Небо повсюду

– Не-а! Мне она говорила, что ей это в тебе нравилось. Меньше шансов поссориться, и больше возможности блеснуть для нее самой.

– Точно, – он молчит минуту, а потом прерывающимся от волнения голосом добавляет: – Мы были такими разными.

– Угу, – негромко отвечаю я. У них не было совершенно ничего общего. Тоби – спокойный и неподвижный (пока не садился на лошадь и не становился на скейт) – и Бейли, которая ходила, говорила, думала, смеялась, веселилась со скоростью света. И сама была ярким светом.

– Ты напоминаешь мне ее, – говорит он.

Я еле останавливаюсь, чтобы не выпалить: «Да ладно! А вел ты себя так, будто я печеная картофелина», но вместо этого отвечаю:

– Вот вообще нет. Мне мощности не хватит.

– Тебе как раз хватит. А вот у меня с этим напряженка, – отвечает он. Как странно, теперь он звучит как говорящая картофелина.

– Бейли так не думала, – говорю я.

Его взгляд тут же теплеет, и это невыносимо. Что нам делать со всей этой любовью?

Он недоверчиво мотает головой:

– Мне просто повезло. Эта книга про шоколад…

Меня наотмашь бьет воспоминанием: Бейли спрыгивает с камня в день их встречи. Тоби вернулся верхом на скейте. «Я так и знала, что ты придешь! – воскликнула она, подкинув книгу в воздух. – Прямо как в этом романе. Так и знала!»

Похоже, что Тоби проигрывает в голове тот же день. Наша вежливая веселость мигом заржавела. Все глаголы в прошедшем времени навалились на нас и грозят раздавить.

На лице Тоби понемногу проступает отчаяние. Наверно, как и на моем.

Я оглядываю нашу огненно-рыжую спальню, смотрю на этот оранжевый цвет, которым мы замазали дремотно-голубой, украшавший наши стены многие годы. Бейли сказала тогда: «Если это не изменит наши жизни, то я не знаю, что сможет. Это, Ленни, цвет необычайности». Помню, что подумала тогда, что не хочу, чтобы наши жизни менялись, и не понимаю, почему Бейлз хочет. Помню, что подумала тогда: мне всегда нравился голубой.

Я вздыхаю:

– Я очень рада, что ты пришел. Я несколько часов просидела в шкафу Бейли. Совсем с ума сошла.

– Хорошо. В смысле хорошо, что ты рада. Я не знал, стоит ли тебя беспокоить, но мне тоже не спалось… Выделывал трюки на скейте как последний псих. Чуть не разбился насмерть. А потом оказался тут. Просидел под сливой целый час, пытаясь решить…

Его бархатный тембр заставляет меня вспомнить, что в комнате звучит и другой голос: из колонок орет солист группы, хрипит так, словно его душат. Я встаю, чтобы поставить что-нибудь помелодичнее. Вернувшись на свое место, я признаюсь:

– В школе никто не понимает, что со мной. Даже Сара.

Он откидывает голову назад:

– Не знаю, можно ли вообще понять, пока не окажешься на нашем месте. Я и понятия не имел…

– И я.

Мне внезапно захотелось обнять Тоби. Мне так хорошо потому, что сегодня ночью я не осталась один на один со всем этим.

Он, нахмурившись, опускает взгляд на свои ладони, будто собираясь с духом. Я жду.

И жду. И жду.

Все еще жду. Как Бейли выносила эту тишину в эфире?

Когда он поднимает глаза, лицо его полно сострадания. Настоящий котеночек! Слова льются из него, наплывая друг на друга:

– Я никогда не встречал сестер, которые были бы так близки. Мне так жаль тебя, Ленни, я так тебе сочувствую. Думаю и думаю, как ты теперь без нее.

– Спасибо, – шепчу я, и внезапно мне хочется дотронуться до него, пробежать пальцами по его руке. Она всего в нескольких сантиметрах от меня…

Я бросаю на него взгляд. Он сидит так близко, что я чувствую запах его шампуня. Меня охватывает чудовищная мысль: а ведь он очень симпатичный. Ужасно симпатичный. И как это я раньше не замечала?

Я уже знаю ответ на свой вопрос: Ленни, он бойфренд твоей сестры, ты что, больная?

«Дорогой мозг, – вывожу я пальцем на своих джинсах, – веди себя прилично».

«Прости, – беззвучно шепчу я Бейли, – я не собиралась думать о Тоби в этом смысле. Будь спокойна, такого больше не случится».

«Просто никто не понимает меня, кроме него», – добавляю я. Ох, боже мой!

Еще несколько минут проходит в тишине. Тоби достает из кармана куртки бутылку текилы и отвинчивает крышку.

– Будешь?

Отлично. То, что нужно.

– Конечно буду! – Я почти не пью, но вдруг сейчас поможет. Выбьет из меня всю эту дурь. Я протягиваю руку, и наши пальцы соприкасаются на мгновение дольше, чем нужно. Я хочу думать, что мне показалось. Подношу бутылку ко рту, делаю огромный глоток и изысканно выплевываю текилу, облив при этом и себя, и Тоби.

– Фу, ну и гадость, – вытираю я рот рукавом, – вот это да.

Он смеется и вытягивает руки, чтобы я посмотрела, во что превратилась его одежда.

– Да, к текиле привыкаешь не сразу.

– Прости! Понятия не имела, что это такое пойло.

Он салютует мне бутылкой и отхлебывает. Я решительно настроена попробовать еще раз, на сей раз не обдавая окружающих фонтаном. Тянусь за текилой, подношу ее к губам. Жидкость обжигающей лавой течет по горлу. Я делаю еще один глоток, побольше.

– Эй, притормози! – Тоби отнимает у меня бутылку. – Мне нужно кое-что сказать тебе, Ленни.

– Окей, – отвечаю я. Какое приятное тепло разлилось внутри.

– Я сделал Бейли предложение…

Он произносит это так быстро, что моя мысль не успевает за его словами. Он смотрит на меня, пытаясь понять, как я отреагирую. Я могу описать свои ощущения только так: какого вообще хрена!

– Предложение? Ты шутишь?!

Уверена, что он хотел бы услышать совсем не это, но меня эта новость застигла врасплох. Он еще сказал бы, что Бейли втайне мечтала стать пожирателем огня. Им было всего по девятнадцать, и моя сестра являлась яростной противницей брачных уз.