В период молодости

И вот, дверь храма закрывая

(последний вышел уж паломник),

Священник, выход озирая, на плитке храма видит кортик.

Он замер (…только на мгновенье), поближе подошел к двери,

Рукой толкнул ее легонько и запер изнутри.

Шагнув вперед, слегка нагнулся и подобрал кинжал.

На нем, прищурившись немного, он надпись прочитал:

«О ты, заблудший во страданьи,

Не понимающий себя,

Коль суждено тебе погибнуть,

Твоею карой стану я».

«Как странно… – в мыслях промелькнуло. –

Кто в храм ко мне пришел с тобой?

Али затеял кто дурное… или хотел прийти за мной?..

Если хотел, то передумал? Зачем оставил здесь его?

Наверно, обронил случайно.

Зачем принес он, все равно?..»

И вот в руке его кинжал.

Заходит в комнату свою.

Кладет кинжал, выходит.

Идет затем он к алтарю.

Он медленно идет, не слышно даже дыхания его.

Его покой и средоточья не нарушает ничего.

И взгляд его, уверенности полный – усталости не видно тени…

Пред Богом Библию читая,

Себя он в рабство не отдаст печали, лжи, обидам, лени…

И вот стоит пред алтарем.

Стоит и книгу открывает,

Закладка есть в сказаньи том, с нее читать и начинает.

Он помнит строки наизусть… их по привычке открывает.

Он смотрит в купол, говорит, пред ним свеча стоит, сгорает,

И от нее мерцанья свет в глазах священника играет…

Проходит время с полчаса, но не замечено оно…

Еще немного… и за храмом было совсем уже темно.

Во храме ж свечи догорают, пора уже их поменять,

Священник от молитв, признаний с колен уж начал привставать.

(Уже глубокой была ночь,

Он, опустившись на колени – в мольбе себе хотел помочь).

И вот теперь, привстав немного, священну книгу закрывая,

Он слышит шепот в центре зала, глядит туда, ему внимая.

Затем молчанье, тишина – не слышно ничего в округе.

Он повернулся к алтарю и посмотрел на свои руки.

Какой-то мыслью стал пленен и просто так стоял минуту,

Как будто что-то вспоминал или забыл… – гадать не буду.

И тут от мыслей пустоты, как молнией, его отрезало сознание,

Он слышит в храме голоса,

Но не моргнет – непониманье!

Он в шоке – знать, конечно, он не может,

Кто мог вломиться в его храм?

А коли что, то кто поможет?