Стезя Ерсака. По следам охотника

Она отсыпала еще монет, наблюдая за тем, как хозяин недовольно морщится от ее слов, но все-таки собирает деньги и жестом показывает, в какую комнату можно пройти.

Первым делом Рыжая решила искупать собаку. Та недоверчиво жалась к земле и трусливо поглядывала на мыльную бадью, но путем уговоров все же сдалась и залезла в теплую воду, которая пришлась ей по вкусу. Собака стала довольно принимать почесывания и натирания мылом, сильно виляя мокрым хвостом и забрызгивая все вокруг.

– Давай поспокойнее, – Агнеша старательно распутывала слипшуюся от грязи и крови шерсть и срезала ножом колтуны, с которыми не могла разобраться, – а то пораню тебя еще ненароком.

Собака понимающе склонила голову и угомонилась, хотя кончик хвоста все еще выглядывал из-под воды и игриво помахивал туда-сюда.

– Ну и что мне делать с тобой, а? – Рыжая вытерла руки о грязную рубаху, – не бросать же.

Агнеша достала из набедренной сумки самокрутку, подожгла об свечу и закурила, задумчиво поглядывая на непонимающую собаку.

– Надо тебе имя дать, – Рыжая стала раздеваться, чтобы успеть залезть в бадью, пока вода не остыла.

Пепел осыпался на грудь, и Агнеша, поморщившись, смыла его мыльной водой. Она вытянула самокрутку вверх и занырнула вводу вместе с головой. Ужасно захотелось смыть с себя прошедшие два дня, да и вообще всю жизнь. Она вспомнила о том, что Казимира умерла, и горечь снова подступила в воду.

Агнеша беззвучно заскулила под водой, скрипя зубами и заливаясь слезами. Было ужасно больно терять близкого человека, ведь у нее их было так немного. Не проревев и пары мгновений, она почувствовала, как что-то холодное и мокрое тычется ей в ладонь прямо под тлеющую самокрутку.

Она вынырнула из воды и уставилась заплывшими глазами на обеспокоенную собачью морду.

– Шельма, пойдет? – Агнеша наклонила голову, будто ожидая ответа от собаки, но та только повторила за ней жест, никак не отреагировав.

Рыжая внимательно подсмотрела на собаку. Черная, как смоль, явно ей будет сложно найти дом где-нибудь в деревне, подумают еще колдовская какая-нибудь дрянь. Уши еще такие смешные, одно стоит, одно висит, будто перекошенная. Обычная дворняга, ни больше ни меньше. И глаза такие добрые-добрые, голубые, как у нее самой.

– Сизая тогда будешь, – Агнеша кивнула, подтверждая свое решение, и собака, будто приняв ее вариант, радостно завиляла хвостом.

Сизая подскочила на лапы и встряхнулась, забрызгав все вокруг, и лицо Рыжей мелкими каплями. Агнеша закрылась руками и весело засмеялась, от собаки веяло добром и доверием, которого ей так не хватало в последнее время.

Домывшись, она завалилась на кровать, собака норовила залезть рядом, но Агнеша еле как уговорила ее остаться на полу. Мокрая холодная шкура была не самой приятной компанией. Чуть погодя, к ней зашла Боянка, обработала рану на руке и крепко перемотала пальцы, чтобы мазь во сне не смазалась.

Ночь выдалась теплая и на удивление спокойная, видимо крепче спится, когда знаешь что тебя сторожит кто-то с нечеловеческим слухом и чувством справедливости. Ночью Сизая все же залезла на кровать, и Агнеша была немало удивлена, обнаружив себя с утра в обнимку с псиной, уткнувшись мордой ей в спину. Растолкав собаку, она стала одеваться. Надо было сходить проведать Вука, решать, что с ним делать дальше и можно ли продолжать путь, вдобавок еще нужно было разобраться с Ослякой и ее непонятными наклонностями. Закрывались подозрения, что если причина в любви, то она могла и настоять на убийстве Казимиры. Грязное дело.

Вместе с Сизой они вышли из корчмы, под недовольные взгляды хозяина и подавальщицы. С утра деревня выглядела более оживленно, чем вчерашним вечером. Хоть и была все такая же засранная, но хотя бы подавала надежды на мирную жизнь и спокойствие.

Люди, как обычно, недобро поглядывали на Агнешу, а замечая черную собаку рядом с ней и вовсе начинали плеваться через плечо и стучаться об дерево. Рыжая мысленно усмехнулась, довольствуясь повышением статуса ужасности благодаря Сизой, и уже на веселе зашагала в сторону дома травницы.

На улице около двери, как бы ни было удивительно, стояли все трое и о чем-то разговаривали. Издалека Вук выглядел очень даже ничего и вполне живым, если сравнивать со вчерашним днем. На него были надеты какие-то чужие штаны, видимо, Боянка забрала у кого-то из мужиков в деревне, чтобы плотная одежда не мешала заживлению раны.

Подойдя ближе, Вук заметил ее и радостно замахал рукой. Вблизи он выглядел сильно измученным, а под глазами залегли еще более черные синяки, чем раньше.

– Как ты? – сразу с дела спросила Агнеша.

– Жить буду, – устало хмыкнул Вук, и крепко пожал ей протянутую руку, – не знаю, что вы сделали, но мне стало куда легче.

– Потом расскажем, – махнула рукой Алевтина, подключаясь в разговор. – В общем, благодарим тебя за все. – Вернулась она к разговору с Боянкой и та, пожав плечами, ушла к себе в избу.

– Теперь что? – Алевтина посмотрела на Агнешу, будто ожидая решения от нее.

Рыжая чуть замялась, прежде чем ответить, не понимая, почему она должна решать за всех.

– Ну я по своим делам, а вы куда хотите, че… – она напряженно нахмурилась, – вам за мной незачем таскаться, раз уже все живы и здоровы.

– Я с тобой хочу, – тихо сказал Вук и жалостливо посмотрел на нее, – мне идти некуда, да и не в состоянии я сейчас сам себе жизнь строить…

Агнеша краем глаза заметила, как Алевтина крепче вцепилась в рукав Вука и тяжело вздохнула, дорога предстояла непростая.

– Ладно, так и быть. От помощи не откажусь, – она прищурилась и внимательно посмотрела на Алевтину, – но я за тобой слежу.

Алевтина недовольно фыркнула и обидчиво сложила руки на груди, оскорбленная подозрениями Агнеши, хотя та и имела полное право на них.

– В Березивск нам дорога, – подытожила Агнеша и пошла за лошадьми, оставленными в хозяйстве травницы.

Сизая все время вилась хвостом за ней, не отходя ни на шаг. Алевтина смерила ее презрительным взглядом, а Вук даже не обратил внимания, будто это было само собой разумеющееся. На самом деле удивительно было, что он хоть на что-то реагирует в положительном ключе, в отличие от Агнеши Казимира ему была совсем как родная еще до их отношений.

Агнеша задумалась о том, что ей, возможно, стоит поговорить обо всем с ним, но решила оставить все на потом. Видимо Вук до сих пор не знал, что Алевтина заранее знала о предательстве Казимиры, поэтому спокойно относился к ней и ее компании.

По дороге в Березивск, в целом, можно было бы заехать в Щебицы и проведать Венке, но с упырихам встречаться как-то не очень хотелось.

Поезжали в тишине. Как-то ни у кого не клеился разговор ни о чем, все были погружены в свои мысли о своих проблемах. Алевтина все время смотрела на Вука, который все время елозил, пытаясь сесть так, чтобы нога не терлась о бока лошади. Сам Вук смотрел только на свою ногу и дорогу, даже не на Агнешу. Понуро вешал голову, закрывая мокрые глаза от всех любопытных взглядов. Рыжая наблюдала за солнцем, уползающим на запад, и Сизой, которая то и дело терялась в высокой траве, а потом снова появлялась из ниоткуда.

После полудня, как спала жара, сделали привал. Алевтина расчехлить заготовленные пайки и стала ухаживать за Вуком, вилась вокруг него как змея. Он только вяло поддакивал и, казалось, даже не обращал на нее внимания.

– Надо ногу перевязать, – сказала под руку Алевтине Агнеша и та бросила на нее злобный взгляд в ответ, – че ты палишь, хватит юлить над ним будто он блаженный. Лучше раны обработай, я с него штаны снимать не собираюсь.

– А зря, – усмехнулся Вук, и на душе у Агнеши стало тепло, даже несмотря на то, что это был довольно мерзкое уточнение.

– Живой все таки, – улыбнулась она ему в ответ, – я-то думала все, сдать тебя надо куда-нибудь, чтоб обузой не висел.

Он пожал плечами вместо ответа и посмотрел на собаку, вышедшую из кустов.

– Это че за чучело вообще?

– Это Сизая, – Агнеша потрепала собаку за ухом, наблюдая за тем как Алевтина морщит свое лицо от недовольства, – подружка моя.

– Насколько я помню, еще день назад у тебя такой подружки не водилось, – он протянул руку к собаке, давая ей принюхаться, а потом тоже принялся чесать ее, – хорошая.

– Твоя правда. Она мне шкуру спасла вчера, – Агнеша внимательно наблюдала за тем, как Алевтина безрезультатно отпихивает морду собаки, которая тыкается ей носом в живот и пытается лизать ладони, – на меня представляешь, какая дрянь накинулась! Я вообще хер знает что это за сволочь была, туша собачья, а башка человечья!

Вук удивленно вскинул брови и улыбнулся, наблюдая за эмоциональным рассказом Агнеши.

– Не проклятая вроде, может, уродилась юродивая такая, что на человека похожа, но у нее морда лысая была, глаза кривенькие и зубы человечьи, – она показала перемотанные пальцы, – хотя я в последнее время столько чуши видела, что уже ничему не удивляюсь.

– О чуши кстати, с ногой то как? – он зашипел, сжав зубы, когда Алевтина принялась снимать ему повязки, – Греза то не смогла ничего поделать.

– Мы с Ослякой покумекали, – Агнеша заметила злобный взгляд Алевтины, но не исправилась, не желая называть ее по имени, – и решили, что раз тварь в лесу том померла только от моего огня, а если твоя рана от нее, то и лечить ее тоже мне. Вот и прижгла. Не прогадали, вроде легче тебе.

– Легче, это правда, – он опять зашипел от боли, когда Алевтина стала наносить свежие мази, – тогда непонятно, почему у Толстого ничего, ему же всю брюхо вспороли, да и тебе тварь ухо подрала.

– Да а кто ж его знает, – Агнеша пожала плечами, – может повезло просто, может у нее только хвост заразный был, нас-то тоже когтями цепануло, может, пока лес горел, Толстого огнем прополоскало да очистило. Хер разберешься. Аномалия.