В период молодости

Опять молчанье… тишина…

Но делать нечего. Гадая,

Старик, прислушавшись, внимая,

Идет вглубь храма, тихо-тихо, чуть дыша.

Стоит теперь он в центре храма, пытается понять, что происходит.

Вокруг него иконы и кадильниц дым,

Вокруг он пристально глядит, но никого там не находит.

«Наверно поздно, все ж устал», – подумал он, легонечко вздыхая.

Пошел вдоль стен с охапкою свечей, потухшие на новые меняя.

И тут, пол западной стены пройдя, их поменяв уже немало,

Он глянул мельком пред собой, заменит странности сначала.

Все будто как-то поменялось.

Не мог понять вот только что,

Но это чувствовалось, зналось, не видно так, глазами, но…

Старик с каким-то странным чувством – тревоги полон, страх не сходит…

Он замечает, что во храме что-то плохое происходит.

Вперед он смотрит, но ничего не понимает,

Часть бывших перед ним икон висит вниз головой,

А часть мерцает…

Старик стоит на своем месте, и страх его переполняет.

Он видит, как одна из них зажглась в конце стены,

Через мгновение сгорает.

Он слышит ветра шум и стон, хотя во храме нет окон…

И света нету от свечей, хоть ими нынче храм был полон…

Иконы, по приказу словно, все, что оставалися на стенах,

Упали разом, и мгновенно застыла кровь у старца в венах.

Все загорелся, зажглися! Как будто адским пламенем объяты…

И хладом веяло от них.

Вокруг же нету виноватых…

И тут, как будто ото сна – в глазах в мгновенье потемнело,

Все озарил свет от свечей, старик привстал с коленей смело.

Все стало прежним и знакомым, и словно не происходило ничего,

Иконы вроде все на месте висят уже давно.

И снова, вновь метаморфозы – опять погас повсюду свет.

И в центре зала, у иконы вдруг возникает силуэт…

Какой-то странный блеклый образ и как в тумане, в дымке весь,

Он сам хоть красный, очень яркий, вокруг него огни… то там, то здесь.

Но так вот длилося недолго – огни погасли рядом с ним,

И стал он жгуче-жгуче черным, как от резины жженой дым.

…Священнику ничто не оставалось, как наблюдать за чудом тем,

Он ничего не мог поделать, он лишь смотрел, был глух и нем…

И вот из дыма в центре зала, как из-за двери выходя,

Пред стариком явился парень, прищурившись слегка…

Он был неплохо даже сложен, одет красиво, как богач…

В руке его был левой зонтик, а в правой – трость и плащ.

Костюм из легкой тонкой ткани – совсем как шелк почти…

В туфлях, начищенных до блеска,

Жилетка и очки…

Он все смотрел на старика. Потом минуту постоял,

Прищурился опять слегка и тихо так сказал: