Бледно-серая шкура виноватого

– По-моему, мне понравился твой новый приятель, Мэри. Думаю, он может нас привести к новой победе. – Достал бумажник, вытащил несколько купюр, быстро сунул ей в сумочку. – Это лишь аванс к твоей премии. Пригласи его на эти деньги куда-нибудь, где кормят бифштексами.

Она взглянула на часы:

– Да, а вам пора двигаться, Гэри. Бен будет на месте с вашим багажом. Поцелуйте за меня Бонни Би.

Он сделал еле заметный жест, и отовсюду сбежались люди, отодвигая столик, подавая ему счет на подпись, с поклонами провожая всю троицу к выходу и на улицу.

***

Мы ехали вверх по берегу в маленьком красном автомобиле Мэри в одно из тех местечек, которые она называла “своими”, в маленький бар, где было темно, как в кармане. Сели друг против друга за узким, очень низеньким столиком, к которому пришлось наклониться в интимной позе: Мэри демонстративно закатала рукава и приготовилась приступить к делу.

Ждала сигнала, а его все не было. Отложила в сторону причудливую шляпу, встряхнула блестящими волосами. На лицо длинной диагональю от наружного уголка глаза до губ легла полоска света. Чуть пригубила из бокала, слизнула с нижней губы каплю кончиком языка, проговорила протяжным полушепотом:

– Хочешь знать, Тревис? Хочешь услышать безумное сообщение?

– Доставленное со специальным курьером? Конечно, Мэри Смит.

Глаза опечалились, широко-широко открылись. Приоткрылись губы. Она протянула обе руки к моей, медленно подтянула ее к себе, перевернула, раскрыла, коснулась запястья ногтями правой руки, провела вниз, по ладони, разжав мои слабо сжатые пальцы, придержала их, внезапно склонилась, прижалась к ладони влажными губами, очень быстро подняла голову и уставилась на меня с робким и в то же время притворно-испуганным выражением.

– И все? – спросил я.

Она перевернула мою кисть ладонью вниз, сжала ее в кулак, взяла обеими руками, подняла, поставив локти на стол, уткнулась подбородком в костяшки моих пальцев, закрыла глаза.

– Фу, – шепнула она. – Прямо с места в карьер, с первой минуты. Фу. Мне это никогда не нравилось.

– Всему свое время, – заметил я.

– Вот именно, мистер Тревис Макги. – Чуть наклонила мою руку под более удобным углом и прошлась по костяшкам теплыми губками, чуть покусывая каждую, целуя впадинки между ними, при каждом поцелуе просовывая язык между пальцами.

– Когда должно произойти неизбежное, поступает такой сигнал, правда? Старый и глубоко сокровенный, ждущий своей особой минуты. Особой, бурной, безумной и нескончаемой. Ты это тоже знаешь. Правда? Правда?

Она пряталась где-то там, за назойливыми глазами, с каким-то тихим любопытством прислушиваясь к своему возбужденному дыханию. Свысока наблюдала за своей работой, несомненно оценивая напряженность сосков в лифчике, расслабленность бедер и живота. Она принадлежала к новой породе помощников манипуляторов. Гэри Санто, крупный манипулятор, обязательно должен был обзавестись кем-то, знающим свое дело вдоль и поперек. Может быть, он держал в своей свите пару, тройку, десяток подобных, заручившись их верностью не только при помощи денег, но и внушая чувство причастности к оперативной команде, где они выполняют особые функции.

Секс с особенно опытной и соблазнительной женщиной, способной заверить, что ты самый лакомый кусочек после обжаренного риса, – великолепное орудие манипулятора. Ослепленный мужчина неосторожен, сбит с толку, поражен громом. В таком состоянии он приносит манипулятору максимум выгоды и минимум хлопот. Покорно впишется в обстановку, лишь бы оставаться рядом с новым возлюбленным светиком. Выложит ей все сведения, все надежды, а она, лихорадочно вдохновленная духом коллективизма и собственными достижениями, сводит его с ума и швыряет туда, где нашла, после того как манипулятор выкачает полезную информацию до последней капли. Но пока продолжается обработка, он работает вместе с командой, реально в нее не входя, зная об осведомленности команды о причине такого сотрудничества, зная о снисходительном презрении команды к нему, но полностью поглощен сладострастной собачьей пробежкой за сукой и готов сносить легкое унижение, лишь бы по-прежнему получать то, что с каждым очередным получением становится нужным не меньше, а больше.

На эту роль требуется женщина необычайно самоуверенная, декоративная, с напористой искренней сексуальностью, которая понимает, что служба манипулятору в данном качестве составляет часть стоимости билета на лучшие рейсы в лучшие места, а если хочешь быть скромницей, привередливой или цыпленком, можешь плюхнуться снова на жесткий стул, вернуться к старому пылесосу, к болтовне в женском туалете о возможностях продвижения. Путешествовать вместе с командой могут только особенные девчонки, так вливайся в их число и радуйся особым поручениям. Между забавами парни болтают, неси собранные крошки Гэри, он сложит их в кучку.

Манипуляторы – дерзкие игроки, собирающие вместе маленькие корпорации, сколачивая большие; талантливые комбинаторы, хватающиеся сразу за полдюжины особо выгодных шансов, после чего получают доход выше, чем от телесериала; шоумены, кричащие о колоссальных налоговых платежах богачей и борющиеся с Федеральной налоговой службой за их сокращение или дешевый компромисс; изобретательные финансисты, которые превращают бандитские фонды в законные предприятия; плаксивые дети, которые рыдают по добрым старым постройкам и сооружают новенькие сверкающие коробки ради обратной аренды, списания налогов, фокусов с налоговыми прикрытиями; вздувают рыночную стоимость акций и продают, потом играют на понижение и опять покупают.

Они носятся по стране, по всему миру маленькими компаниями, члены которых всегда и везде смеются – в местах отдыха, в аэропортах, в обеденных залах для деловых людей, в потаенных барах, в роскошных казино. В подобных компаниях непременно присутствует Мэри Смит с танцующими глазками, вызывающая, аккуратная, неимоверно стильная, ненасытная, своя в доску, способная, благодаря контрацептивным таблеткам, охотно вступать в игру с тем, в кого ткнет указующий палец манипулятора; новый ночной Пятница женского пола.

Несколько лет назад этой новой породы не было, но, кажется, человеческая культура обладает непревзойденной способностью сотворять существа, удовлетворяя чью-либо потребность. Поэтому мораль, применимая к ситуации, плюс доходные манипуляции поставили на поток этот веселый полк, словно он все время ждал где-то рядом. Бессмысленно рассуждать о нравственности и безнравственности, проводить аналогии с проституцией, произносить звонкие фразы библейского осуждения. Мэри Смит даже не сконфузится, лишь удивится.

В диагонали света она оперлась подбородком на мой кулак, удерживая его между своих локтей обеими пухлыми теплыми руками, глаза стали огромными, потом голова наклонилась, повернулась в одну, в другую сторону, медленно щекоча тыльную сторону моей кисти то одной прядью густых душистых волос, то другой.

Я вспомнил старый скучный анекдот о молодом человеке, который приехал в незнакомый город, записав телефон девушки по вызову за сто долларов. Позвонил, пригласил в роскошные апартаменты, где она приготовила изысканный обед, процитировала французских поэтов, помузицировала на рояле, профессионально спела, упомянув, что владеет шестью языками, имеет степень магистра психологии, сама придумала, скроила и сшила прелестно сидящее на ней платье. Когда, наконец, пошли в постель, он не мог не спросить: “Объясни мне, пожалуйста, как такая девушка могла заняться подобным делом?” Она взглянула на него, вздохнула и молвила: “Просто, наверно, чуть-чуть повезло”.

Испустив глубокий прерывистый вздох, Мэри Смит объявила:

– Милый, бифштекс, причем не размороженный, а не замороженный вообще, лежит в холодильнике в моей квартире, которая располагается, помоги мне Господь, в кон-до-ми-ниу-ме – это слово всегда звучит для меня как ругательство, – а квартира в двенадцати с половиной минутах езды плюс-минус десять секунд, а бифштекс, дорогой, обождет нас до трех часов утра или до завтрашнего полудня, – я ведь не собираюсь хранить его до утра понедельника, – а двенадцать с половиной минут до квартиры будут самыми долгими в моей жизни двенадцатью с половиной минутами.

Было искушение поддаться на все это жульничество. Но животным мужского пола в самые неожиданные моменты свойственно поразительное упрямство. Почему же вы не взошли на Эверест, сэр Хиллари?[26 - Взошедший в 1953 году на Эверест вместе с Норэем Тенцингом.]Потому, что он стоял передо мной, приятель. Вдобавок я мысленно видел ее в другом баре, при дневном свете, когда она, прикусив эту самую мясистую нижнюю губку, полуприкрыв глаза, слушала Таша и медленно поворачивала головой из стороны в сторону, отказывая столь же решительно, как со стуком захлопнутая дверь и щелчок повернувшегося ключа.

Она была бы исключительной в каждой детали, от мочек ушей до очаровательных пальчиков ног, до ямочек над ягодицами. Была бы ослепительной, безупречной, захватывающей и предельно искусной, звонила бы во все колокола, красиво предложила себя, заставила бы меня попробовать, угодив моему самолюбию, задыхаясь в восторге и уверяя, будто никогда не испытывала ничего более фантастического и долговечного; она точно знает, с этим отныне ничто не сравнится, а в следующий раз будет еще лучше, просто вынести невозможно, она сойдет с ума; и как только у нас все так здорово получилось, правда, милый, действительно было, как вообще в первый раз.

Было искушение несколько раз промчаться по трассе на этом “феррари” для настоящих мужчин, просто ради доказательства самому себе, что не поддался ни на великолепную технику, ни на приз в скоростных гонках.

Но гоночная машина стоит перед тобой и жужжит – как уйти в сторону, не возбудив некоторые нехорошие подозрения насчет всего дела? Отходить надо очень искусно, на ее условиях, мгновенно выставив абсолютно понятный для нее предлог.

Я как раз вовремя натянул лосины со шпорами для выхода на ринг, как раз в тот момент, когда она, прищурив глаза, заметила:

– Я смотрю, ты без особого энтузиазма относишься к девочкам, старичок.

– Проблемы, проблемы, проблемы, – изрек я. – Пожалуй, отложим бифштекс на потом. Она выпустила мою руку:

– Какие проблемы?

– Один тупой, как свинья, тип сидит в номере отеля, смотрит на телефон и с каждой минутой все больше и больше бесится. Я стараюсь кое от чего избавиться ради наличных, чтобы выжать максимум из нашего маленького драгоценного шанса. А он прилетел из Чикаго как раз потому, что случайно оценивает кое-что тысяч на двадцать дороже любого другого на свете, по причинам, о которых я в данный момент не стану распространяться. Я сказал, что из-за некоего предстоящего события наша встреча откладывается, и пообещал быть к восьми. Сейчас четверть девятого, а этот тип сомневается даже в своем нутре, в самой важной основе, и ради подтверждения своего о себе мнения может прождать с минуту, разозлиться на собственную физиономию и отрезать нос… Может, уже отрезал и едет в аэропорт. Мне хотелось побыть с тобой, забыть о нем ненадолго, но, похоже, не очень-то получается.

Она чуть-чуть выпрямилась, встряхнулась, как миниатюрный пудель, только что вытащенный из миниатюрной ванны, слегка взбила волосы, одернула затейливый свитер:

– Милый, ты полный идиот! Почему не сказал сразу? Думал, я не пойму? Я уже совсем взрослая и так далее.

– Скажем, я получал удовольствие. Принимал сигналы медвежонка Пуха по фамилии Смит.

Она протянула руку, потрепала меня по плечу, интимно подмигнув с кривоватой легкой улыбкой:

– Давай так. Двадцать кусков не ждут. Беги звони. Телефон в конце коридора, что идет к уборной.

Я пошел к телефону, зажег спичку, набрал какой попало номер, спросил у женщины с насморком, нельзя ли поговорить с мистером Бэнноном. Сообщив, что я ошибся, она повесила трубку. Я какое-то время поговорил в пустую трубку с Ташем, сообщил последние новости, сделал несколько замечаний насчет погоды. Ему нечего было ответить.

Вернувшись к столику, доложил своему цыпленочку, что мой приятель жутко злится. По-настоящему жутко, но пока еще готов к переговорам.

– Милый, если ты его бросил из-за меня, я, естественно, дьявольски постаралась бы на целых двадцать кусков, но ни одна женщина в мире столько не стоит. Матч вполне можно отложить.

– Люблю практичных женщин.

– Забросить тебя к нему в отель?

– Спасибо, предпочитаю забрать у “Султаны” свою машину, если ты меня туда подкинешь.

– Можно мне подождать тебя, можно?

– Думаю, лучше жди у себя, я еще не совсем сговорился насчет цены с этим придурком.

Она взяла с колен свою сумочку, открыла, покопалась, вытащила маленький фонарик, вручила мне. Я подсвечивал, пока она вынимала маленькую позолоченную записную книжку с застежкой, вытаскивала из золотой петельки золотой карандашик.

– Я как раз сообразила, что просто умираю с голоду, милый, поэтому, скажем, приеду домой не раньше десяти. Вот телефон, его нет в справочнике. А вот адрес: Индиан-Крик-Драйв, восточная сторона, в северном направлении. Ищи дом клубничного цвета с белыми навесами, белыми тентами и белыми балконами. Сначала позвони, милый, хочу порадоваться, предвкушая твой приезд.