Бугорландские Хроники

– На его месте, задумчиво почесал голову Фиштулла, – я не стал бы так безрассудно доверять врачам.

– Поэтому – то ты и не на его месте, ухмыльнулся Маргадон.

2.25.2.

Завидев худосочного Яшку, в толпе бугорландцев пронесся гул разочарования. Поединок, которого они ждали с таким нетерпением, обещал быть скорым и… неинтересным.

Яшка же, тем временем, недоуменно огляделся по сторонам.

– Вроде бы и выпивка есть, и я на свободе, и погода хорошая, а что-то мне не весело, грустно заметил он при этом сам себе. – Привередливые мы все нынче стали, всё – то нам не угодишь. После чего, разыскав в толпе бугорландцев режиссера – перебежца, Яшка обратился непосредственно к нему:

– А ты, целлулоидная голова, чего уставился? Проверь-ка лучше кассету в аппарате, а то у тебя вечно пленка на самом интересном месте кончается. Я хочу, чтобы хоть память обо мне хорошая осталась. Режиссер ничуть не обиделся на то, что его при всех обозвали целлулоидной башкой, наоборот, он был даже рад, что его выделили в такой момент среди прочих. Значит, он что-то да значит еще в этой жизни, если люди, идущие на смерть, вспоминают о нем. Выполняя пожелания Яшки, он вставил в аппарат новую кассету и, глядя в видоискатель, спросил у него:

– Скажи нам, напоследок, что-нибудь этакое… героическое, чтобы дух перехватило.

Писарь печально взглянул в объектив кинокамеры, и тихо произнес:

– Я вернусь… мама.

После чего, прямиком направился к Тумбе. Силач яростно завертел над головой своим огромным топором, разгоняя ветер по сторонам. Поднявшийся ветер был такой силы, что со многих бугорландцев сорвало шляпы.

– Да подожди ты топором-то махать, зашибешь еще кого-нибудь невзначай, отмахнулся от Тумбы, как от назойливой мухи, Яшка. – Давай лучше выпьем.

– Ты, что, меня не боишься? – удивился Тумба, с интересом рассматривая маленького клоуна.

– Да чего тебя бояться-то? Ты, чай, не налоговый инспектор? – вопросом на вопрос ответил Яшка, раскладывая закуску на траве. – Я инспекторов знаю, они маленькие такие, плюгавенькие. Опять же все в очечках, и немного как пришибленные. Да, ты присаживайся, давай, в ногах правды нет.

Присаживаться Тумба не стал, а вместо этого, схватив писаря за загривок – высоко приподнял его над землей. Бугорладское войско вновь радостно заголосило.

Да только вот и Яшка оказался не промах, изловчившись, он выхватил из кармана небольшой перочинный ножик с ярко-красной пластмассовой ручкой. Схватив одной рукой Тумбу за волосы, писарь второй рукой приставил лезвие ножа ему к горлу. Бугорландцы тут же притихли, затаив дыхание. Тишина на бранном поле установилась такая, что было слышно, как муха жужжит, пролетая над изумленным войском.

– Ну, чего ты ждешь, шкура канцелярская. Подсекай, подсекай резче, заорал тут в сердцах Цап Царапыч, с крепостной стены. – Ну, и молодежь пошла, развел он руками, – ни чего толком делать не умеют.

– Бей в глаз – не порти шкуру, посоветовал в свою очередь Шампиньон. Но Яшка их советов не послушался.

– Поставь туда, – откуда взял, тихо приказал писарь Тумбе. – Не нервируй народ. Тумба молча опустил Яшку на землю.

– Так- то лучше будет, пробормотал писарь, облегченно вытирая пот со лба.

После чего он на глазах у изумленных зрителей, сделал то, чего еще ни когда не случалось в многовековой истории Бугорландии. Усевшись прямо на поле битвы, он постелив газетку, принялся нарезать хлеб и сало толстыми ломтями, потом почистив луковицу, нарезал ее кольцами. После чего откупорил одну из торчащих у него за поясом бутылок, и разлил водку по стаканам.

– Давай-ка, мы с тобой, того… дерябнем, для начала, по маленькой, предложил писарь Тумбе. – Надо пользоваться каждым мгновением, что дает нам жизнь. Ведь обратно его уже не вернешь ни за какие богатства на свете. Ты вот можешь купить себе многое – даже паровоз вон купил, как я слышал. А вот лишнее мгновение даже ты купить не в состоянии.

Покончив с приготовлениями, писарь протянул стакан с водкой Тумбе:

– Предлагаю выпить за мгновения, каждое из которых бесценно и неповторимо. Чокаться не будем, мы с тобой, как ни как в состоянии войны находимся.

– Во – дает, восхитились солдаты из Гороховского войска, и горько пожалели в душе о том, что сами не додумались до всего этого. Бугорландцы же задумчиво чесали затылки, не понимая, чтобы все это значило, и где во всем этом скрывается подвох. Видя, что Тумба пить водку не спешит, Яшка выпил первым. После чего взял большой смачный кусок сала и отправил его в рот. Тут, наконец, и Тумба осушил стакан, после чего занюхал водку рукавом и громко рыгнул.

– Нравится, басурманская морда? То – то, это тебе не воздух топором гонять. Тут думать надо. Ну, давай еще по одной. И они выпили еще, потом еще, и еще…

2.25.3.

– Знаешь, Тумбочка, как мне умирать не охота, изливал Яшка душу своему собутыльнику, ближе к вечеру. – Разве для того я родился, чтобы умереть? Тумба на это ни чего не ответил, лишь тяжело вздохнул, и молча осушил очередной стакан.

2.25.4.

Смеркалось.

Хлипкие стрижи

летали в вышине.

Неугомонные сверчки

– стрекочили в ниве,

в большой

безмолвной

тишине.

Оранжевое солнце

садилось за моря…

И все на этом свете

казалось

было

зря…

2.25.5.

А бугорландцы все стояли в полном вооружении в ожидании окончания поединка, а тот все ни как не заканчивался.

Горох, глядя на вконец изможденное долгим стоянием королевское войско, язвительно заметил, что «дескать, вот и мы когда-то так стояли, а теперь пусть и местные постоят – помучаются». Сам-то он сидел в шезлонге в тени крепостной стены, попивая дорогой коньяк из тюремных запасов. Дешевое когда-то спиртное, конфискованное у заключенных много лет тому назад, приобрело за годы заточения в тюремных кладовых тонкий букет и нежный аромат. И теперь пить такое спиртное могли позволить себе только царственные особы.

А в это время на поле боя Яшка, откупоривая очередную бутылку дешевой водки, учил Тумбу уму разуму:

– Ну, вот скажи мне, – кто ты есть такой? Думаешь, кусок мяса и ничего более. Нет. – Ты есть центр вселенной. И я центр. Ну, давай вот за этот центризм и выпьем.

2.25.6.

Поздним вечером, как взошла полная луна, поединок пришлось прекратить, по техническим причинам – у соперников кончилась водка. Солдаты с обеих сторон оттащили в усмерть пьяных поединщиков по своим лагерям. Победу же решили ни кому не присуждать, хотя Яшка, в отличие от Тумбы, свой стакан из рук не выпустил. Так закончился первый день официальных боевых действий.