Рождественский кинжал

– Да, мисс, я хотел бы знать, что вы делали, когда вышли из гостиной после чая.

– Ну, не знаю! – Она передернула плечами. – Неужели вы думаете, что я записываю все свои передвижения?

– Вы сразу же отправились наверх? Паула немного подумала.

– Нет, я пошла в библиотеку. Я поднялась наверх позже, с мистером Ройдоном.

– Вы направились в свою комнату?

– Разумеется! А куда еще я должна была пойти?

– И вы оставались там до тех пор, пока не присоединились к остальным гостям?

– Да, – снисходительно согласилась девушка.

Инспектор позволил ей уйти и вызвал Эдгара Мотисфонта. Если актриса держалась надменно, а Ройдон пугливо, то Эдгар Мотисфонт предпочитал любезную манеру поведения. Было ясно, что он нервничал, но они все нервничали, и это неудивительно, думал инспектор. Казалось, Мотисфонт был потрясен больше, чем другие, он снова и снова повторял, как это ужасно и непостижимо. Он был близко знаком с Натаниелем на протяжении тридцати лет, много лет подряд они вместе справляли Рождество. Ничего подобного раньше не происходило, сказал он, не сознавая абсурдности своих слов.

– Я понял, что произошла некая размолвка, – закинул удочку инспектор.

– Нат был тяжелым человеком. У него не было взаимопонимания с молодым поколением. Мисс Хериард сама виновата в том, что привезла сюда Ройдона. Ей бы предугадать все заранее! Впрочем, это не мое дело. Я никогда не понимал племянников Ната. Казалось, они получали удовольствие от того, что раздражали своего дядю! Не понимаю, почему Хериард мирился с этим, но он, несомненно, по-своему любил их.

– Можно мне узнать, сэр, – была ли у мисс Хериард особая причина привозить сюда мистера Ройдона?

Казалось, Мотисфонт почувствовал, что сказал слишком много. И он уклончиво ответил:

– Вам лучше спросить у нее самой. Ко мне это не имеет никакого отношения.

– А вы никогда не ссорились с мистером Хериардом?

Задав этот вопрос, инспектор Бэкстоун понял, что попал в точку. На лицо Мотисфонта как будто опустился туман и скрыл чувства. Он потерял бдительность, ворчливо рассуждая о молодых Хериардах, теперь же снова насторожился. Возможно, он не знал, кто мог подслушать их ссору, не осмеливался лгать, но и не хотел говорить правду. Ох уж эти нервные свидетели! Инспектор ждал, не спуская пристального взгляда с лица Мотисфонта.

Бледно-серые глаза бизнесмена за стеклами очков снова пришли в движение.

– Это нельзя назвать ссорой. Нет. Боже мой, нет! Ничего похожего! Мы же были компаньонами в течение двадцати пяти лет! Что за мысль! Просто мы не согласились друг с другом по одному вопросу, он касался исключительно бизнеса. Хериард более или менее отошел от активного участия в делах, но очень любил вмешиваться, если ему представлялся такой случай. Он был несколько старомоден, не следил за временем. Какие битвы мне приходилось вести с Натом! Но в целом я могу утверждать, что мог с ним справиться!

Рассматривая подслеповатые глаза, нахмуренные брови, капризный рот Мотисфонта и вспоминая властную личность Натаниеля, Бэкстоун не верил своему собеседнику, но давить на него не стал. Он думал, что все они врут, – кто больше, кто меньше, – пытаясь покрыть другого или просто из страха. Не имеет смысла вязнуть в болоте ложных утверждений до тех пор, пока он не услышит мнение экспертов, работающих наверху в комнате покойного. Поэтому инспектор принял объяснение Мотисфонта и задал неизбежный вопрос:

– Скажите, куда вы направились, выйдя из гостиной?

Инспектор уже знал, какой услышит ответ. Мотисфонт пошел в свою комнату переодеваться и не выходил из нее до тех пор, пока не присоединился к остальной компании в гостиной.

Инспектор отпустил свою жертву, подавив вздох. Алиби отравляют жизнь следователя, но Бэкстоун чувствовал, что сейчас был бы рад хоть одному. Надо же за что-нибудь уцепиться. По крайней мере, алиби опровергнуть легче, чем утверждение, что все эти люди во время убийства находились в своих комнатах.

Сверившись с блокнотом, инспектор послал за мисс Дин.

Как только Валерия вошла в комнату, полицейский понял, что она очень испугана. Критически оглядывая ее, он думал, что эта молодая особа вряд ли могла кого-нибудь заколоть, но, если ее хорошенько припугнуть, она может многое рассказать.

С первых же слов Валерия отвергла свою малейшую причастность к преступлению и потребовала немедленно отпустить ее домой. Бэкстоун заверил девушку, что ей нечего бояться, если она будет с ним откровенна.

– Но я ничего не знаю! – Синие глаза наполнились слезами, носик предательски покраснел. – Я сразу же ушла в свою комнату. Я никогда не ссорилась с мистером Хериардом! Не понимаю, почему вам понадобилось говорить со мной. Вам следовало бы расспросить мисс Хериард. Это все из-за нее!

– Почему вы так говорите, мисс?

– Потому что это правда! Конечно, они все разозлятся на меня, но не понимаю, почему я должна приносить себя в жертву и выгораживать их! Паула хотела, чтобы мистер Хериард дал ей две тысячи фунтов для постановки пьесы мистера Ройдона, хотя я совершенно уверена, сам он не имеет к этому никакого отношения. Он совсем другой человек! Но Паула разозлилась, потому что мистеру Хериарду не понравилась пьеса Виллогби, – глупый старый дурак! – и она ужасно поссорилась с ним и выскочила из комнаты как ошпаренная. На самом деле пьеса прекрасная, но у мистера Хериарда допотопные взгляды, он был просто ханжа и лицемер. И кроме того, он уже был в ужасном настроении, потому что, как мне показалось, до этого повздорил с мистером Мотисфонтом.

– Из-за чего? – быстро спросил инспектор.

– Не знаю, только на мистере Мотисфонте лица не было. Конечно, он тоже глупо себя вел, и все было так или иначе ужасно.

– Почему, мисс?

– О, потому что Стивен вовсю злобствовал, а Паула металась взад-вперед по комнате, а Матильда Клар думала, что она такая умная, и завладела Стивеном, как будто она единственная, с кем надо считаться! А ее даже нельзя назвать привлекательной. По существу, она просто страшная!

Казалось, из всего этого извлечь можно было немного, хотя тем, что Пауле нужны были деньги для пьесы Ройдона, следовало заняться повнимательней.

– Единственным человеком, который вел себя прилично, – Валерия, начав жаловаться, не могла уже остановиться, – был дядя Джозеф. Как бы я хотела никогда не приезжать сюда! Я знаю, моя мама просто лопнет от злости, когда узнает, что произошло! И я приехала абсолютно напрасно, потому что у меня не было возможности поговорить с мистером Хериардом, хотя цель состояла именно в этом. Думаю, он был женоненавистником.

– В самом деле, мисс? Как же вы с ним поладили?

– Ну, нам так и не представился случай – то из-за одного, то из-за другого. Должна сказать, он был ужасно груб, но и Стивен был такой бестактный, каким он иногда бывает, бог знает почему! А Паула не могла оставить в покое пьесу Виллогби, как будто не видела, что это еще больше злит дядю.

Валерия продолжала в таком духе еще несколько минут и оставила инспектора Бэкстоуна под впечатлением, что в доме почти нет людей, которые не хотели бы убить Натаниеля. Скорее всего, таких не было в целом мире.

Эти безответственные показания были опровергнуты Мод, которая вошла в кабинет мерной постyпью, характерной для полных людей, и не выказала ни тревоги, ни особого интереса.

Мод озадачила инспектора. Она с готовностью отвечала на все вопросы, но ее лицо ничего не говорило ему. Она казалась или очень глупой, или невероятно умной.

Мод сказала, что была в своей комнате с тех пор, как вышла из гостиной, и до тех пор, когда снова пошла туда перед ужином. Было бы очень странно, горько подумал инспектор, если бы кто-нибудь из этих людей сказал ему что-то другое. Муж, продолжала Мод, несомненно, может подтвердить ее слова, потому что он был в соседней комнате. Инспектор Бэкстоун кивнул и спросил, не произошло ли до убийства каких-нибудь неприятных событий.

Бледные глаза Мод уставились на него:

– Я ничего не заметила.

Учитывая то, что говорили предыдущие ораторы, это было удивительно. Инспектор подозрительно посмотрел на флегматичную даму и спросил:

– Неужели, миссис Хериард? Разве между покойным и некоторыми из гостей не было ссор?

– Я не обратила внимания, – равнодушно обронила та. – Мой деверь был очень сварливым человеком.

– О! – поднял брови Бэкстоун. – Значит, вы хотите сказать, что не произошло ничего, что бы выходило за рамки обычного?

– Нет, – ответила Мод. – В этом доме всегда что-нибудь не так. Мистер Хериард был очень упрямым.

Инспектор кашлянул.

– Вы живете здесь достаточно давно, мадам?

– Два года. – Лицо ее оставалось таким же безмятежным.