Бессмертные

– Похоже, я нашел одного из детей Маршалла Картрайта.

На мгновение лицо Локка дрогнуло, но он тут же взял себя в руки.

– Где? Под каким именем он живет? Что он…

– Помедленнее, – спокойно сказал Сиберт. Он расположил свое молодое, сильное тело в мягком кресле, стоящем возле стола, и беззаботно прикурил сигарету. – Я пять лет горбатился в потемках. Прежде чем что-то рассказать, я хочу узнать, ради чего.

– Тебе отлично платят, – холодно ответил Локк. – А если твоя информация подтвердится, ты больше никогда не будешь нуждаться в деньгах. Но не пытайся влезть в эту игру, Сиберт. Ставки слишком высоки для тебя.

– Вот об этом-то я и думаю, – задумчиво протянул Сиберт. – Пара сотен тысяч баксов – разве это сумма для организации, ежегодно тратящей больше ста миллионов? А за пятьдесят лет, выходит, все пять миллиардов. На то, чтобы найти чьих-то там детей.

– Информацию из тебя можно и выбить.

– Упустите время. Чего у вас нет, так это времени. Я оставил письмо. Если я не вернусь в отпущенный срок, письмо доставят адресату. И ребенок Картрайта узнает, что на него открыта охота…

– Повтори свои слова под сывороткой правды.

– Нет. Не потому, что я солгал. Просто вы можете задать и другие вопросы. К тому же это займет часы и часы. Поэтому я и не мог ждать, пока мне назначат время. Если хотите, можете попробовать выдавить из меня то, что я знаю.

Он вытащил левую руку из кармана куртки и продемонстрировал крохотный десятизарядный пластиковый пистолет.

– Но опять же это займет много времени. И вы, возможно, потеряете все, к чему стремились, будучи в шаге от успеха. Может быть, умрете вы. А может быть, и я.

Локк тяжело вздохнул и расслабил напряженные плечи.

– Что ты хочешь узнать?

– Что особенного в детях Картрайта?

– Если исключить несчастные случаи, они могут жить вечно.

Мужчина средних лет с озабоченным выражением лица медленно пересек зал станции, засунув руки глубоко в карманы. Он вытащил небольшую сумку из шкафчика и пошел с ней в ближайшую уборную, где занял свободную кабинку. Из уборной он так и не вышел. И бронь на Тальго-экспресс до Торонто не была выкуплена.

Молодой человек в шляпе с мягкими полями и с испанской бородкой поймал такси рядом со станцией и вышел, когда оно встало в пробке в деловой части города. Он лавировал между неподвижными машинами, пока не добрался до смежной улицы и не поймал другое такси, поехавшее в обратном направлении. В аэропорту он выкупил чью-то неподтвержденную бронь на ближайший рейс.

В Детройте он пересел на рейс до Сент-Луиса. Оттуда полетел в Уичито на тихоходном самолетике, рассчитанном на две дюжины пассажиров. Там он нанял старую двухместную авиетку и заполнил план полета, которому не собирался следовать. Два часа спустя он приземлился в полупустом Международном аэропорту Канзас-Сити, поймал старенький автобус, пылящий по магистрали между штатами, через обветшалый мост Нью-Ганнибал, в центр города.

Эта часть города умирала. Деловая жизнь переместилась в пригород вслед за средним классом. Здания и магазины не ремонтировались уже десяток лет. На улицах почти не было людей, но молодой человек с бородкой старался как мог: пробегал через пассажи, притормаживал у выходов и, наконец, нырнул в лифт универмага за секунду до закрытия дверей.

Лифт поскрипел наверх. Когда он достиг пятого этажа, внутри остался только молодой человек. Он быстро пересек этаж, направляясь в мужской туалет.

Две минуты спустя он смыл отвратительную массу черных волос в унитаз, закопал шляпу под горой бумажных полотенец и улыбнулся своему отражению в зеркале.

– Мои поздравления, мистер Сиберт, – весело заявил он. – Что там Локк сказал тебе?

– Ты же был актером, не правда ли, Сиберт?

– Когда-то. Боюсь, довольно посредственным.

– И почему бросил?

– Не получал того, чего хотел.

– Чего же?

– Если ваши психологи этого не выяснили, я им не помощник. Не хочу упрощать вам работу.

– В этом твоя ошибка, Сиберт. Живой актер – пусть и бедный – лучше, чем мертвый авантюрист. А именно им в конце концов ты и станешь, если потянешь одеяло на себя. Ты – наш с потрохами, Сиберт. Ты – набор данных, записанных на пленку и бумагу, просто трехмерная картинка. В какую бы нору ты ни забился, мы тебя отовсюду вытащим…

– Если сможете меня найти, Локк, – обратился к зеркалу Сиберт. – А сейчас вы меня потеряли.

Он пробежал по служебной лестнице к выходу на Мэйн-стрит, прошел через несколько отделов подержанной одежды, пару раз поднялся на эскалаторе и спустился по ступеням и, наконец, через запасный выход выбрался на Двенадцатую улицу. Когда едущий на восток автобус приподнялся на колодках и рванул со стоянки, Сиберт ужом проскользнул в закрывающиеся двери. На милю отъехав от мэрии, он вышел, пробежал через две аллеи и нырнул в свободное такси.

– Едем на запад. Я скажу, когда остановиться, – выдал он, немного запыхавшись.

Таксист кинул на него быстрый взгляд в зеркало заднего обзора, круто развернул дребезжащий «Мерседес» 44-й модели и двинулся на запад. В этот момент Сиберт сравнил лицо водителя с голографической проекцией на заднем сиденье. Они совпали, хотя уверенности Сиберту это не добавило.

Отпустив такси, он подождал, пока оно скроется из глаз, и только потом направился на север. Улица была пустынной, а небо – ясным. Он быстро миновал пять кварталов, чувствуя, что по мере приближения к многоэтажкам Кволити Тауэрс в нем растет нездоровое волнение.

Он не смог разглядеть то место, где река Канзас впадает в Миссури. Дым из промышленной части города заволакивал долину.

Когда город был еще молод, в районе Кволити Хилл жили состоятельные люди, но с тех пор он уже дважды приходил в упадок и возрождался снова. Когда город разросся, здешние дома превратились в трущобы. Их снесли, чтобы построить комплекс Кволити Тауэрс, но за пятьдесят лет небрежение, уменьшение вложений и безответственные арендаторы сделали свое черное дело.

Сейчас настало самое время для района возродиться опять, но шансов на это не было. Очередная волна дыма достигла района, и Сиберт зашелся кашлем.

Деньги уходили из города. Те, кто мог себе это позволить, переезжали в пригород, где воздух был чище, а жизнь удобнее и безопаснее. В городе оставались те, кому некуда было деться. Оставалось только вместе умирать.

Сиберт направился к двери, на ходу оглянувшись на дорогу, по которой пришел сюда. На целые кварталы позади никого не было видно. Он поднял глаза на холм, возвышающийся за проезжей частью. Там находилось единственное за последние несколько лет новое сооружение в городе.

Госпиталь на Больничном холме вырос в огромный комплекс. Среди повсеместного упадка он сиял новизной. Он протягивался все шире и шире, захватывая серые трущобы и превращая их в крепкие, чистые строения из стекломагниевого листа, в которых торговали здоровьем и даже жизнью.

Возможно, он не прекратит расти до тех пор, пока не поглотит весь город. Жизнь была всем. Без нее ничего не имело смысла. Люди никогда не будут экономить на медицине и больницах, от чего бы им ни пришлось отказаться. И все же, несмотря на огромные вложения и успехи в медицине, достигнутые в последнем столетии, теперь сохранять здоровье на желаемом уровне человеку обходилось все дороже и дороже.

Может быть, однажды здоровье будет стоить больше, чем человек сможет заработать. Поэтому люди искали детей Картрайта. Это – а еще и неутолимая жажда жизни вместе с непреодолимым страхом смерти – стало причиной начала охоты на эти мифические создания.

Все люди, не только дети, боятся надолго остаться в темноте, – подумал Сиберт. – Абсолютно все.

Поежившись, он вошел в дверь.

Лифт, как обычно, не работал. Сиберт быстро взбежал по ступеням. Он остановился на пятом этаже, переводя дыхание и радуясь, что выше подниматься не нужно. Подъем по лестнице – даже для молодого человека занятие опасное, заставляющее сердце биться чаще.

Но от одного вида женщины, стоящей перед ближней дверью с длинным белым конвертом в руках, его сердце едва не выскочило из груди.

Секунду спустя Сиберт наклонился к ней и аккуратно высвободил конверт из ее пальцев.

– Его нужно было доставить не раньше шести, – мягко попенял он женщине, – а сейчас только пять.

– Мне приходится следить за целым зданием, – обиженно пожаловалась она. – И мне есть чем заняться, кроме того чтобы носиться вверх-вниз по лестнице с письмами. Я была наверху и решила отнести его по пути, как вы и просили.