Две мелодии сердца. Путеводитель влюблённого пессимиста

Буря бушует. А мое сердце бешено колотится.

Творится что-то непонятное.

Я сбрасываю одеяло и выскальзываю из кровати, а затем, поправляя хлопковую ночную рубашку, подхожу к окну. Из-за шторма ветки деревьев покачиваются взад-вперед, исполняя жуткий танец. Порыв сильного ветра ударяет ими о сайдинг, отчего я в страхе отпрыгиваю.

– Моя малышка! Моя малышка!

Отбросив страх в сторону, я бросаюсь вперед и прижимаюсь носом к стеклу. Сначала мое внимание привлекают огни полицейской машины. Красный и синий. Они размыты из-за дождя. Патрульная машина припаркована на нашей улице прямо перед домом Бишопов.

Сама же миссис Бишоп лежит на подъездной дорожке, держась за лодыжку полицейского.

Все мое тело начинает дрожать от чего-то, что намного хуже лихорадки.

Эмма. Кэл.

О нет, нет, нет.

Только не это.

Я срываюсь с места, даже не думая схватить пальто, обувь или зонтик. Мне не стоит выскакивать под дождь, будучи больной и с температурой, но я ничего не могу с собой поделать. Спустившись босыми ногами по лестнице, я вылетаю из дома. Сильный ветер и проливной дождь едва не сбивают меня с ног.

Они пытаются удержать меня внутри.

Не хотят позволить узнать причину, по которой миссис Бишоп плачет на своей подъездной дорожке, умоляя, чтобы ее малышка вернулась.

Наверно, мне стоит подслушать, но я не буду. Я продолжаю бежать по траве к своему любимому дому слева. Меня охватывает облегчение, когда я вижу Кэла, стоящего около крыльца.

С ним все в порядке. С Кэлом все в порядке.

– Кэл! – кричу я сквозь громыхающее небо. – Кэл, что происходит?!

Я тяжело дышу. Сердце грохочет громче шторма.

Хрип вырывается из легких, и я замедляю шаг, подходя к Кэлу на лужайке. Моя белая хлопковая ночная рубашка полностью промокла, а ступни горят от бега по камням. Миссис Бишоп снова начинает рыдать, и офицер садится на корточки, чтобы успокоить ее. Я закрываю рот рукой, чувствуя пробирающийся под кожу страх.

Я оглядываюсь вокруг и нахожу мистера Бишопа: он сидит на сырой траве, обхватиив голову руками и качаясь из стороны в сторону. Затем переключаю свое внимание на Кэла, мне страшно спросить его о том, что случилось. Страшно узнать правду.

Где она?

Где Эмма?

Я, кажется, догадываюсь, но не хочу знать наверняка.

Наконец Кэл бросает на меня взгляд, который я никогда не забуду. До конца своей жизни. Его темно-каштановые волосы прилипли ко лбу из-за проливного дождя, а глаза кажутся стеклянными и опустошенными. И в тот момент, когда молния озаряет небо приглушенным желтым цветом, он тихо произносит:

– Она умерла.

Мне становится больно дышать.

– У-умерла? – заикаюсь, моя нижняя губа начинает дрожать, а все тело трясти. Наверно, я неправильно его расслышала. Вероятно, ветер спутал его слова. – О чем ты? Она собиралась к Марджори. Она у Марджори.

Я настаиваю на своем. Мне необходимо, чтобы мои слова оказались правдой.

Она не умерла, она у Марджори.

Кэл отворачивается, глядя на землю.

– Мне следовало поехать с ней. Я виноват в этом. – Качая головой, он бьет себя кулаками по бокам. – Черт возьми, Люси. Черт… она умерла. Умерла, и это моя вина.

Нет. Не верю.

Отказываюсь верить в это.

Слезы наворачиваются на глаза. Горло саднит от недоверия.

– Нет… нет, Кэл, с ней все в порядке. – Я смотрю на двор, на огни, на страдания, на капли дождя, подобные душевной боли.

Она не в порядке. Ничто не в порядке.

Гнев и печаль овладевают моим телом, и я бросаюсь на друга, колотя его кулаками по груди.

– Ты лжешь! Возьми свои слова обратно. Прошу тебя, возьми их обратно… – Кэл хватает меня за запястья, медленно вскидывая подбородок: в его глазах отражается весь ужас, который я ощущаю внутри. Он продолжает мотать головой, черты его лица искажаются от ужаса.

Я впадаю в такую истерику, что, кажется, сердце вот-вот остановится.

Я никогда бы не подумала, что переживу ее.

– Нет! – кричу и умоляю о чем угодно, но не об этом. Слезы смешиваются с каплями дождя. Кэл сжимает мои руки, но я уже перестала бороться. Он говорит правду. Как бы мне хотелось, чтобы он солгал, но увы. – Только не она, Кэл. Не Эмма. Не Эмма.

Отпустив мои запястья, он обхватывает меня руками, прижимая к своей груди.

Мы оба начинаем рыдать. Я разжимаю кулаки и цепляюсь пальцами за его мокрую футболку, наши ноги подгибаются. Мы падаем на лужайке перед домой, и Кэл обнимает меня.

– Люси, Люси, Люси… – Он снова и снова повторяет мое имя, словно пытается зацепиться за него. Зацепиться за меня.

Дрожа и плача, я крепко удерживаю его на случай, если он попытается отстраниться.

И в этот момент чья-то чужая рука хватает меня. Кто-то оттаскивает меня от Кэла, и я наблюдаю, как мой друг падает вперед, зарывая пальцы в траву и склоняя голову от тяжести горя. Стон скорби срывается с его губ.

– Нет! Нет, отпусти меня! – визжу, дергая ногами, и тянусь к Кэлу. – Отпусти меня, я ему нужна!

– Люси, дорогая, успокойся! Все будет хорошо.

Это папа.

Отец уносил меня подальше от моего друга.

Однако я нужна Кэлу, я ему нужна, он нуждается во мне.