NOFX: ванна с гепатитом и другие истории

Именно поэтому сегодня, спустя тридцать лет, у меня на самом деле есть яркое воспоминание о встрече с Фэт Майком.

Я зависал рядом с Cathay de Grande, когда щуплый парень со смешной стрижкой катился мимо на спешл-эдишн скейтборде Black Flag. Он был украшен оригинальным дизайном художника и музыканта Раймонда Пэттибона с прыгающими демонами, окруженными десятками логотипов Black Flag. Это одновременно поддевало и искушало меня, доска выглядела так, как будто ее только вытащили из коробки. Она была всем, что было крутым и заветным. Я сделал ему комплимент, и он позволил мне попробовать ее. Это было похоже на прикосновение к персям Бога.

Мы побеседовали некоторое время. Он сказал мне, что его зовут Майк и что он играет в группе под названием False Alarm, а я небрежно хвастался, что барабаню у Caustic Cause. Он сказал, что ищет нового барабанщика, и дал мне свой номер телефона. Мы поддерживали связь, но я никак не мог поджемить с ним, потому что мои родители не возили меня на репетицию в Беверли-Хиллз (сейчас я понимаю их, так как это, по крайней мере, час езды в каждый конец в условиях напряженного трафика Лос-Анджелеса).

Тем не менее мне нравился Майк. Мы любили одни и те же группы и имели схожее чувство юмора, поэтому мы часто говорили по телефону о музыке и встречались на шоу. Мы стали закадычными друзьями в кратчайшие сроки.

Моя первая встреча с Эриком Мэлвином не связана со скейтбордом, поэтому я помню ее менее отчетливо, но он сказал, что играет в новой группе с Майком и они хотели бы, чтобы я присоединился к их движухе. Поначалу я был уклончив, но Мэлвин сказал мне, что Стив из America’s Hardcore поет у них, на что я ответил: «Хорошо!» Я врубался в America’s Hardcore, и у Майка, и у Мэлвина, и у меня были водительские права. С этой точки зрения репетиции больше не представлялись географическим вызовом.

В один погожий денек я появился на репетиции, но Стив так этого никогда и не сделал. Майк и Мэлвин были хуевейшими музыкантами. Было ясно, что я сделаю огромный шаг назад, если покину Caustic Cause, чтобы присоединиться к их группе. Но я сцепился языком с Мэлвином, так же как и с Майком, и мы все вместе стали кататься на скейтбордах и слушать музыку. Дружба становилась приоритетом над музыкой.

Пока мы не сыграли наш первый концерт.

11

Мэлвин

Стив объяснил свое отсутствие на первой репетиции тем, что он не смог найти того, кого можно было попросить подвезти его на север из Орандж Каунти. Дилан ушел после первой репетиции, без объяснений; я и Майк могли бы легко забросить это дело, но он сказал, что позвонит парню по имени Эрик, который играет на барабанах в Caustic Cause.

Эрик манкировал в отношении присоединения к группе, но однажды ночью я столкнулся с ним в Olympic Auditorium и представился ему. Он ходил с парой палочек в руках, потому что соврал на входе, убедив людей на дверях, что он – барабанщик одной из групп. Мы перекинулись парой слов. Я сказал ему, что Стив из America’s Hardcore должен быть у нас на вокале, а это, как вы поняли, было двойным блефом: мало того, что Стив пропустил нашу первую и единственную репетицию, плюс ко всему, я не думаю, что он выступал с America’s Hardcore на тот момент. Мне показалось, это возбудило в Эрике достаточный интерес, чтобы, по крайней мере, показаться на одной из наших репетиций.

Стив тем временем продинамил вторую репетицию. Я не был уверен, что он когда-либо вообще был намерен присоединиться к нам, но в течение длительного времени, даже после того, как мы начали играть концерты, я продолжал фантазировать, что в конце концов этот парень объявится и будет у нас петь. Я не думаю, что Эрик был в таких же мечтах о Стиве, как и я, и он, конечно, должен был заметить, что мы (в особенности – я) были абсолютно неграмотны в том, как обращаться с нашими инструментами, но думаю, что он просто любил тусоваться с нами.

Я знал, что мы еще пока должным образом не подросли и такие «хиты», как песня «Муравьиная Атака», никогда не сделают нас популярными. Но я знал, что мы когда-нибудь станем лучше. Я не знал, что на это потребуется восемь лет, но я был уверен, что мы должны были сочинить первую ужасную песню, чтобы наш следующий записанный трек был немного лучше. Я был готов как следует поработать над тем, чтобы поскорее загрузить нашу группу в автобус и мы могли начать наше общее приключение. Такие вещи, как сочинение качественной музыки и хорошая игра на гитаре, были, в лучшем случае, вторичными вопросами. Именно поэтому я так спешил вывести нас на сцену в ту первую ночь в Cathay de Grande, несмотря на то что Стив так и не пришел ни на одну из наших репетиций, а Майк был все время бухим в жопу и едва ли у нас была хотя бы одна приличная песня.

12

Майк

Если и есть один клуб в Лос-Анджелесе, который бы считался самым знаковым в истории NOFX, это, вероятно, будет Cathay de Grande. Он был расположен на углу Аргайл и Сельма. В нем проходило три-четыре панк-шоу каждую неделю (по вечерам во вторник вход стоил всего лишь доллар). Он продержался в течение четырех или пяти лет, а неназванный источник в Википедии назвал его «самым опасным клубом в Америке».

Вот там я и встретил Эрика Сандина.

Как-то вечером я катался на скейтборде рядом с Cathay, и Эрик сделал мне комплимент по поводу моей доски с Black Flag. Действительно, крутая доска, но на самом деле Сандин исходил слюнями над ней по какой-то иной причине.

Разговор зашел о скейтбордах и музыке, и он упомянул, что играет на барабанах в Caustic Cause. На тот момент Джастин покинул False Alarm, так что Флойд и я были в поисках замены. Я пригласил Эрика присоединиться к нашей группе, но его мама не хотела его везти в Беверли-Хиллз на репетицию.

Через некоторое время я получил звонок от парня по имени Стив, который должен был стать новым вокалистом известной в Долине группы под названием America’s Hardcore. Мой номер передал ему Эрик. По телефону он спросил насчет моей игры на басу и не хочу ли я поджемить с ним и его корешами. Я пришел на репетицию, где встретил барабанщика Дилана и гитариста Эрика Мэлвина.

Мэлвин и я показали по две песни каждый, и мы их конкретно забацали, но без вокала. Мы бы написали и какие-нибудь вокальные партии, если бы у нас была звукоусиливающая система для Стива, чтобы он мог орать в нее. Но даже и такое начало было довольно хорошим стартом. Однако Стив свалил после первой репы. Через несколько недель мы сыграли наши инструменталы на домашней вечеринке, и Дилан ушел вскоре после этого.

Несмотря на это, мы с Мэлвином нехило зацепились; я в очередной раз поинтересовался у Эрика Сандина, присоединится ли он к нам в роли ударника. Мы согласились репетировать у него на районе, чтобы закрепить сделку: у его отца была слесарная мастерская возле их дома, где можно было жутко шуметь. За день или два мы придумали четыре песни и назвались NOFX.

Я всегда ненавидел это название! Это был плагиат названия «Negative FX», группы из Бостона, которая к тому времени распалась. Эрику и Мэлвину нравилось это название, и они стояли на своем. Я негодовал: «Это звучит так же, как Negative FX». Они отмахнулись: «Нет, это по-другому». Честно говоря, у меня действительно не было каких-либо лучших идей по этому поводу. Я хотел обозвать нас the Banned /Запрещенные/, но, как водится, их было на одного больше! Я подумал: «Какая, к черту, разница… с этим же не придется жить всю жизнь». В течение недели после этого дурацкого решения, рядом с клубом Cathay de Grande, я вливал себе в горло при помощи воронки 40 унций дешевого крепкого пива на шоу группы Justice League /Лига Справедливости/. Эрик Сандин знал этих ребят, поэтому после того, как они отыграли, он спросил, может ли его новая группа запрыгнуть на сцену и сыграть несколько песен на их оборудовании.

По-моему, что это был Эли Визель, который сказал: «Противоположность любви не ненависть, а безразличие». Мы были настолько плохи, что даже не заработали возгласов неодобрения толпы. Никто не слэмил из жалости к нам. Никто не хлопал из вежливости. На нас просто недолго посмотрели, а затем разошлись.

Это было первое, мать его, шоу NOFX.

Я не помню, как нас снова забукировали в клуб Cathay, но мы отыграли там еще четыре или пять шоу (в том числе на прощальном вечере, когда местечко окончательно закрылось) и разогревали такие группы, как Adrenaline O. D. /Передозировка Адреналином/, the F.U’s /П.н. Х./, Iron Сross /Железный Крест/, Sin 34 /Грех 34/ и Reagan Youth /Рейган-югенд/[8 - Как-то Reagan Youth оставались в квартире моей мамы, когда она уезжала на выходные. Я отвел их на Capitol Records, чтобы отмастерить их первую запись, потом я отвез их в Olympic, где они разогревали Dead Kennedys. Перед толпой в 3500 панков они открыли свой сет восьмиминутным кавером «War Pigs» Black Sabbath. Толпа остолбенела, а я был поставлен в тупик. Это было, возможно, самое большое шоу, которое они когда-либо играли, и они открыли его кавером на песню Black Sabbath, потому что пошли все на хуй! Они имели двадцать пять минут на выступление и использовали восемь минут из него, чтобы сыграть именно эту песню. Это был один из моих самых важных уроков о панке: вы не можете просто выйти на сцену и делать то, что толпа хочет. Сначала вы должны сбить их с толку, немного всех кинуть через колено. До сих пор это было ключевой частью моей философии с NOFX. И именно поэтому многие люди любят нас и многие ненавидят, даже если они были на одном и том же концерте.]. Все наши выступления были встречены с той же оглушительной апатией. Мы никогда не играли для более чем десяти человек, и мы никогда не зарабатывали больше чем пять долларов. За исключением одного вечера, когда клуб подписал слишком много групп и мы срубили тринадцать долларов за согласие не играть.

На опыте своего собственного лейбла, встречаясь с таким огромным количеством групп на протяжении многих лет, я выяснил для себя, что все думают, что их группа охуительна, невзирая на веские доказательства обратного. Мы ничем от них не отличались. Это не важно, что нас не хотели заполучить в каком-то другом месте, помимо Cathay, или что мы не получали ни одного комплимента, или что нам платили больше за то, чтобы мы спокойно ушли с площадки, чем за наше выступление. Я слушал нашу демку сто раз. Мы были просто пиздаты!

13

Смэлли

Однажды в парке рядом с моим домом я встретил великолепную калифорнийскую девушку по имени Сандра с прекрасными, как у актрисы Фэрры Фосетт, волосами. Я набрался смелости, чтобы попросить ее прокатиться со мной на велосипедах, и это было потрясающе – она согласилась! И вот мы вместе крутим педали под солнцем, сияющим на наших лицах, если бы это был фильм, там был бы такой жизнеутверждающий саундтрек с фолк-музыкой 70-х и плавной сменой кадров.

А потом мне приспичило посрать.

До моего дома было несколько миль, но бульканье в моих кишках посылало очень четкий сигнал: «Это происходит прямо сейчас, нравится ли тебе это или нет». По милости, велосипедная дорожка проходила мимо маленького сортира, поэтому я извинился и надеялся, что смогу без проблем справиться с этой задачей.

Я резко спустил штаны, сел и расслабился. Но чего я не знал, так это то, что нижняя часть моей, на несколько размеров больше, трикотажной сетчатой футболки закрывала зону свободного сброса. Я выпустил пару кварт пудинга из моей жопы, но, по крайней мере, целая пинта или около того удержалась в подоле.

После того как я закончил, я подумал, что подарю Сандре небольшой эротический подарок и выйду из сортира без футболки. В связи с этим я ухватил воротник футболки и начал ее стягивать. Когда я ее тянул, я почувствовал, что что-то тяжелое волочится вдоль моей спины. Потом по моей шее, через мои волосы. И в довершение – вниз по лбу и переносице.

Я понял, что произошло, когда увидел жирную коричневую полосу на подоле футболки. Говно текло от моей задницы к моему носу, как полоса на спине скунса. В туалете не было ни раковины, ни зеркала. Все! Игра закончена… Чувство унижения было настолько мощным, что было похоже на некий внетелесный опыт. Я вышел, сел на велик и без единого слова поехал домой. Никогда больше я не видел красавицу Сандру.

Но даже это было не так унизительно, как первый концерт NOFX.

* * *

У нас не было запланированного шоу; мы просто тусовались в Cathay de Grande, как всегда. Мэлвин был приятелем кого-то из выступавших парней, и его вдруг нахлобучило спросить, можно ли его свежевылупившейся пару недель назад команде, чей вокалист провел весь вечер на парковке, вливая себе в горло пиво через воронку, подняться на сцену и сыграть несколько песен на их аппарате.

Я не знаю, надлежащим ли я образом подчеркнул, насколько плохо Майк и Мэлвин играли на своих инструментах в то время, но это был натуральный кошмар! Пограничное состояние не улучшало способностей Майка, а Мэлвин пытался замаскировать свою застенчивость, обезьянничая со своим усилителем, все время стоя задницей к аудитории, что не добавляло зрелищности его исполнению. Я не люблю оправдывать себя, но мне вручили такие две барабанные палочки, которые были настолько убиты, что к концу нашей первой песни я заработал себе адовые мозоли. Даже если бы мы притащились туда с лучшими песнями в мире, все равно звучали бы как куча дерьма.

Да, мы не написали охуенных песен. Где-то в середине второго трека я понял, насколько NOFX ужасная банда. Толпа просто безучастно смотрела сквозь нас, в то время как мы позорились шестью песнями, сыгранными подряд.

Майк был лишь на пару градусов меньше бухим на паре последующих, настолько же плохих шоу, которые мы сыграли, поэтому Мэлвин и я размышляли о том, чтобы выгнать его. Эта идея, возможно, возникла у Челси, подруги Мэлвина, которая хотела заменить Майка. Я не могу себе представить, как бы сложилась моя жизнь и чем бы она закончилась, если бы мы все-таки решились на это.

Несмотря на то что наши выступления конкретно отсасывали, я был впечатлен песнетворчеством Майка. Помню, как я трындел по телефону с телкой, пытаясь ее охмурить, и хвастался своей бандой. Я думал, что произведу на нее впечатление, прочитав наши совершенно глубокие слова к песне «No Problems»:

Сижу один,
Нет рядом друзей.
У тебя шприц в одной руке,
А в другой – одно пиво.

Но это произвело прямо противоположный эффект тому, чего я хотел добиться. Вероятно, был шанс переспать с ней, но до тех пор, пока я не прочитал ей тексты наших песен и не упустил его.

В течение первых нескольких месяцев мы играли в такой же обойме одинаково плохих банд в крошечных барах и на небольших вечеринках. Каждый раз, когда мы заканчивали наш сет, я чувствовал себя неловко. Однажды мы играли в каком-то репетиционном помещении, и после шоу какой-то, на вид – хеви-металист, двадцатилетнего возраста, подошел ко мне и сказал: «Ты – хороший барабанщик. Ты – единственное, что есть хорошего в этой группе. Все остальные – просто говно!»

Музыкальный инстинкт должен был оттолкнуть меня от NOFX, но по непонятным причинам я оставался в команде. И мы продолжали весело прожигать время. Это была та музыка, которую я любил, и со мной были парни моего возраста! Я объявил Caustic Cause, что я ухожу играть в мою новую банду.

Они сильно не переживали. Панк-группы в то время не строили карьер, так что, теряя ударника, они не воспринимали это как трагедию; я сам, начиная работать с бездарной группой с нулевой репутацией, не воспринимал это как необдуманный финансовый шаг.

Я Просто Хотел Играть Громкую, Быструю Музыку С Моими Корешами. И время от времени кататься на доске.