, чем он, нет… Кто еще так нашу душу передал!.. У него ведь все чувствуешь – поле чувствуешь, рожь чувствуешь… – она на мгновение прикрыла глаза.

Сергею надо было выспросить что-нибудь про личную жизнь, это должно быть интересно публике. Это всегда интересно публике. Ему было неловко задавать такие вопросы, они казались ему слишком личными, но его начальник, главный редактор «Московской афиши», настаивал на подобных выпытываниях. Сергей спросил… и Ольга, опять не растерявшись, шутя, ответила, что хоть до определенного возраста и выглядела как «мальчик в кедах», но были и в ее жизни интересные моменты. И поведала любопытную романтическую историю еще из времен своего обучения в консерватории, как один поклонник, будущий известный композитор, сочинил для нее двенадцать прелюдий в ре миноре. Всех музыкантов оркестра ради Ольги он одел в майки зеленого цвета – это ее любимый цвет – и всю залу украсил обожаемой ею сиренью.

***

Личная жизнь Сергея складывалась не так радужно, как ему бы хотелось, и совсем уж не была такой, какой представлялась ему судьба Ольги. Журналист развелся, оставил квартиру жене и сыну, а сам теперь снимал комнату в хрущевке.

Сергей приходил к ребенку два-три раза в неделю в означенные дни.

Жену свою он когда-то сильно любил, но потом с ним случилось что-то вроде разочарования в женщинах, и разочарование это длилось уже очень долго. Ну как, как на свете бывает такое, что Мила казалась ему лучшей, а потом стала совсем не близким человеком, с которым нет общих интересов? Тогда, много лет назад, она еще встречалась с другим, а он так влюбился в нее, что пел ей под окном песни, под которые она засыпала. И как же он был счастлив, когда она предпочла его!

«Это было ошибкой, мне не повезло, – все твердил он, спустя годы… – Почему никто не запретил, не помешал, почему не раскрыл мне глаза? Почему так устроена жизнь, что только одна попытка? На вторую квартиру мне уже не заработать, у меня совсем не осталось сил… Чертов капитализм!» Но в итоге Сергей все равно все валил на себя, это он, он виноват во всем. И, пожалуй, так было правильно. Но иногда его настроение давало сбои, и он напивался…