Бледно-серая шкура виноватого

– Это тоже не поможет, мистер Макги. Единственное, что помогло бы, – изложение вашего дела. Если бы мистер Санто не нанимал на работу людей, способных распознавать клоунов, все его время уходило бы на клоунов.., на чудаков и неудачливых проходимцев. Хотите получить от него деньги на летающую тарелку? – Она приложила к подбородочку пальчик и наклонила головку. – Нет, судя по виду, вы проводите много времени на воде и под солнцем. Морячок? Тогда дело наверняка связано с чепухой насчет карты острова сокровищ. Или с испанскими галеонами, мистер Макги? Принесли несколько подлинных старинных золотых монет, только что отчеканенных в Новом Свете? Доложу вам, у нас ежемесячно появляются в среднем человек десять таких, как вы. Так что либо говорите мне, либо никогда и никому больше. Ясно?

– Хорошо. Я скажу. Ровно столько, чтобы вы открыли мне дверь для встречи с Санто.

– Может быть, будем его называть мистер Санто?

– Но я не намерен стоять здесь и вести разговор, как последний гость на вечеринке с коктейлями. Хочу сесть за стол, а вы можете сесть с другой стороны и выслушать все, что я вам пожелаю сказать.

– Или все, что я пожелаю услышать. – Обернувшись к секретарше, она предупредила:

– Я буду в конференц-зале “Д”, Элизабет.

– Благодарю вас, мисс Смит, – смиренно ответила англичаночка.

Я толкнул стеклянную дверь перед маленькой мисс Мэри Смит и последовал за ней вниз по коридору. Она шагала деловой походкой, по всей видимости, сознательно стараясь не допускать никакого покачивания и свободных движений крепкого задика, что удавалось ей только отчасти.

Конференц-зал “Д” представлял собой загородку десять на двенадцать. Однако противоположная двери стена была сплошь стеклянная, с видом на расположенную через Бискейнский залив невероятную архитектурно-кондитерскую мешанину Майами-Бич. Солнце поблескивало и сверкало в потоках машин между Джулиа-Таттл-Козвей чуть к северу и жилыми кварталами рядом с Венириэн-Козвей чуть к югу. Зал был серый, с шестью серыми креслами вокруг красного стола переговоров. У одной стены стоял неглубокий застекленный серый стеллаж, где на красном фоне была выставлена весьма разношерстная коллекция белых пластмассовых шестеренок, зубцов, стержней и втулок разных размеров, похожих на произведения Луизы Невельсон[24 - Невельсон Луиза (1900 – 1988) – американка русского происхождения, скульптор и график, автор рельефов, которые представляют собой открытые коробки во всю величину стены, заполненные абстрактными композициями из дерева.].

Я вполне логично предполагал, что Элизабет, как обычно, включила в конференц-зале “Д” систему прослушивания, пока мы шагали по коридору. Выглянув в стеклянную дверь, секретарша могла проверить, в какую комнату мы вошли.

Я вызубрил с Мейером соответствующую терминологию. Мэри Смит села напротив, преисполнившись скептицизма.

– Я биржевой делец, Мэри Смит, но отнюдь не жучок. Моя специальность – максимализация сферы доходов от прироста капитала. Получаю достаточно из некоторых других источников, так что федеральная служба не классифицирует меня как профессионала и не причисляет все это к прямому доходу. Это выше вашего разумения?

– Ни в коей мере! Фактически, вы почти израсходовали свое время, мистер Макги.

– Я не собираюсь сбывать Санто горящие акции. Не хочу привлекать его к каким-либо операциям синдиката. Мне не требуется никаких действий с его стороны, даже осведомленности о деталях, пока он не войдет в дело. Речь идет не о пяти и не о десяти центах. Это ценные бумаги, зарегистрированные на бирже. Ну, я обычно участвую в чем-то вроде неформального синдиката. Каждый сам за себя, но мы одновременно делаем одинаковые шаги. Дела у нас идут так успешно, что какое-то количество уплывает на сторону. Я сейчас откопал одни бумаги, и было бы чертовски здорово не потерять преимущество из-за чрезмерных утечек. Может, мне удалось бы занять позицию по этим акциям, а потом устроить демонстрацию интереса со стороны какого-нибудь агрессивного фонда. Но они работают в открытую и покупают слишком большие блоки.

Я вопросительно посмотрел на нее.

– Я слушаю, – сказала она. – Ваше время еще не истекло.

– Так вот, я там и сям слышал, будто Санто влезает в неплохие на первый взгляд дела. И по-моему, ему хватит ума не влезать слишком далеко, потому что, если действовать чересчур круто и чересчур быстро, все в один миг взлетит вверх по лестнице, и я лишусь шанса использовать покупательную способность маржинального счета для поддержания двойного роста. Ему придется действовать через несколько счетов и приготовиться продавать небольшие пакеты, гася инерцию, если акции начнут расти слишком быстро.

– Вы что-то сказали насчет пяти и десяти центов.

– Все зависит от того, далеко ли Санто пожелает зайти. Если решится, для соответствующего нажима понадобится миллион. Я сказал бы, он может затратить от одного миллиона максимум до четырех. Выше четырех нарушится равновесие, а в долгосрочной перспективе дело привлечет слишком много внимания. Если честно, я буду стоять на подхвате, подгонять, тормозить, используя его покупательское давление для подъема, в надежде, что ему удастся держать подъем под контролем. Я мог бы собрать синдикатные деньги, поскольку дела там у нас хороши, но уж больно опасны утечки. Будь у меня миллион, я бы сюда не пришел. Скажем, он может рассчитывать на триста процентов долгосрочной прибыли, если не угробит все дело. Подобные вещи случаются раз в три-пять лет, когда совмещаются все факторы, как детали в хороших часах.

– Мистер Санто не имеет обыкновения что-либо портить.

– Я думаю так же. Когда гонка кончится, мне не придется валять дурака с синдикатом и с Санто. Я смогу создать собственный рынок.

– Допущенных на биржу акций?

– Одной компании в районе потенциального динамичного роста.

Я впервые увидел намек на улыбку на пухлых губах маленькой девочки.

– Разумеется, абсолютно бессмысленно спрашивать ее название. Но можно ли попросить у вас.., банковские документы?

– Дурацкий вопрос. Если ему захочется покопаться и проверить меня – на здоровье. Может, найдет червячка в яблочке. Интерес для него представляют лишь прошлые данные. – Я вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт, вынул бланки брокерской конторы и швырнул ей. – Взгляните, если сумеете прочитать и разобраться, а потом можете пересказать Санто на словах.

Сперва она пролистала один за другим ежемесячные выписки о маржинальных сделках. Просмотрев около половины, она вдруг окинула меня зеленым взглядом, как бы совершая переоценку. На последнем, декабрьском, бланке я проставил карандашом напротив стоимости каждой акции ее стоимость на вторичном рынке. Она сравнила цифры с данными в подтверждениях купли-продажи, – не все, лишь несколько на выбор:

– Можно мне взять это на несколько дней?

– Нет.

– Можно сделать ксерокс? Это займет всего несколько минут. Я заколебался:

– При одном условии, причем очень важном. Их увидели вы и увидит Санто, никто больше.

– Это ему решать.

– Тогда передайте великому человеку мою покорную просьбу, милочка.

– Обязательно нужен подобный сарказм?

– А с чего мне смиренно благоговеть перед личностью Гэри Санто? Его имя случайно оказалось первым в списке из трех возможных. Кто бы ни был на его месте, он выставит ряд условий, давая и мне выставить ряд своих. Я не с просьбой пришел, дорогая моя.

– Это вы ясно дали понять. Я сейчас вернусь.

– Если вы когда-нибудь снисходите до ручной работы в этой лавочке, думаю, лучше сами сделайте ксерокс.

– Обязательно, дорогой мой. А вы сейчас набрали немало очков. Береженого Бог бережет. У нас это высоко ценят.

Не прошло и десяти минут, как она вернулась. Садиться уже не стала. Я сунул бланки в конверт, а конверт в карман:

– Вот они, мисс, распахнутые сундуки с золотыми монетами, рассыпанными на белом песчаном дне, рядом с рифом Проворного Толкача.

– Довольно неуклюжая шутка, вам не кажется? С меня хватит пустой болтовни. Не имею понятия, привлечет ли это мистера Санто. Я говорю об идее. Если да, он должен будет узнать, о каких акциях идет речь, и пожелает проверить.

– Надеюсь, без лишнего шума.

– Конечно.

– Когда я с ним встречусь?

– Как мне с вами связаться?

– Я буду в разъездах. Допустим, позвоню завтра днем. Она покачала головой:

– В пятницу. Скажем, в четыре. Назовете мое имя и добавочный номер, иначе вас не соединят. Шестьдесят шесть.

– А чем именно вы занимаетесь тут, Мэри Смит?

– Можно назвать меня буферной зоной.

– Я прошел через вас?