Бугорландские Хроники

– А я – ннне буду, заартачился режиссер.

– Будешь, собака! – заорал в гневе царь.

– Нннне бууууду…

– Тогда – вон отсюда! – воскликнул в сердцах царь, ударяя со всей силы кулаком по столу. И тогда Факс молча собрал свои вещички и покинул столовую, а потом и тюрьму. Спрыгнул со стены и даже не расшибся.

Оставшиеся за столом клоуны, в установившейся мертвой тишине, быстро, не поднимая глаз, доели свою кашу.

– Такая прекрасная, понимаешь, пайка, несколько успокаиваясь, заметил Горох, с удовольствием поедая овсянку. – Здоровая и калорийная, чего ему, еще нужно?

Историки до сих пор спорят о том, выгнал ли тогда Горох режиссера только из-за стола или из тюрьмы вообще. Современные ученые все больше и больше склоняются к тому мнению, что Факс и Горох просто не поняли друг друга. И царь вовсе не собирался выгонять строптивого режиссера из своего окружения, а только хотел лишить его сладкого на десерт. Так или иначе, но факт остается фактом – на одного завоевателя в тот злополучный обед в тюрьме стало меньше.

2.24.2.

Злоключения же режиссера на этом не кончились. Не успел он отойти от тюрьмы, как его тут же поймали, арестовали и прямиком доставили в стан к Виргеуму.

– Очень, очень рад Вашему решению добровольно покинуть мою тюрьму, похвалил испуганного Факса король. – Еще мой дедушка, несравненный Фердинанд Пятый, говорил, – что «настоящей интеллигенции не место в тюрьме. Она должна быть здесь, в окопах». Вспоминая этот известный лозунг своего деда, Виргеум тактично заменил слово «гнить» на слово «быть» по простоте своей наивно полагая, что суть высказывания от этого не меняется.

Факс же, в свою очередь, расплакался, и пожаловался королю на то, что в тюрьме его талант совсем не ценили, на волю выпускали редко, и кормили всякой гадостью. И в таких вот невыносимо-тяжелых бытовых условиях он вынужден был снимать свой новый фильм – «Битва титанов». На что Виргеум заметил, что название у фильма хорошее только немного неточное. Ну какой из Гороха титан. Правильнее было бы назвать этот фильм «Священная война». Факс благоразумно спорить с королем не стал, чем сразу же заслужил одобрение бугорландцев.

2.24.3.

После обеда переговоры между сторонами возобновились. Только вместо Тефлона, который так и не смог придти в себя от эмоционального выступления Мороза и остался на кухне мыть посуду, вести переговоры поручили Кварку.

Тот не стал разводить особых церемоний и, подойдя вплотную к стенам тюрьмы, громко закричал:

– Самозванец Горох, извольте немедленно освободить помещение. Вы – обречены.

– И не подумаю, ответил ему с крепостной стены царь, беззаботно ковыряясь в зубах зубочисткой.

– Да тут и думать ни чего не надо, по простоте душевной посоветовал Кварк царю. – Отдайте нам тюрьму и – все. Ну, чего Вам стоит, а? А то вас наказать могут, даже посадить.

– Куда посадить? – не понял Горох

– Как, куда? – в тюрьму.

– Дурень, так мы и так уже здесь.

– Н-да, Кварк в задумчивости почесал затылок, – об этом, я как-то не подумал…

– Ну, так иди, и подумай для начала, посоветовал Горох озадаченному Кварку. И тому ничего не оставалось, как вернуться в лагерь.

– Ваше величество, запугать их не удалось, жизнерадостно отрапортовал он при этом Виргеуму. – Поскольку пугать у нас нечем… Я вот тут подумал – может им денег предложить?

– У меня таких умников и без тебя хватает, недовольно проворчал король. – За деньги каждый из тюрьмы выйдет, а ты попробуй их без денег оттуда вытащить.

– Без денег трудно, согласился с королем горе – парламентер, на этом переговоры и закончились.

Глава 25. Первый бой – он трудный самый, или живи и – помни!

2.25.1.

Время шло, а дело с мертвой точки не двигалось, Горох и не думал сдаваться, и возвращать тюрьму его законному владельцу.

Бугорландцы неудомевали, что Горох нашел в этой тюрьме, что он так за неё держится? Первый раз в своей жизни они столкнулись с тем, что кто-то по собственной воле забрался в тюрьму, и никак не желал оттуда выходить.

Ситуация, при этом, получалась весьма абсурдная. Бугорландцам предстояло изгнать Гороха и его подчиненных из тюрьмы лишь для того только, чтобы потом их туда же (в тюрьму) обратно посадить. Тем не менее, сделать это было необходимо. Ведь сейчас Горох и компания сидели в тюрьме незаконно, т.е. без суда и следствия, а это было явным нарушением всех юридических норм и правил, с чем бугорландцы смириться, конечно же, не могли.

А лето между тем неумолимо подходило к своему закономерному концу. Еще немного и наступит осень, – время сбора урожая.

Но не это смущало сейчас Виргеума, на время сбора урожая осаду тюрьмы можно было бы и приостановить. Смущало короля другое обстоятельство, о котором он ни когда, ни кому не говорил, даже своей жене. Боялся, что его засмеют. Дело в том, что у Виргеума не было специального военного образования. Так уж сложилось издревне, что все короли в его роду были профессиональными военными. Все, кроме него. А все из –за того, что Виргеум в молодости рано лишился родителей, и не кому было наставить его на путь истинный. Поэтому после окончания средней школы он поступил не в военную академию, как все его предки до седьмого колена, а в сугубо гражданский сельскохозяйственный институт. (Виргеум с детства увлекался ботаникой и биологией.) Были бы живы его родители, они, конечно же, никогда бы не допустили бы такого безобразия. И вот теперь король боялся, чтобы кто-нибудь, невзначай, не вспомнил об этом нелицеприятном факте в его биографии. Тогда все военные неудачи (если они, не дай бог, случаться) точно спишут на его непрофессионализм в ратном деле. Поэтому королю как воздух была необходима быстрая и громкая победа.

Между тем реальный выход из создавшегося положения предложил первый мудрец королевства Али ибн Лура. Предложил он это сам, по собственной инициативе, так и не дождавшись, покуда у него об этом спросит король. Уж больно мудрецу хотелось побыстрее закончить с этим делом и вернуться домой.

Мудрец предложил, во избежание большого кровопролития, и для ускорения процесса выявления победителя, выставить от каждого войска по одному представителю, которые в схватке между собой и решили бы исход битвы. Царь Горох по своей неопытности с радостью согласился на это предложение. Ему тоже чертовски надоело сидеть взаперти.

Бугорландцы же, при всей своей кажущейся наивности временами были довольно коварным народом, особенно когда дело касалось денег либо иной материальной выгоды. Вот и сейчас они ловко подловили завоевателей на незнании местных национальных особенностей. Бедные завоеватели даже и предположить не могли, с кем им придется встретиться в этом поединке. Ведь они никогда до этого еще не видели местную знаменитость – Тумбу, двухметрового гиганта, со стальными мышцами и полным отсутствием каких либо мозгов. Поскольку этот самый Тумба, хоть и был уроженцем Бугорландии, в последнее время жил и работал в основном за границей, постоянно с кем-то там дерясь и прославляя тем самым свою малую родину. То одного борца отлупит, то другого, то отлупят его самого, впрочем такое случалось крайне редко. Обычно победа оставалась за Тумбой. И вот сейчас, наконец-то его неуемная (по местным понятиям) сила пригодилась и родной стране. Посему Тумбу срочно вызвали домой, для участия в намечающемся поединке.

Тумба прибыл из-за границы на личном паровозе. Паровоз этот ему подарили благодарные зрители одной из соседних стран, (как говорили злые языки, – только ради того, что бы тот побыстрее от них уехал). Как бы там ни было, завидев своего знаменитого соотечественника, бугорландцы радостно заорали. Многие из них уже забыли, как выглядит их прославленный боец, и сейчас, глядя на него, они искренне радовались тому, что так редко видят его у себя на родине. Тумба был ужасен в своей мощи. Огромный топор для рубки мяса в его могучих руках казался просто-напросто детской игрушкой.

Гороховцы же, увидав, в свою очередь, с кем им придется бороться, сразу же сильно приуныли.

– Первый раз в жизни из тюрьмы выходить не хочется, задумчиво молвил Цап Царапыч. – Кто бы мог подумать…

– А вы еще удивляетесь, чего это я тридцать лет здесь сиднем сижу, грустно заметил Грифусс. – Вот так вот выйдешь однажды… и все – обратно уже и не вернешься.

– Ну, вот и всё, сынок, печально заметил Шампиньон, пристально глядя на Тумбу. – Погуляли мы с тобой, пора и честь знать. Пришло время платить.

– За что платить? – не понял Батон.

– За всё, сынок, и за всех. Ну, я пошел, не поминайте лихом, джентмены.

– А как же я? – не понял Батон.

– А ты? Ты – живи… – Живи и помни…

– Спокойно ребята, тихо сказал Яшка, сплевывая на землю сигарету. – Не надо ни кому, ни куда уходить. У меня тут идейка одна появилась, как этого урода завалить. Только мне нужен будет кое- какой реквизит. Хочу – чтобы все было красиво. Озадаченный Горох повелел выдать писарю все, что тот не запросит. Яшка взял из неприкосновенного запаса две бутылки водки, потом, подумав, добавил еще одну, потом еще одну, так, на всякий случай. Водки, как известно, много не бывает, бывает мало закуски. Из закуски же Яшка взял с собой увесистый шмат сала, с тонкой розовой прослоечкой мяса, пару луковиц, пачку плавленого сырка (в простонародье называемый – «мылом»), и батон свежего белого хлеба. Не забыл он взять с собой и два граненных стаканчика, и газету вместо скатерти. Не прошло и пяти минут, а Яшка уж был готов к поединку, о чем и доложил царю.

– Не стоит тебе туда ходить, задумчиво произнес Горох. – Я…, я все отменю…

– Вот всегда Вы так, Ваше величество, укоризненно заметил Яшка. – Чуть, что – сразу на попятную идете. Таким макаром Вы никогда настоящим правителем не станете. Да и поздно уже, что – либо менять. Люди, вон, ждут, кивнул Яшка в сторону стоявших в ожидании бугорландцев.

– Ты, что, удивился Фиштулла, – смерти не боишься?

– Мне мой врач твердо обещал, что умру я через два месяца, пояснил Яшка. – А прошло только три недели, так, что помирать мне пока рановато… – Мы еще поживем.

Заткнув бутылки с водкой, за пояс, словно гранаты, он вышел из стен тюрьмы на свободу.