Я

Я
Егор Мичурин

В одном из рассказов Честерфилда, где у главного героя, отца Брауна, спрашивают, как же он раскрыл такое множество преступлений, патер отвечает, что сам совершил их все. И, после последовавшей вслед за этим немой сцены, объясняет, что ему приходилось продумывать каждый шаг преступника, догадываться о последовательности действий, проходить все стадии, от идеи до воплощения ее, в общем – быть преступником.Может быть, преподобный прав, и это самый легкий путь – во всяком случае, я избрал себе именно такую дорогу. И «Я» – это вовсе не высшая форма эгоцентризма, а просто тернистый путь бумагомарания, над которым славно поработали ножницы садовника. Потому отождествлять автора с его героями не стоит – я был каждым из них лишь от первой буквы до последней точки. А они были мной.

Егор Мичурин

Я

Я, Второе Я, Ты, Козел и Осень.

Я. Маленькая буква на огромно-белом, пугающем листе. Кто может сказать о себе просто как о маленькой букве? Признайтесь, ведь никто?

И я не могу. Я – это особый мир, своя Вселенная. Банально? Естественно! Я – это центр, состоящий из рецепторов, реагирующих на внешние раздражители. Бред? Конечно! Почему так легко сказать, что «ты – козел», определив этим самым твою, собственно говоря, сущность, и так тяжело признать, что козел на самом деле я. Хоть я и не козел. (Начало ничего, да?!)

Надо создать свой мир. Так, чтоб все читали, слава, почет, уважение и много денег. Начал писать рассказ про «Я», причем все так красиво: осень, легкая дымка тумана, шуршание золотистых листьев в старом парке, скамейка и воспоминания… Эпиграф даже подобрал соответственный:

Осень дарит нам падшие листья воспоминаний,

Словно дает еще раз увидеть, прочувствовать,

Приятные мгновения нашей жизни…

А зачем? Зачем вообще нужен эпиграф к «Я»? Ладно, давайте мне на лоб еще ярлык приклеим: «Я!». Но кроме ярлыка должно быть еще что-нибудь, верно? Вот мы (уже мы, не я, так будет проще отличать философию от общения) и напишем к нему эпиграф: «Я» в холодной воде не мыть». Теперь все по правилам высоколитературного жанра – вот вам произведение, а вот к нему эпиграф. Еще предисловие о том, что «Я» – не козел (вы ведь это уже знаете, помните, я говорил?), и послесловие, где написано, что ты козел, ведь это «Я» так сказал. Традиции, правила и этика создания произведений соблюдены?

Да.

Отлично.

Написано.

Теперь, когда мы с «Я» еще толком не разобрались и не закончили еще последней строки перед сдачей в набор, сразу же перейдем ко «Второму Я». Конечно, будет писаться дольше и тяжелее. А кто обещал легкой жизни? Тем более, что это не менее интересно читателю и вообще ценителю всякого рода произведений, философий и своего мира. Раз уж есть «Я», значит должно появиться и «Второе Я». Мы ведь изначально уверены, что «Я» ожидает какой-никакой успех, вот и редактор намекает, что будет целесообразно в материальном плане тут же приступить ко «Второму Я».

Тут уже с началом проще: основа-то есть. «Второе Я» – это тоже «Я», но уже, как бы это сказать… попафосней, более туманно, хоть и калибр этого второго я помельче. Ярлык – подсознание. Эпиграф – странное явление, но с оттенком обычности. Ну и предисловие, похожее на предыдущее: «Второе Я» не может быть козлом. Оно – не ты, а оно. Послесловие – вы даже не представляете себе, что будет дальше. Кстати, оболочка у «Второго Я» уже посвежее выглядит, поинтереснее. Подороже, то есть. Так и непонятно, то ли «Я» побрилось и стало этой оболочкой, то ли оформители поработали на славу.

Дальше заинтересованного всеми этими стремительно развивающимися событиями читателя (или даже ценителя) нужно привлечь неожиданным поворотом событий. Переждав некоторое время, пока интерес подогреется как надо, выпускаем третье творение – «Ты козел»! Вот тут они (почитатели нашего таланта) начинают въезжать, наконец, что раз уж «Ты козел», то «Я» – уж точно не козел, а «Второе Я» вообще оно. И понимают, какой глубокий смысл кроется в этой трилогии. Эпиграф было лень искать, поэтому просто вставили цитату из «Второго Я»: что будет дальше…

Естественно, многоточие. Что же будет? Дальше пишут или нет? Когда, где и почем купить? Страсти кипят, вопросы множатся, автор не дает интервью и, по слухам, живет с тюленем, а редакторы уже вовсю осваивают новый шедевр. Предисловие… нет, не будем мучиться. Открываем любой учебник, выискиваем первое поопавшееся предложение и получаем: квант (обязательнос страшное непонятное слово) переходит из состояния «Второго Я» в «Я» под влиянием магнитного поля, а в результате реакции «Ты» превращается в «Козел». Название – «Я не Второе Я, козел!».

Никому ничего непонятно, но все делают вид, что глубина авторских умозаключений открывает перед читателями новый мир. Наша книга зачитывается до дыр во всех видах транспорта и офисов. В послесловии, предварительно подписав контрактов пять и разорвав два, пишем, что это последняя книга, хотя в каждом следующем контракте цифра обещанных к сдаче произведений удваивалась. Деньги, слава, почет и одышка от переедания становятся нашей повседневностью. «Я» признают новой философией, снимается фильм, ко «Второму Я» и «Ты козел» обещают приступить, как только первое кино соберет все положенные единицы с множеством нулей в прокате. Во всем мире образовываются клубы под названием «Я» и «Козел», хотя мы эти два слова старались не совмещать, а разделять частицей «Не». Но когда об этом сообщается на пресс-конференции (организованной за баснословные деньги при помощи парочки миллиардеров), у всех шок: обещана следующая книга. В Интернете расползаются слухи. Пятую часть серии назовут «Не» (что означает «Ночной Елена» или «Новая Ёжик»), это будет последняя книга, это будет не последняя книга, автор лично прибудет на презентацию на Бэтмобиле и т. д.

Усталость дает о себе знать, уже не радуют мешки писем от поклонников и, в виде приевшегося развлечения, очередная повестка в суд от родственников неразделенной автором любви, которая прыгнула с моста в реку, наевшись таблеток, и плавала там как тюлень (не тот, который, по слухам, живет с автором), пока ее не спасли. Наконец, посоветовавшись с литагентами и редакторами, решаем: пора писать. Живот не дает придвинуться к столу с компьютером, поэтому набираем текст лежа. Апогеем новой философии становится самое толстое произведение серии под названием «Я не Козел, а Ты?».

Эпиграфа мы не брали. Зачем? Миллионы поклонников уверены, что им и так все понятно. Предисловие тоже не пишется, а в послесловии выжимаем из себя лишь одно слово: «всё!». Оно тут же объявляется Словом Учителя. Вся необходимая атрибутика персонажей пенталогии продается в любом магазине, идут съемки третьего фильма (с нулями все в порядке), ноги отказываются держать увеличившееся в десять раз тело и начат сбор средств на памятник в родном городе. Популярность автора больше, чем у всех президентов Большой Семерки вместе взятых, в прайм-тайм выходит ежедневная передача под названием «Второе Ты или Козел», а при малейшем желании писателя стать главой государства, победа обеспечена на сто процентов голосов.

Последний шаг к окончательному закреплению нашей философии в мозгах того миллиарда, который ее признал – авторская смерть. Да, пора умирать. Главное это сделать вовремя, красиво и таинственно. В мире должно произойти что-то глобальное, чтобы люди днем и ночью приникали к экранам в надежде услышать хоть слово об Учителе. Хотя бы на неделю надо засекретить все подробности, а рядом с покойным должны найти неоконченную рукопись на неизвестном языке. После многочисленных анализов и экспертиз результаты будут по-прежнему туманны. На 26-й день тело должно быть похищено из морга. Гарантирую (уже не «Я», а я), что создать новую популярную философию проще простого. Главное, отличить «Я» от «Второго Я» и «Тебя» от «Козла», и самому не запутаться. Путаются пусть они.

Люди.

Читатели.

…А красивая в прошлом году осень выдалась!

Я встречаю Бога

Однажды утром в мою дверь неделикатно постучали. Я с трудом встал, открыл и увидел невысокого старика с грязно-белой бородой, насупленными бровями и ехидными глазами.

– Привет, – сказал старик.

– Здрасьте, – сказал я и попытался сделать вид, что просто мечтал о незнакомом старике в девять утра.

– Ты что, опять вырос? – наигранно ахнул гость, тот самый, что хуже татарина.

Я привычно улыбнулся и что–то промычал, старательно скрывая раздражение. Ну да, я высокий, даже очень высокий, но почему все обязательно должны мне об этом напоминать?

– Не узнал? – озабоченно спросил старик. – Ой, прости, совсем забыл, ты же в меня не веришь. Я – Бог.

– Здравствуйте, бог, – сказал я. – Разрешите представиться: Аполлон Зевсович Бельведерский. Работаю статуей Родена "Мыслитель".

– Не смешно, Анатолий Александрович Пирожков, работаешь ты только когда жвачку жуешь.

– Я, между прочим, жевательной резинки не употребляю, да и вообще… – тут до меня дошло, что я собираюсь спорить с неизвестным стариком, ко всему еще и явно ненормальным. Ну мало ли откуда он меня знает!

– Да и вообще рано еще, спать хочется, – заговорил я нарочито усталым голосом и зевнул. – И вы поспать идите, а то выглядите таким, невыспавшимся. До свидания, приятно было познакомиться!

И я решительно закрыл дверь перед носом «бога». И подумал: "Что-то в нем было странным". Но что – я никак не мог понять. Решив выбросить старикана из головы, я отправился на кухню, к холодильнику, где стояла заботливо припасенная вчера бутылочка пивка. Конечно не очень здорово начинать день с пива, но «вчера» для меня закончилось в 5 утра, когда мы с ребятами наконец решили пойти по домам после Сашкиного дня рождения, а сам виновник торжества храпел, положив голову на свои же тапки. И вот, теперь я собирался выпить пива и возобновить сон, прерванный сначала телефоном (дурацкая реклама!), а потом стариком. Но войдя на кухню, я первым делом бросился не к холодильнику, а к стулу, на который постарался как можно плотнее сесть.

Потому что я увидел на кухне старика. Того самого, который «бог». Он сидел на моем любимом стуле с подушкой, нагло улыбался и молчал. Мне тоже как-то не говорилось. Сил возмущаться не было, в пересохшем рту не осталось ни капли слюны, а в висках стучало. Похмелье, так его растак. Старик не выглядел особо сильным или опасным, поэтому звонить в полицию не очень хотелось. Приедет наряд, а тут опухший верзила с перегаром заявляет: «У меня тут бог на кухне сидит, выкиньте его из моей квартиры!» Послушав неприятный гул в ушах, я с трудом встал и выглянул в коридор. Дверь, закрытая на замок, прочно покоилась на своем месте. Вернувшись к холодильнику, я достал пиво, открыл и налил себе в стакан. Потом достал сигарету, щелкнул зажигалкой и мстительно подумал, что ничего старику не предложу. Молчание затягивалось. Я молча пил пиво и курил, рассматривая старика. Тот также пристально смотрел на меня. Черт, как же он пробрался на кухню? В голове метались разные мысли и обрывки фантастических книг и фильмов. «Галлюцинация? Гипноз? Трехмерная галограмма? Телепортация?» – лихорадочно думал я. Больше на ум ничего не шло. Вдруг старик, достаточно насмотревшись, сказал:

– Ну что, удивился?

– Нет, – бодро ответил я.

– Да я вообще офигел, – почему–то мои мысли слышались изо рта старика. – И откуда же ты появилсяна моей кухне, старый хрен?

Пиво пошло не в то горло, и я закашлялся. Какого лешего? Я уже был готов подумать, что я как-то нечаянно заснул, если бы не одно обстоятельство: мне НИКОГДА не снятся сны. Вообще.

– Хватит ходить вокруг да около! – строго сказал старик. – Я Бог. И не «бог», как ты там себе думаешь, а Бог!

Не спрашивайте, каким образом в обычном разговоре он сумел передать кавычки и заглавную букву, но я их несомненно увидел. Нужно было как-то выкручиваться, потом допить пиво и лечь спать. А как проснусь, свалю все на алкоголь и сон.

– Ой, да что ты говоришь! Правда, бог?

– Бог.

– А ты чей, иудейский, или, может, мусульманский? Или Будда какая–нибудь?

– Я единый Бог для всех ныне живущих сынов… – завелся было приосанившийся старик, но потом махнул рукой и продолжил нормальным голосом: – Ну, короче, христианский, скорее всего.

– Понятно, – сказал я. – Ты значит всевышний, всемогущий, всеведущий, так?