23 рассказа. О логике, страхе и фантазии

– Я же просил вас обойтись без резких движений. Вы поступаете неразумно, – мой голос звучал дружелюбно на 50%. Ровно настолько, чтобы собеседник понимал фальшивость моего дружелюбия. – Итак, вернемся к вашему работодателю…

– Пошел к черту! – прохрипел он, силясь вырваться.

– Боюсь, это невозможно, – ответил я. – Знаете, мой новый друг Свистун сообщил мне, что это именно вы орудовали инструментом, когда вырезали у него рот и вырывали горло. Знаете, что при этом чувствуют?

В темноте пронзительно завыла циркулярная пила. Держу пари, мой несговорчивый собеседник даже не понял, откуда она появилась у меня в руке. Другой рукой я схватил его за горло и приблизил вращающийся диск к самому его лицу.

– Ты будешь говорить?

***

Как вы уже, скорее всего, догадались, он все рассказал. Даже больше, чем я от него требовал. Робо-кабаре приносило господину Томпсону убытки – робо-артисты в труппе были посредственные, а денег на настоящих звезд он тратить не хотел. Зато, проходя по улицам Робот-Сити, не раз замечал по-настоящему талантливых уличных актеров, которые были достойны выступления на лучших площадках города, но прозябали на улицах. Это и навело его на преступный замысел. Толстяк выполнял грубую физическую работу – запугать бедного робота без определенного IP-адреса и увезти его в багажнике машины не составляло для него труда. А мой поверженный собеседник – Мистер Шрам-На-Щеке – был птицей более высокого полета: робо-технологом, совмещающим функции программиста с повадками хирурга-садиста. Свой шрам он получил, когда одна из его жертв – бедолага-чечеточник со 119-й авеню – попытался сопротивляться. За это чечеточник лишился не только способности отбивать ритм на грязной мостовой. Его полностью разобрали на запчасти, а голову швырнули в канализацию.

Дела у мистера Томпсона пошли на лад. Публика валом валила на артистов, которым были успешно пересажены программы и органы их более талантливых, но менее удачливых собратьев. Впору было бы и остановиться, но мистер Томпсон вошел во вкус. А, кроме того, публика всегда требует чего-то нового. С этим я готов согласиться.

Выяснив все, что я хотел, я встал. Робо-технолог остался лежать на полу и судорожно кашлял. Возможно, у него была сломана грудина.

– Я… я все рассказал… – прохрипел он. – Вы… обещали…

– Да-да, – кивнул я. – Лично я вас больше пальцем не трону.

Он расслабился, но тут же затрясся вновь, когда услышал, как кто-то, шлепая по полу металлическими ногами, отделился от стены. Потом шорох раздался со стороны кухни. Со всех сторон к этому садисту приближались его бывшие жертвы. Свистун. Мим. Танцовщики. Фокусник. Певица. Скрипач. Я вышел из комнаты в тот момент, когда он начал кричать.

***

Через несколько дней я снова отправился в робо-кабаре. Новых номеров в репертуаре за это время не прибавилось: я лично проконтролировал это. Кроме того, найти нового робо-технолога для темных делишек можно, но это дело не быстрое. Догадывался ли Томпсон, куда делся его помощник-живодер? Скоро мне это предстояло узнать.

Я прошел через знакомую рамку-детектор, и робот-лакей приветствовал меня по всем правилам:

– Добро пожаловать снова, мистер Тьюринг! Робо-кабаре к вашим услугам!

Я не стал указывать ему на тот немаловажный факт, что мой предыдущий визит в этот храм искусства закончился в мусорном баке.

– Да-да, спасибо! Можешь дать мне тот же столик. Мне нравится номер.

– Да, конечно, мистер Тьюринг.

И вот я вновь восседаю за столиком 13. Сегодня здесь шестеренке было негде упасть: робо-официанты сбились со своих металлических ног. На сцене выступало гитарное трио роботов в сомбреро: хорошо поставленными горластыми голосами они пели по-испански о том, что любовь бывает только раз. Я мог бы получить удовольствие от их пения, если бы не знал, что не так давно троица нелегальных робо-иммигрантов насильно лишилась своих чудесных голосов, а следовательно, и средств к существованию.

Я огляделся и стал разглядывать публику вокруг. За соседним столиком сидела влюбленная парочка – они были явно сосредоточены друг на друге. Чуть дальше трое мужчин с огромным интересом смотрели выступление псевдомексиканцев. Попадались и столики со зрителями-одиночками – такими, как я: в глаза особенно бросался тип с пышными усами и бородой. Он явно ждал чего-то, и когда объявили следующий номер, усач бурно зааплодировал. Выступал мой знакомый «я-всего-лишь-исполняю-свой-номер» Король Свиста, известный как Лже-Свистун.

Его выступление было безупречно – он знал это, как знал и мистер Дж. Дж. Томпсон. Иметь в своей труппе гениального свистящего робота – настоящая удача. Лже-Свистун был достоин грома аплодисментов. Но когда он закончил, не раздалось ни одного жиденького хлопка. В переполненном кабаре стояла гробовая тишина.

Лже-Свистун заерзал на сцене в свете прожекторов. Он не знал, как ему поступить. По программе полагалось раскланиваться под аплодисменты, но их не было!

Но тут ему пришли на помощь – одинокий усач, примеченный мною, медленно выпрямился и медленно захлопал в полной тишине. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Потом он сорвал с себя накладные усы и бороду. Это был Робот Универсальный, модель 2069—23, серийный номер ZX374237, более известный как Свистун. Его рваная дыра на лице была залатана, отчего он казался похож на человека в наморднике.

Со своих мест поднялись и остальные зрители. Они снимали с себя маски. Накладные парики. Фальшивые груди. Троица безголосых мексиканцев. Танцовщик и Танцовщица. Печальный Мим. И их друзья. И друзья их друзей. Полный зал роботов в кабаре, куда вход роботам воспрещен.

Разумеется, для меня это не было сюрпризом. Так и было спланировано. Пришлось повозиться, чтобы загримировать всех под людей, особенно такие устаревшие образцы, как Свистуна, но главной фишкой был специально написанный мною код, позволяющий обмануть ворота-детектор и скрыть робо-идентификаторы, подменив их на выдуманные человеческие. Так что, с точки зрения лакея, на входе в зале вместе со мной, Аланом Тьюрингом, находились Блез Паскаль, Джордж Буль и даже Чарльз Бэббидж с Адой Августой Лавлейс. Человек без труда раскрыл бы наш маленький обман, но лакей на входе получал указания от программы, как и официанты в баре. А специально нанятые мною роботы отваживали от входа настоящую человеческую публику – признаю, что не всегда этически безупречными средствами.

Увидев, что происходит в зрительном зале, Лже-Свистун испустил совсем нехудожественный всхлип и кинулся за кулисы. Роботы из зала, в свою очередь, бросились на сцену, где они столкнулись с певичками, вышедшими исполнять канкан. В одно мгновение тишина в зале наполнилась криками, шумом и борьбой. Захлопали двери гримерок, раздался звон битого стекла. Робо-официанты в ужасе убегали из зала. Краем глаза я увидел, как троица робо-мексиканцев выламывает железные руки исполнителям в сомбреро.

Я не знаю, что получится у роботов, которых я привел. Но я дал им шанс: как минимум, заявить о своих правах, а может быть, и вернуть утраченное. Теперь все в их руках. А я устремился за кулисы по знакомому пути. У меня оставался неоконченный разговор.

***

За кулисами я нагнал Лже-Свистуна. Он был в панике, насколько этому может быть подвержено кибернетическое существо. Я не стал с ним разговаривать – он уже доказал, на чьей он стороне. Одним ударом я свалил его на пол, вскрыл у него блок памяти (возиться с винтиками на панели я, разумеется, не стал) и, войдя по прямому протоколу доступа, выкачал из него программу художественного свиста. У поверженного робота еще оставалась гортань Свистуна, но времени на операцию сейчас не было. Я просто оставил его обездвиженным и устремился вперед.

У дверей управляющего меня поджидал Толстяк. Он размахивал своим маленьким пистолетом и явно намеревался пустить его в ход. Его проблема была в том, что я двигался быстро. Гораздо быстрее, чем он мог себе представить. Он выстрелил раз, второй, третий – и каждый раз пуля пролетала мимо. Я подумывал дать ему выстрелить мне в грудь – просто так, чтобы очистить мою совесть, когда я буду его убивать, но, в конце концов, оказался у него за спиной и ударил так, что он эффектно пролетел по воздуху и врезался в стену. Этот номер можно было бы назвать «Человек-Ядро», подумал я, и открыл дверь в кабинет управляющего Дж. Дж. Томпсона.

Это стало последней из многочисленных ошибок, совершенных мною в Робот-Сити. Потому что теперь управляющий меня ждал. В руке у него был не просто пистолет, а настоящая лазерная пушка с самонаводящимся зарядом. И он не стал тратить время, чтобы обмениваться любезностями. Он выстрелил.

***

До сих пор не понимаю, как Свистуну удалось оказаться рядом и оттолкнуть меня в сторону. Сам он оказался прямо в дверном проеме и стал превосходной мишенью. Лазерная пушка разорвала его корпус пополам, вырвала конечности и выжгла глаза. Мне тоже досталось – у меня сорвало кожу с половины лица. Поэтому, когда я вошел в кабинет, дружелюбность моей улыбки было бы трудно классифицировать. Я вошел туда убивать.

Дж. Дж. Томпсон лежал на полу – его отбросило ударной волной. Я поднял его, как пушинку, и бросил на сенсорную панель стола – явно незапрограммированная на такое отношение, она моргнула и выдала «синий экран смерти». Очень уместно.

Я сжал голову управляющего руками и наклонился над ним.

– Зачем? – спросил я его. – Зачем было нужно убивать и калечить роботов? Почему было просто не пригласить их выступать?

– Никто не стал бы слушать старых роботов из подворотни… – прохрипел он. – Они ничего не стоят.

Он был прав. Но это его не спасет.

– Ты ничего мне не сделаешь… – прошептал Дж. Дж. Томпсон. – Робот не может причинить вред человеку. Первый закон Азимова…

Удивительно, что люди до сих пор верят в такие вещи. Это все равно, что верить, будто чеснок отпугивает вампиров.

– Азимов давно мертв, – сказал я.

Сначала я забрал его голос. Да, у человека нет соответствующей программы, поэтому я просто вырвал у него язык. Это за Свистуна. Потом я сломал ему ноги. Это за Танцовщиков. Потом я оторвал ему голову. Это за Чечеточника. Хотя я и не был с ним лично знаком, но я люблю чечетку.

***

К моему огромному удивлению Свистун был еще жив, хотя от него осталась только голова с огрызком туловища и одной рукой. На руке шевелился мизинец. Мне стоило как можно скорее убраться отсюда, но я не мог пройти мимо. Я взял его руку в свою.

– Спасибо тебе, Алан.

– Меня зовут Робот Универсальный, модель 2113—13, серийный номер AT131313.

– Уж лучше я буду называть тебя Алан. Наверное, любишь число 13?

– Хорошее число. Когда ты догадался, что я робот, Свистун?

– Когда мы впервые соединились по USВ. Я устаревший робот, но я не тупой.