«Машина времени». История группы. Юбилейное издание

– Переход из любительского в профессиональное был очень интересным, но достаточно сложным. Для нашей семьи с Валерой и для меня лично.

Валера закончил университет, работал в Институте химической физики Академии наук СССР и готовился к сдаче кандидатского минимума.

– Какой факультет?

– Химический. Пророчили ему очень хорошую карьеру научного сотрудника, ученого, так как он был из семьи ученых. Оба его родителя были химиками, кандидатами химических наук. В какой то момент уже стало невозможным совмещать хим-физику, науку и гастрольный график. Был уже отрыв, пришлось оставить стабильную работу и уйти в никуда. Для Валерия переход был сложным. Кстати, мама Валеры была очень против его ухода и занятия музыкой и до последнего сражалась, чтобы он не оставлял работу в хим-физике.

– Прямо уж в никуда, «Машина времени» гремела в то время по всей стране, это был самый популярный коллектив.

– Все равно. Женя, ты забываешь, что тогда у каждого советского человека должна была быть трудовая книжка. Да и гарантий никаких не было, что завтра по звонку «сверху» их не выгонят из «Росконцерта».

В Советском Союзе после дневного отделения человеку, получившемувысшее образование, просто уйти было нельзя: молодой специалист должен был отработать 3–4 года по распределению, и необходимо было открепиться через Министерство Высшего образования. Открепиться ему нужно было либо по состоянию здоровья, либо по семейному положению, либо тебя переводили в другое учреждение. Вообще, химический факультет МГУ славился музыкантами. Там учился Александр Ситковецкий гитарист «Високосного лета», «Автографа»), где они с Валерием и познакомились, учился Тимур Мардалейшвили из «Аракса», который работал в соседней лаборатории с Валерой. Тимур и Валера дружили, они ездили на каникулах на курорты Черноморского побережья, на южный «чес», зарабатывая деньги на танцах. Когда мы с Валерой начали встречаться, первый, с кем он меня познакомил, – был Тимур.

Тимур ушел в «Аракс», потому что принес справку, что у него была аллергия.

Аллергия на вату! Его отпустили.

С переходом в «Росконцерт» открывались перспективы. Во-первых, это было уже признание. Во-вторых, коллектив принадлежит государственной организации.

Это была стабильность. Гастрольный график стал более плотным, начались открытые концерты. Подпольные концерты, когда в любую минуту могла приехать милиция и непонятно, чем закончится концерт, ушли. Их уже не преследовали органы правопорядка (милиция) за незаконную деятельность. По стране они ездили много, но в Москве концерты давали крайне редко. Все-таки их зажимали.

– Выплачивалась какая-то зарплата или были гонорары за выступления?

– Была зарплата, в зависимости от количества концертов. У каждого музыканта было удостоверение, красное, очень похожие на чекистское, где значилась должность – «артист». Была концертная ставка, у ребят, по-моему, она была 10.50–12.50.

– То есть плюс к зарплате?

– За концерт, она так и называлась «концертная ставка». Часто в день игралось по два концерта или два отделения. Первое отделение – с кем-то из артистов «Росконцерта», второе отделение – с «Машиной времени».

В день тогда получалось по 25 руб. За концерты на стадионах, Ледовых дворцах спорта, на крупных площадках концертная ставка удваивалась.

– Твой муж получал столько же, сколько Макаревич, то есть ставка была одинаковой?

– Все было ровно, они все получали одинаковую сумму.

– При том, что Андрей был официально руководителем.

– Андрей Макаревич был руководителем, продюсером и администратором до 1978 года. С уходом коллектива в «Росконцерт» официальным руководителем стал директор – это была официальная штатная единица в коллективе. В штате коллектива числились: директор, администратор, звукорежиссер, режиссер по свету (светооператор), зав. постановочной частью, рабочие сцены и сами артисты сцены. И весь этот штат тоже получал какие-то деньги. Сколько – я не знаю.

Если в 70-х гг. таскали колонки, крутили провода сами музыканты, то уже к 1979 году, даже когда они были еще непрофессионалами, в «Машине» были рабочие по сцене.

Когда стали профессионалами, рабочие тоже перешли в «Росконцерт».

К тому моменту наша семья переехала в новую квартиру, и рядом в квартире жил чудесный сосед Костя. Костя был сыном генерала КГБ.

Обычный ИТР нашего возраста. Мы с ним дружили, и в какой-то момент он перешел работать в «Машину времени» зав. постановочной частью или рабочим по сцене. Также ездил на гастроли, также получал ставку, но она была меньше, чем у артистов.

– Зачем? Он был фанатом?

– Ему понравилась эта жизнь, он влился. Проработал года 2-3. Вот у него тоже было удостоверение, там было написано «работник постановочной части».

– И официально возглавлял коллектив директор, я правильно понимаю? Кто был директором на то время?

– Директором был Ованес Мелик-Пашаев, администратором – Ваня Бобко.

Им на смену пришли Валерий Ильич Голда и администратор Иосиф Литт. Валера Голда официально считался директором, Ваня Бобко и Иосиф Литт считались администраторами. И вот «Машина времени», четыре человека на сцене, возила за собой целую команду.

– Валера, – я имею в виду не твоего мужа, а директора, – и его жена Вера, по-моему, были близкими вашими друзьями, или я ошибаюсь?

– Да, Валера и Вера были близкими друзьями. Валерий Ильич сыграл большую роль в жизни нашей семьи, я ему безумно благодарна, он спас нашего ребенка.

Валерий Ильич летал в Москву, у него были свои дела и неважно, где он, в Сибири на Кавказе, на Дальнем Востоке, – ему в определенный период времени надо было ровно в 9 часов быть в Москве. И в один прекрасный день он прилетел, позвонил: «Как ты себя чувствуешь?». А я ждала ребенка, бегала работать на телевидение, водила машину, и ничто не предвещало беды. Я ему пожаловалась на плохое самочувствие. Он сказал: «Оставляешь машину, садишься в такси, приезжаешь сюда, я тебя жду». Когда я приехала, то оказалась у порога больницы, чему была крайне удивлена. Доктор посмотрел меня и говорит: «Мы ее оставляем». Меня уложили в больницу на сохранение. В этом роддоме у Валерия Ильича и Веры Павловны родилась чудесная девочка Аня за два месяца до рождения Валеры-младшего.

Петр Подгородецкий по-прежнему оспаривает авторство знаменитого «Поворота»

Валерий Ильич долгое время был бессменным хорошим директором, мы дружили, вместе проводили много времени. Симпатичные очень люди семья Голда. И Валера-маленький с Анечкой Голда долго ходили заниматься большим теннисом, мы пытались из них сделать профессиональных теннисистов. Увы, у нас ничего не вышло, – ни Аня, ни Валера теннисистами не стали.

– А где сейчас Валерий Ильич, вы общаетесь?

– В Москве. Да, встречаемся на больших концертах «Машины», обнимаемся, рады и счастливы видеть друг друга. Но он не в шоу-бизнесе.

– Была упомянута фамилия Фесуненко. Мне интересно, существовал ли клуб жен «машинистов»? Вы как-то общались? Ведь ребята на гастроли вас с собой не брали.

– Почему, я ездила, когда была еще студенткой, естественно, у меня было больше свободного времени. Когда пошла работать, времени стало гораздо меньше. А потом родился ребенок.

Закончила технический институт (отделение автоматизированной системы управления), который совершенно не был связан с телевидением.

Сентябрь, мне надо ходить на работу. А сентябрь – самое хорошее время, чтобы съездить на гастроли в Сочи, в Ялту. Всегда в бархатный сезон у ребят гастроли на юге. Мы думаем, что делать. На работу надо было приходить к 8 часам. Естественно, накануне мы где-то тусовались, и я хочу спать (музыканты ложатся спать в 4, а мне в 8 на работу).

Когда некоторые молодые люди попадают в армию, я слышала, их охватывает, ужас, что впереди два года! А меня такой же ужас охватил, что впереди вся жизнь… вот так и пройдет. Подумала, нет, в этой жизни надо что-то менять. Тогда, в сентябре-октябре, все сотрудники министерств и институтов ездили на картошку. За это давали отгулы. Ты до 3-х часов работаешь на базе, а потом тебе еще дают отгул. И я спрашиваю начальника: “Скажите, пожалуйста, если я приду с мужем, мне два отгула будет полагаться?” Спрашивает: “Он что, у нас работает?” Я говорю: “Нет, он не у вас работает”. Говорит: “Хорошо, приводите” (если бы он знал в тот момент, кого приведут!).

Подгородецкий – единственный из «машинистов», кто служил в армии

И мы с Валерой пошли работать на овощную базу, перебирать капусту, картошку, морковку. И заработали кучу отгулов.

Это был конец октября, потом я присоединила длинные ноябрьские праздники, и у меня получился трехнедельный отпуск.

Мы сели в машину и поехали в гостиницу «Прибалтийская» – знаменитую гостиницу в Питере, построенную к Олимпиаде, такой островок заграничной жизни.

К нам присоединился Петя и музыканты. Мы жили в двухэтажном люксе. И вот в этом номере кому-то пришло в голову устроить концерт питерского музандеграунда. Квартирник в апартаментах люкс-отеля «Интурист»!

Пройти в гостиницу было сложно, секьюрити не уступали по силе чугунным воротам. Возник вопрос: «Как провести публику на концерт?».

И Петя с Валерой поспорили на 100 рублей, что Подгородецкий проведет толпу.

В назначенное время, около входа в гостиницу собралась толпа специфически одетого народа, выделявшегося из общей массы. Мы с Валерой стояли и издалека наблюдали за процессом. Петя в тренировочных (дрессировочных, как раньше называли) штанах с вытянутыми коленками, в мягких домашних тапках и в майке с надписью СБОРНАЯ СССР по плаванию, растянутой на мощную грудь Петра из-за маленького размера (эти майки ребятам подарили пловцы сборной команды СССР по плаванию после «Олимпиады-80»), подходит к охране, о чем-то с ними договаривается, взмахивает рукой и громко произносит: «Массовка, проходи!». И серая толпа питерского андеграунда вплывает в холл гостиницы. Концерт в номере состоялся!

Конечно, пришла администрация, всех выгнали, но это было уже намного позже.