Из жизни Димы Карандеева

Сын тоже часто его расстраивал. Как отец он все переживал по поводу современных детей – малолетних рабов компьютеров и модных игр.

Когда-то Сергей тоже жил музыкой, он был барабанщиком в группе. Музыка занимала все его время и мысли, но потом надо было кормить семью, и он вынужденно оставил это занятие, хоть и любимейшее, но не приносящее прибыли. Меломаном, правда, он оставался и по сей день – полки в его съемной квартире тоже узнали тяжесть дисков, в основном с инструментальной музыкой. Иногда он с ностальгией вспоминал былые времена и концерты со своей группой, радостных поклонниц, готовых сесть на колени к героям, только что сошедшим со сцены.

– Знаете, Сергей…. Ведь вас зовут Сергей? Мне кажется, вы искренний человек, а такое сейчас редкость… Мне почему-то так кажется… По глазам… А искренность – это, наверное, в людях главное…

И вот они уже гуляли в парке вдвоем (Ольга отпустила охранника, сказав ему, что на сегодня его работа завершена). Сергей рассказывал ей что-то о своей жизни, а певица жаловалась на инфантилизм современных мужчин, даже известных, а он говорил ей, что если мужчинам России в больших количествах умирать в бесконечных войнах и конфликтах, то почему бы при жизни не дать им немного пофилонить? Она на это заявление улыбнулась, но возражать не стала.

***

– И откуда ты такой взялся?! – восклицала она чуть позже. И он понял, что заинтересовал ее.

Сергей говорил ей какие-то комплименты, спрашивал что-то уже для себя, а не для «Московской афиши». Вдруг Ольга остановилась посредине парковой дорожки и после очередного его вопроса с грустью произнесла:

– Ну вот, опять я на пьедестале, а мне так хочется тепла, обычного человеческого тепла…

***

Сергей проснулся, как обычно, на своем продранном диване в съемной квартире. Рядом с кроватью стояла недопитая бутылка коньяка. Было десять часов утра. Он, как это уже не раз случалось с ним, проспал на работу. Точнее, на небольшую подработку. За окном лил дождь. В стране был очередной экономический кризис, и не так давно Сергею урезали и без того маленькую зарплату.

«Чертов капитализм! Я ненавижу его, – понеслись в голове уже привычные мысли. – С такой зарплатой я не ощущаю себя человеком! Не могу ощущать!»

Но все, что было с ним в таком ярком сне, продолжало явственно стоять перед глазами, Сергея не покидало прекрасное чувство, так напоминающее влюбленность… Чувство, вкус которого он уже думал, что забыл насовсем… Закрыв на мгновение глаза, он снова видел красавицу Ольгу, все так же плавно перебирающую клавиши фортепиано, теперь уже на фоне шикарных интерьеров в холле какого-то величественного здания…

Сергей вспомнил, что сегодня вечером ему предстоит брать интервью у этой известной артистки. Вчера он долго к нему готовился, рылся в Интернете, а потом позволил себе то, от чего уже не один раз зарекался – напился (теперь, когда он жил один, то волей-неволей часто срывался).

И вот вечером Сергей попал на живое выступление Ольги, приятное впечатление легкой влюбленности из сна не покидало его, так что, увидев певицу на сцене, он как будто испытал дежавю.

Ольга спела несколько русских народных песен в джазовой обработке, а также известные джазовые шедевры, «Cry me a river» особенно затронула его душу. А когда прозвучала «Killing me softly» и он невольно стал припоминать некоторые строчки этой песни в классическом исполнении Перри Комо, на глаза навернулись слезы.

Она разбередила мои раны,
Пела о моей жизни,
Нежно убивая меня своей песней.
Нежно убивая меня своей песней.

Он забыл все свои проблемы, так ему стало хорошо. В нем появилось что-то похожее на надежду, веру в неслучайность и ненапрасность происходящего на земле, в то, что все когда-то станут счастливыми в этом мире, полном искажения и обмана, или за его пределами, но обязательно станут счастливыми, не могут не стать…

    2015

Гастроли

    Посвящается Е. Ч.

Можно ли это было назвать прослушиванием? Дина просто сказала, что ей по музыкантам все понятно и до того, как они возьмут первую ноту или подключат инструмент в колонку. Он был удивлен, но обрадован. Стоял, растерянно улыбаясь, а она энергично ходила туда-сюда, вся в своих мыслях. Ивану показалось, даже напевала себе под нос какую-то тему.

Партии гитары были не сказать чтобы сложные, но Иван знал: схватывать на лету – пожалуй, это не про него. Придется посидеть за разучиванием, но он обязательно справится, в этом он был уверен.

А сразу ли он влюбился? Потом он сам иногда задавал себе этот вопрос, определенный ответ крутился где-то и не находил выхода. Наверное, впервые его внимание приковала к себе ее осанка, когда она сидела за фортепиано. Он наблюдал за Диной со спины, ему захотелось подойти и втянуть носом аромат ее шеи и лопаток, которые предоставлял взгляду вырез ее платья.

С другими музыкантами Иван познакомился на репетиции. Бас-гитарист Чувылкин ему не понравился, он казался слишком самовлюбленным. Барабанщик Илья выглядел жизнерадостным, скрипач Сергей равнодушным, а Антон, про которого Ивана тут же тайком оповестили, что это муж Дины, выглядел усталым мизантропом.

Дина была мила, говорила: «Мальчики, а теперь с первой цифры…» А Иван иногда заглядывался на певицу и не успевал вовремя вступить. Антон был задумчив, иногда вяло раздражителен, бывало, переругивался с Чувылкиным. Казалось, он ревновал Дину ко всем подряд. По-видимому, это были его внутренние проблемы, находящие выход в скандалах. Он ругался и спорил даже с известными музыкантами, с которыми их коллектив сводил концертный график. Порой Дина не знала, что делать с мужем. Иногда со стороны казалось: он сильно ее раздражает. Антон был приятен внешне, но Дина была настоящая красавица – гибкая и пластичная, вокал она спокойно могла бы совмещать с профессией экзотической танцовщицы.

Иногда члены коллектива на репетициях начинали друг с другом пререкаться – Чувылкин чувствовал себя звездой и позволял себе свысока критиковать коллег. Однажды спор Антона со скрипачом Сергеем чуть не перерос в драку. «Ты будешь меня учить аранжировке? Я вообще-то и композиторское заканчивал!» – огрызался Сергей на мужа Дины. «А я говорю, это место у тебя никуда не годится!» – не прекращал спора Антон. Через пару минут прозвучало примитивное «Пойдем выйдем!» И только вмешавшейся с какой-то шуткой руководительнице коллектива удалось разрядить обстановку. По музыкальным вопросам с Диной не спорил никто.

Во время выступлений в клубах Дина в гримерке добродушно общалась с коллегами-музыкантами, Антон же, напрягаясь, сидел поблизости, разминаясь на инструменте. Его жена в очередной раз, улыбаясь, заговорила с какой-то «звездой». Антон отложил в сторону гитару и во все глаза уставился на «звезду». Со стороны казалось удивительным, что стоит ревновать к тем, кто только на сцене является воплощением мужественности, а в реальной жизни вряд ли испытывает интерес к женщинам.

На гастролях Чувылкин возмущался качеством гостиниц и в голос кричал, что не желает жить в одном номере с коллегой по группе. Иногда ему вторил Илья. Селились не в шикарных гостиницах. Ивану нравились длинные коридоры с такими, казалось бы, банальными деревянными дверями, обычные завтраки, состоящие из зеленого горошка и сосисок, а Чувылкину, по-видимому, требовался исключительно уровень сервиса пятизвездочного отеля.

Иван постоянно невольно занимался наблюдением за Диной. Как-то он поймал себя на том, что его мучает тот факт, что Дина и Антон поселяются в одном номере. И хоть это закономерно для мужа и жены, но Иван ничего не мог поделать со своей ревностью. Иногда ему хотелось, едва обосновавшись на новом месте, идти и узнавать, как там Дина, что сейчас происходит в ее жизни, и ему казалось обидным и он впадал в настоящее отчаяние, когда подходил к закрытой двери их с Антоном номера. И ничто не могло ему дать еще хоть пять минут созерцать объект своего интереса.

Как-то Иван сделался невольным свидетелем и даже участником скандала между Диной и Антоном. В тот вечер он так же, как и в предыдущий, прохаживался по длинному, совсем еще советскому коридору гостиницы.

Он услышал крики из-за закрытой двери номера Дины и Антона.

– Ты спала с ним? – орал Антон.

Дина молчала.

Дверь открылась. Певица быстрым шагом вышла в коридор, Антон выскочил вслед за ней.

– Я знаю, ты с ним спала! – опять выкрикнул Антон. – Вы исчезали на два часа! Ты вернулась и сразу легла спать.

– Ты – псих! – Дина отвечала спокойно. – У меня просто нет сил с кем-то спать, мы же вчера весь вечер репетировали.

– Нет сил! Сил у тебя как у лошади! Оправдываешься, значит, не права – правило такое! Сука!

Последнее слово явило вспышку в голове Ивана.

Иван поспешно вмешался в семейный конфликт. Он не мог поступить иначе.

– Как ты можешь так говорить! Немедленно извинись! – начал он.

Антон повернулся.

– Заступничек нашелся! – зашипел он. И в следующий момент музыканты сцепились.

Антон ударил Ивана первым. Ивана пошатнуло, но он тут же неумело ответил Антону. Следующий удар его был увереннее и остановил пыл Дининого мужа. Было видно, тому расхотелось драться.

У Ивана была рассечена губа, и кровь попала ему на рубашку.

В тот вечер, после драки, Иван уже собирался ложиться спать, но в дверь его гостиничного номера постучали. Это была Дина. Она переступила порог и остановилась в прихожей.

– Мой герой, – сказала она не поймешь как – то ли шутливо, то ли серьезно. – Спасибо, ты защитил мое честное имя.

А потом она вдруг заговорщически ухмыльнулась и продолжила.

– Я верная жена. Я никого никогда не обманываю. Но есть такое правило: если очень хочется, то можно, – произнесла она и в следующий миг поцеловала Ивана в губы, сама открыла дверь номера и в следующее мгновение скрылась за углом коридора. Иван долго еще стоял на месте ошарашенный и очарованный.