По ту сторону дороги

Разговор оборвался, и дверь в офис вдруг резко открылась. Я мгновенно подняла голову со стола, встречаясь глазами с застывшей в проеме мадам Уотсон. Тень за ней мне не удалось разглядеть.

– Алиса? – воскликнула она, и глупое выражение удивления застыло на моем лице. Она помнит мое имя?! – Что ты тут делаешь в такое время?

Я быстро поднялась на ноги и сложила руки в замок перед собой.

– Мне была назначена отработка, мадам. У меня есть соответствующий документ. Предоставить его вам?

– Нет, нет, – она отмахнулась. – Все в порядке. Но я думаю, ты достаточно сегодня поработала, можешь идти домой. Я тебя отпускаю.

– Спасибо, мадам! – я с быстротой молнии выключила компьютер, покидала вещи в сумку и поспешила к выходу.

Вот счастье, я все-таки смогла уйти раньше! Мне даже не удалось скрыть своего ликующего выражения лица. Собеседника мадам Уотсон я так и не увидела, похоже, он ушел, пока я собиралась. Но это и неважно. Главное, я лечу домой!

Выйдя на улицу и пройдя немного по дороге, я все же не удержалась от того, чтобы не обернуться: здание молчаливо врастало в темноту, его паучьи глаза чернели по всему бетонному телу, но одно окно все же продолжало ярко гореть – там, я знаю, находился кабинет Уотсон.

Пока я добиралась до дома, меня остановили целых семь стражей. Семь! Откуда они все только взялись? Не помню, чтобы столько ночных дежурных патрулировало улицы. Будь я в центре, наверное, через каждый шаг бы проверяли. Утренний звонок Троя снова вспомнился мне, и новая порция волнения, щедро приправленная страхом, окатила меня с головой. Что же все-таки происходит? А еще этот разговор в офисе… Или же я просто становлюсь чересчур мнительной?

Когда я тихонько вошла в дом, дабы никого не разбудить, было уже далеко за полночь. Я пробралась до кухни, чтобы найти там остывшую часть ужина, и рядом с тарелкой обнаружила маленькую записку, написанную рукой Сэм: «Трой звонил вечером. Просил, чтобы ты обязательно ему перезвонила, и неважно, сколько времени будет на часах. Кажется, ты окончательно вскружила ему голову, сестричка!» Я сжала записку в кулаке и помчалась в свою комнату, не забыв прихватить с собой телефон.

Моя комната располагалась в самом конце коридора второго этажа. Домик хоть у нас и был достаточно просторным, но все же скромным и пустоватым. Я на цыпочках прокралась мимо комнаты няни – ее сон в последнее время стал подозрительно чутким. Такое ощущение, будто ей кажется, что ночью ко мне пробираются целые толпы любовников.

Дверь моей спальни тихо скрипнула за моей спиной, и я облегченно выдохнула. Опустившись на пол, в полной темноте я без труда набрала номер. Мне не нужно было видеть расположение цифр, мои пальцы помнили их наизусть. К трубке долго никто не подходил, но, наконец, по ту сторону провода раздался приглушенный и сонный голос моего друга.

– Лиса?

– Да я, Трой. В чем дело? Я смотрела сегодня новости, но ничего необычного не заметила.

– Знаю, – буркнул он в ответ. – Сам видел. В этом вся и проблема, Лис, они ничего не показали. Я просто был поражен.

– Да что случилось-то? – волнение сменилось раздражением.

– В общем, слушай. Это произошло вчера вечером. Я хотел еще тогда тебе рассказать, но ты же знаешь, пока все детали станут ясны. Да еще и отец тут…

– Трой… – процедила я сквозь зубы.

– Да, прости. Вчера погибла девушка. Если я правильно запомнил, ее звали Ванесса Делинхолл, – это имя резануло по моим ушам, а образ мгновенно предстал перед глазами: рыжие волосы, трясущиеся от волнения руки, заплаканные глаза.

– Не может быть, – прошептала я, ощущая острую сухость в горле.

– Ты ее знала?

– Она приходила в КаЗНу… Подавала заявку на профессию…

– Ох, Лис, мне жаль.

– Нет… То есть да… Просто продолжай.

– Ты только не принимай близко к сердцу, потому что дальше – хуже. Она не просто погибла, а спрыгнула с башни Совета. Сама.

У меня похолодели конечности. Сколько раз я бывала на той площадке! И представить, как кто-то бросается оттуда вниз, казалось невозможным. Мое воображение быстро нарисовало ее искаженное от удара тело во всех ужасающих подробностях. Я помотала головой, она слегка кружилась.

– Сам по себе этот случай – кошмар, – продолжал Трой, – но то, что на ней обнаружили, делает ситуацию еще более странной. Все ее тело, особенно руки, были исписаны черной ручкой. Думают, она сама это сделала. Там постоянно повторялось: «Ненавижу вас всех!» и «Следующие здесь – вы!».

Мне становилось хуже, я ничего не могла ответить.

– Хотя сейчас я понимаю, почему в новостях промолчали. Утром казалось, что они не могут проигнорировать такую трагическую смерть, хоть бы слово сказали. Но на самом деле все ясно. Самоубийств не бывало десятки лет, никто даже и не помнит о таком. А чтобы кто-то возражал против Советов? Я слышал, как отец говорил, что будут проверять всю ее семью. Они боятся, что девушка – часть какого-то заговора. Но все равно, как же можно промолчать в городе, где истина считается величайшей ценностью?

– По-моему, ответ очевиден, Трой. Ценности принадлежат только избранным единицам, – прохрипела я, радуясь, что телефонная линия их семей из ОБ не прослушивается. – Созвонимся завтра.

– Лиса, подожди…

Я отбросила трубку в сторону, отключив перед этим звук. Меня мутило. Перед глазами всплывали то образ девушки, то воображаемые надписи, а в ушах звучали слова Мередит Уотсон и восклицания Троя. Я даже не знаю, о чем думала в этот момент. Комната давила на меня со всех сторон, воздух казался горячим, липким и удушливым. Может, не знай я эту девушку в лицо, мне было бы легче, но сейчас отчего-то казалось, что я виновата в ее смерти, ведь и я была частью всей этой паутины. С трудом поднявшись на ноги, я подошла к окну и оперлась о подоконник. Воздух с улицы не дарил никакого исцеления, он был таким же душным и густым.

Не знаю, сколько я там простояла, но постепенно мне стало легче. Разве я виновата, что девушка не была готова к подобному? Нам объясняют правила еще в детстве, так заведено в нашем мире, неужели теперь мы все должны вот так легко поддаваться отчаянию и прерывать свои жизни? Или та девушка и впрямь была частью чего-то большего?

Тихий шорох заставил меня очнуться. Я настороженно оглядела зеленые кусты под окном. Звук был настолько тихим, что вполне мог и померещиться. Но вдруг он повторился снова, на этот раз уже ближе, почти подо мною. Пожалуй, надо бы сказать ша, что пора уже избавиться от этих зарослей, в них кто угодно может запрятаться. Колючие мурашки пробежали от макушки до пяток, когда шорох стал громче, а кусты зашевелились от настойчивого движения. Я вцепилась в подоконник, не в силах заставить себя спрятаться, что было бы, конечно, гораздо разумнее.

От темно-зеленой массы отделилась фигура, худая и невысокая, укутанная в изодранный плащ. Я боялась даже вдохнуть, а незнакомец неожиданно поднял голову вверх, прямо на меня, и мы замерли, уставившись друг на друга. Очевидно, он тоже не ожидал здесь кого-то увидеть. Его лицо трудно было рассмотреть в такой темноте, но его тело странно покачивалось, будто он едва мог удерживать себя на ногах.

– Помоги мне! – вдруг прошептал человек.

Мне показалось, что я брежу, но незнакомец снова повторил свою просьбу, прибавив при этом тихое «пожалуйста». Его голос был таким слабым, и в нем слышалось такое отчаяние, что мой страх неожиданно отступил под неимоверным натиском жалости. Разум просто вопил о том, что нельзя разрешать незнакомцам лазить в твое окно, но он сегодня был не в авторитете, поэтому спустя пару минут в моей комнате, тяжело дыша, стоял молодой человек. «Вот и не зря ша волновалась!» – глупо пронеслось в голове. Я жалась к противоположной стене, все еще не уверенная в намерениях незваного гостя. Зачем, зачем я позволила ему влезть в мое окно?

Он снова пошатнулся, схватившись за бок, а когда убрал руку, на его ладони осталась темная жидкость. Это, несомненно, была кровь. Теперь меня охватили паника и ужас. Он хотел еще что-то произнести, но вдруг повалился на пол. Луна осветила его и без того бледное лицо и чернеющее пятно крови на одежде. На улице снова послышался легкий шум, и где-то прозвучал чуть различимый голос стражника. Я вздрогнула и приблизилась к незнакомцу. Задрав рукав его левой руки, я обнаружила метку из трех пунктирных полос. Настоящую метку Тени.

Глава 3

История одиннадцати Объединений довольно проста, хоть ее истоки и тянутся к уплывающему в дымку прошлому. Говорят, мир раньше совсем не походил на нынешний. В нем не было высоких стен, в нем не существовало того, что сейчас называется Пустошью. Тот мир был полон небывалых чудес. Ша однажды рассказывала нам об огромных громогласных зверях, что бегали по выделанным из железа тропам, о плавающих по глади воды монстрах, о машинах-птицах, на которых люди умели летать. Сейчас таких чудес больше не существует, и в школе, изучая историю старого мира, мы едва касаемся темы прошлых изобретений. В нашей жизни они никому уже не нужны, никто и не помнит, как они создавались. Ша говорит, что люди больше не достойны ими владеть. В те времена люди и природа еще пытались сосуществовать друг с другом. Там была свобода, как любит говорить Трой, но там бушевал и хаос, как без конца повторяют советники. В том мире, без стен и охотников, не существовало системы, он был разношерстен и беспорядочен, у него даже не было единого языка, а потому он едва не уничтожил сам себя.

Отдельные бойни, битвы, сражения вылились в большую войну, длившуюся бесконечно долго и порождавшую все новые и новые катастрофы. Никто уже и не помнил, против чего он борется, все превратилось в единое поле смерти, и так родилась Пустошь. Она стала не просто ответом самой природы на преступления человечества, но и результатом того, что пытались создать люди в борьбе друг с другом. Леса, моря, горы и озера становились все опаснее и опаснее, и все меньше они подходили для жизни человека. Пустошь разрасталась, прогоняя людей со своих владений, и она была вовсе не пуста, а наполнена мстительной силой.

Человечество погибало, оно не могло остановить этот мятежный дух Провидения. И тогда люди нашли спасение в новой идее. Они остановились на еще не тронутых болезнью землях, создав особые города, объединившие всех, кто смог уцелеть. Большие города, чьи высокие стены могли защитить его жителей от Пустоши. Но чтобы стать еще сильнее, чтобы обеспечить еще большую безопасность выжившим, эти поселения начали образовывать единые районы, названные в итоге Объединениями. Одиннадцать безопасных районов, вобравших в себя по несколько Городов. Так было тогда, и так это остается по сей день, количество неизменно. И в те же первые годы нового мира многое изменилось. Сформировался единый язык – ми?рра, соединивший в себе наиболее близкие языки прошлого и усовершенствованный для более простого использования. Конечно, в разных Объединениях образовывались свои диалекты, но, в общем и целом, язык стал един. Исчезли некоторые достижения прошлого, которыми из-за Пустоши уже невозможно было пользоваться. Но появилась новая техника, которая помогала поддерживать комфорт в Городах. И самое главное, тогда была рождена на свет система, был создан единый Закон, который мог навеки сохранить мир и спокойствие человечества. Во главе каждого из одиннадцати Объединений встали их творцы, образовав верховные Советы. Их составили самые достойные и мудрые мужчины и женщины, количество которых решили приравнять к количеству Объединений.

Годы шли, но Пустошь все равно представляла угрозу. Ее главная артерия – большая Дорога, соединившая все Объединения вместе, но в то же время ставшая удобным путем для передвижения детей Пустоши от одного Города к другому, уносила множество храбрых жизней. И тогда Советы решили создать отряд самых сильных и отважных воинов, который мог бы защищать белые стены и уничтожать всех опасных тварей, что обитают в лесах. Так появились охотники. Ими восхищались, им подражали, ими гордились и их всегда боялись. Они стали самой мощной опорой Объединений, самыми доверенными людьми Советов.

Настало время Благополучия – лучшие годы с начала нового мира, но и они не могли длиться вечно. Среди жителей Городов стали появляться мятежники, бунтари, те, кто начал подвергать сомнениям и Закон, и саму систему. Они затевали споры и устраивали демонстрации, а затем и вовсе приступили к открытым нападениям, и много людей погибло в те годы. Советами было принято единственно возможное и верное решение – за тяжкие провинности, подобные этим, виновники будут изгнаны из Города и выставлены за ворота, где их судьбы уже будет определять Пустошь. И это время Чистки навсегда запомнилось всем одиннадцати Объединениям.

Но на этом борьба не закончилась. Изгнанники, те, кто был удален из системы, были прозваны призраками, Тенями, о которых больше уже никто не должен помнить. Они стали объединяться в группы, помогая друг другу выживать за пределами стен, и начали свои нападения на Города. Объединениям пришлось встретиться с врагом, которого сами они и создали. И тут на помощь вновь явились охотники, также успешно преследующие на просторах лесов изгнанных преступников, как и тварей Пустоши. Времена Охоты, так и назвали этот период. Волнения, наконец, улеглись, Тени практически исчезли, а воины все реже и реже стали выезжать за врата. Наступило время Безмятежности, и так оно длится до сих пор.

А теперь у меня на полу истекает кровью бессистемник, преступник с меткой Тени на руке, один из тех, кто убил моих родителей, настоящий призрак. И он лежит беспомощный и слабый, а я никак не могу сдвинуться с места.

Глава 4

– Он не прошел испытание, и дракон сожрал его, потому что мальчик хранил тайны.

– Но как же так? Неужели дракон так безжалостен?

– Нет, напротив. Он великодушен и милосерден. Он знал, что тайны, в конце концов, убивают и делают это жестоко и мучительно, они бы разорвали мальчика изнутри, поэтому дракон избавил его от грядущих страданий…