Память душ

Люди разбежались, по-видимому, чтобы собрать то, что у них осталось.

Бевроса повернулась к Джанель:

– Сейчас неподходящее время, чтобы находиться в Пустоши. – Она усмехнулась. – Конечно, время никогда не бывает подходящим, но все же… Дитя Войны проснулось. – Она указала в мою сторону. – Этот должен уйти. Сейчас же.

Я проглотил рвущийся с губ протест. Немедленный отъезд прекрасно вписывался во все наши планы. Когда бой закончился, я снова услышал гудение, но теперь оно звучало все тише и тише. По крайней мере, теперь я не шел ни в какую сторону, не осознавая этого. Это был отличный знак.

Тераэт начал что-то говорить. Я толкнул его в бок и покачал головой.

– Поэтому вы и двинулись на юг? – спросила Джанель. – Ты пытаешься оставить Пустошь?

Моргаджа кивнула.

– Время сторожить закончилось. Никто из тех, кто остался рядом со святым городом, больше не дышит. Мы взяли наших сыновей и мужей и отправимся в путь так далеко, как только сможем, но, если вы не сможете убедить этих слабых ванэ выполнить свою работу, скоро весь мир не будет достаточно велик, чтобы спрятать нас. – Она сплюнула в сторону в знак окончания своих слов.

– Мы знаем, – сказала Джанель. – Но мы собираемся все исправить…

Комната изменилась. Все существование замедлилось, само время растянулось наружу, подобно выдернутой шерстяной нити. Звук приглушился, как будто я нырнул под воду. И лишь гудящий звук, который я слышал с тех пор, как проснулся, сгустился, обострился, стал узнаваемым.

Это была речь. Это всегда была речь.

Вернись. Присоединись ко мне.

Вол-Карот явился в зале.

9. Руки убийцы

Кирин остановился:

– Как ты думаешь, здесь есть чайник? Я бы с удовольствием выпил немного чая.

Турвишар уставился на него.

– Это дурная привычка, которую я перенял у Джанель. Как бы то ни было, можно подумать, что ты не знаешь, что там случилось. Ты там тоже был.

Турвишар закатил глаза и указал в конец захламленной комнаты.

– Мне кажется, я видел чайник на другом верстаке, – честно говоря, понятия не имею, как в этом беспорядке вообще можно что-то делать. Обычно кажется, что волшебник такого калибра должен быть по крайней мере организован. Наверное, он просто знал, где что лежит. – Турвишар хотел было продолжить, но потом отложил бумаги в сторону. – Мы должны пока что пропустить часть истории Сенеры, Талеи и Ксиван.

Кирин нахмурился.

– Ты не собираешься ее закончить?

– О, я вернусь к этому позже, в промежутке между этим и нашим появлением. – Турвишар скривился, глядя на свои записи, как будто сама бумага была чем-то виновата. – Они прошли еще по меньшей мере через десять городов-государств. Всегда одна и та же история – прибытие в город на шаг позади Сулесс. Я думаю, что эта история, вероятно, устареет от повторения.

– О, конечно. К тому же не так уж часто надо услышать: «Пожалуйста, страшная леди, перестань делать мне больно», прежде чем до тебя дойдет смысл. – Кирин рассмеялся, радуясь возмущению Турвишара.

Турвишар мстительно схватил другую папку.

– Хорошо. Тогда давай попробуем вот это. Думаю, тебе будет интересно.

– Почему мне кажется, что это угроза?

Турвишар улыбнулся.

(История Хаэриэль)

Двумя месяцами ранее…

Жужжание пчел и щебет птиц смолкли, когда в мире открылась дыра. Мерцающая радужная оболочка хаотических энергий вспыхнула вращающейся гармонией, извергла два силуэта, а затем захлопнулась, прежде чем исчезнуть, как будто ее никогда и не было.

Птицы возобновили свое пение. Пчелы летели к новым цветам.

Силуэты распались на две фигуры: стоящая женщина и распростертый мужчина, парящий в воздухе. Женщина была высокой и красивой, ванэ до кончиков пальцев, с длинными голубыми волосами и с кожей, словно присыпанной серебряной пылью. Мужчина был темнее, его рост угадать было трудно, но он в некотором роде соответствовал своей спутнице: был одет в голубое, того же оттенка, что и его глаза и ее волосы. Женщина подняла руку, указывая на лианы и старые камни, прислоненные к стволу огромного небесного дерева Манола.

Они находились на окраине джунглей, там, где теплые золотисто-зеленые лучи солнца все еще падали на землю. Дальше не было бы никакого света, небо закрывал полог растений, но здесь мир существовал в счастливом пении птиц и обезьяньих криках, в запахе суглинистой земли, сладких орхидей и разложения. Дальше была расположена защита от открытия врат, подобных тем, которые только что создала Хаэриэль, но этот маленький карман выходил за пределы барьерных роз.

– Здесь все еще есть убежище, – сказала Хаэриэль своему спутнику. – Какое счастье для нас.

Терин Де Мон не мог пошевелиться и уж точно не мог ответить. Остекленелый и одурманенный взгляд его ярко-голубых, широко распахнутых глаз был расфокусирован.

Хаэриэль вновь взмахнула рукой, и лианы джунглей раздвинулись, открывая дверь, аккуратно спрятанную за лиственным занавесом. Она подошла, положила руку на поверхность и немного подождала.

Слабый щелчок возвестил об успехе; дверь приоткрылась.

Хаэриэль вошла внутрь, Терин заплыл вслед за нею. Дверь закрылась.

Убежище состояло из нескольких комнат неправильной формы, спрятанных под корнями огромного небесного дерева. Высокий человек или обычный ванэ без труда мог стоять здесь. Хаэриэль указала на расположенную в боковой комнате низкую кровать. Тело Терина проплыло к ней и замерло. Мужчина не шевелился, лишь дышал.

Хаэриэль опустилась в кресло и впервые позволила себе расслабиться, дав себе возможность выглядеть столь же усталой и измученной, какой она себя чувствовала. Она долго смотрела на свои руки – воздух оставался неподвижным, прохладным и тихим. А руки уже двадцать пять лет были не похожи на ее собственные.

Вероятно, потому, что они и не были ее.

Это были руки убийцы.

Что ж. Она продолжила эту традицию, не так ли?[56 - Думаю, теперь я определенно могу сказать, что Хаэриэль, или Мия, действительно была ответственна за резню в Доме Де Монов во время Столичного Адского Марша.]

Дрожь пробежала по ее телу, когда она вспомнила членов Королевского дома Куура, погибших от ее рук. Она прогнала эти мысли из головы, как грызущих ее демонов вины, но этих демонов было не так уж легко изгнать. Враги, напомнила она себе. Де Моны были ее врагами. Работорговцами и сторонниками злой и коррумпированной империи. Ни один из них не заслуживал пощады.

Хаэриэль могла только надеяться, что однажды она поверит в это.

Она была там, когда родился Гален Де Мон. Когда родилось так много де Монов. И жизни обрывались, сначала из-за Гадрита, потом ее собственной рукой. Кто бы мог подумать, что именно она закончит работу, начатую некромантом? Но когда гаэш исчез – когда она наконец освободилась от цепей, сковывающих ее душу, – она отомстила.

Она вспомнила труп Кирина, брошенный на жертвенный алтарь, и собрала волю в кулак.

Терин по-прежнему не шевелился, вернее, не мог пошевелиться. Даже самая примитивная мысль была выше его сил – и это была необходимая предосторожность против использования им заклинаний.

Хаэриэль села на кровать рядом с ним и махнула рукой у его лица.