Хранительница границ

Хранительница границ
Екатерина Владимировна Федорова

Родственников не выбирают – это факт, но никто же и не говорит, что их обязательно нужно любить. Особенно, если это неожиданно свалившаяся на голову бабушка, после появления которой жизнь идет кувырком. Любить не обязательно, придушить – невозможно. Что же делать? Наверное, стоит прислушаться к тому, что хочет рассказать старушка, хотя бы из уважения к ее возрасту. Жаль, что эту простую истину Маша понимает слишком поздно, когда бабушки уже нет рядом. Теперь ее жизнь, любовь и судьба всех миров зависит только от нее самой.Содержит нецензурную брань.Содержит нецензурную брань.

Глава 1. Не очень доброе утро

– Лесь, не тараторь! – Устало закатив глаза, я взглянула в зеркало и невольно улыбнулась смотревшей на меня оттуда девчонке с пепельными волосами. Такого ровного оттенка серого пришлось добиваться почти полгода, но это того стоило, теперь меня невозможно не заметить. Красотка.

– Мань, ты где пропала? – Отвлек от приятных мыслей голос в трубке телефона. Подруга и двоюродная сестра в одном лице расстроилась из-за очередной ссоры с родителями и теперь стремилась поделиться всеми новостями, при этом мое желание выслушивать все не особо учитывалось. С родственниками не спорят!

– Да здесь я, здесь. Что ты говоришь случилось?

– Ма-а-а-нь! – Осуждающе протянула Леська, отчего мне вдруг стало невероятно стыдно. Со мной всегда так, стоит ей протянуть свое коронное «Ма-а-а-нь», как я тут же начинаю проникаться проблемами семьи (ну или делаю вид).

– Прости, отвлеклась.

– Бабу Дусю затопило, вот теперь она ездит от внучке к внучке, гостит.

– Бабу Дусю? – Задумчиво проговорила я не в силах вспомнить родственницу с таким именем. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, семья у нас большая, но видимся мы довольно редко. Все дела, заботы. Лишь из вежливости добавила. – Что случилось?

Ох, ну зачем я это спросила? Леська вылила на меня столько информации и ТАКИМ тоном, что пришлось даже телефон от уха относить. Капец, блин. Ее послушать, так я лично виновата в том, что какая-то дальняя родственница объезжает всех подряд. Ну-ну. Потоп в ее деревушке тоже из-за меня случился? Ага, как же. Нет, в вопросах семьи Леська абсолютно невыносима. Я ко всему отношусь проще. Ну приедет ко мне бабулька, так пусть живет, не жалко. Главное, чтобы готовить умела и сама за собой присмотреть могла, а то времени совсем нет. Учеба, работа. Кстати, о последнем. Быстро закончив разговор, пошла одеваться. Пора.

Белая блузка, черные брюки, галстук, светло-зеленые тени, чтобы подчеркнуть изумрудный оттенок глаз, новые ботинки на каблуках – все, я готова. Несмотря на помощь родителей, работа – необходимость, а не причуда, жизнь в больших городах дорогая. Поэтому своим местом дорожу, мало где соглашаются сотрудничать со студентами. Вот и сейчас, чтобы успеть, выхожу из дома заранее.

– Да, чтоб тебя!!! – Погрозив кулаком пронесшейся мимо машине, расстроенно рассматриваю испорченную одежду. Нет, неужели нельзя притормозить перед лужей. Все понимаю, весна, лужи практически везде, но… Как говорится, пешеход водителя не разумеет, и наоборот. – Блин!!!

Возвращение домой хоть и не занимает много времени, но теперь мне приходится торопиться, что не может добавить настроения. А ведь так хорошо все начиналось. Утро наконец-то порадовало нас по-настоящему весенними лучами, которые после весны начинаешь по-особому ценить, еще и Леська позвонила. Разговор хоть и получился несколько нервным, но я рада была слышать ее голос. Соскучилась. Раньше мы редко когда расставались, а вот учиться стали в разных городах. Так вышло. Просто здесь не было хорошего медицинского (сестренка у меня будущий врач), а там нет приличного архитектурного. Так вот и живем уже четыре года, на телефоне. Но это все не то. Грустно вздохнув, покачала головой и оглянулась по сторонам, надеюсь больше меня никто не обольет? Весна в этом году радует не только солнышком, но еще и обильными осадками. Так что берем резиновые сапоги повыше и гребем, гребем.

– Привет. – Поздоровавшись с Кирой, начала было раздеваться, как меня чуть не снес с ног Витька.

– Мария Икторовна, вы пришли! – Вообще-то я Викторовна, но «в» почему-то для многих воспитанников этого детского дома оказалась непроизносимой буквой. Так что, да. Здесь я исключительно «Икторовна». Надеюсь, папа не сильно обидится, если узнает.

– Конечно, солнышко, сегодня же суббота, мой день. – Наклонившись к малышу, потрепала его по щечке. – Иди в группу, сейчас подойду.

– Как дела? – Спросила, повернувшись к усталой Кире.

– Нормально. Олька только опять болеет. Измучилась вся за ночь.

– Она в карантине?

– Да. Заглядывай к ней почаще. Хорошо?

– Конечно, могла б и не говорить.

– Ладно, пойду, удачи.

– Давай беги.

В младшей группе, за которую я отвечала по выходным и два-три вечера в будни, детей было немного. В принципе они не представляли много хлопот (мы в основном рисовали или лепили что-то) единственное вопросы неудобные часто задавали. Даже не неудобные, иногда по-настоящему страшные. Вот и сейчас, забравшись мне на колени, Витька тихо спросил:

– А Олька умрет. Да?

Группа тут же затихла. Было видно, этот вопрос интересует всех. Замерев под прицелом семи пар детских глаз, нервно сглотнула. Блин, и за что мне все это? Не собиралась же быть воспитателем!!! Не умею общаться с детьми, супер тетушкой для племянников тоже никогда не была. Хотя, что я спрашиваю за что? Это все желание подзаработать. Платят здесь хорошо, да и со стороны работа кажется не пыльной. Это потом начинаешь видеть все подводные камни, но уже все, поздно, привык. Да и дети к тебе привязались. Так что работаем, работаем… Знать бы еще, как отвечать на подобные вопросы. Олька… При одном воспоминании о бедной девочке сердце болезненно сжимается. Болеет малышка так часто, что большую часть времени проводит в карантине и с каждым разом ей все хуже. Стоп. Расклеилась тут, понимаешь ли. На меня дети смотрят. Не надо панических мыслей. Малышка выздоровеет, обязательно выздоровеет!

– Нет, с чего ты взял? – Я стараюсь улыбаться, но получается плохо, дети все чувствуют.

– Утром воспитатели говорили, ей совсем плохо. Директриса даже в похоронку уже сходила. – Опустив голову, тихо проговорил мальчишка.

Ох, ты ж, блин! Прибью девчонок!!! Неужели нельзя было потрещать языками где-нибудь в другом месте? Так, чтобы дети не слышали. Или что? Маленькие они еще, не понимают? Все они понимают! У большинства в их неполные пять уже куча похорон за спиной. А-а-а. Бесят!!! Мысленно выругавшись, постаралась улыбнуться.

– Олька обязательно выздоровеет. Главное поддержка. Может вы ей рисунки нарисуете, а я отнесу?

– Да!!!

Все-таки детство самое невероятное время. Отвлекшись на рисование, малыши словно совсем забыли о свалившемся на их головы горе. Старательно вырисовывая солнышки и домики, они улыбались, отчего взрослое понимание происходящего уходило из уголков их глаз. Теперь передо мной были именно дети, а не маленькие подобия взрослых, как мне казалось вначале.

– Маш, занята? – Заглянувшая в комнату кудрявая голова принадлежала нашей нянечке, тете Лене.

– Что случилось? – Оглянувшись на активно занятых ребятишек, вопросительно посмотрела на старушку. Моложавая, крепкая (мне б так выглядеть в 70!), обычно она всегда нас поддерживала, но сейчас ей явно было не по себе.

– Ольке плохо.

Глава 2. Болезнь

Я неслась по коридорам детского дома с такой скоростью, что едва не сбивала углы. Только бы успеть. Только бы успеть. Не знаю на что надеялась, но бежала. С одной стороны глупо, смерть нельзя остановить, а с другой… Надежда умирает последней. Услышав за спиной улюлюканье, на ходу показала старшеклассникам кулак и мысленно выругалась. Кого-кого, но старших воспитанников детдома видеть сейчас не хотелось. Среди них еще те гоблины попадаются. Причем, больше чем уверена, в младшей группе они были такими «зайками» любо-дорого смотреть. Куда только потом все это девается?

– Оля? – Залетев в карантин, наткнулась на спину врача. Пожилой мужчина был намного выше меня (вообще, меня много кто выше, при моих то 153 см), поэтому девочку видно не было.

– Мария Икторовна. – Тут же ответил мне тоненький голосок. – Я здесь.

Взглянув на полупрозрачную фигуру малышки, что стояла у раскрытого (!) окна, повернулась было к врачу, но он лишь покачал головой. Пусть подышит, полюбуется солнышком. Хоть так. Вот только девочка не стала долго смотреть на улицу, ей гораздо интересней были рисунки друзей. Завернув ее посильнее в плед, я присела рядом и взяв за руку, начала рассказывать кто, что нарисовал.

– Это Витька постарался. Смотри сколько он тебе улыбок прислал. – С трудом угадывая в бледно-желтых квадратах смайлики, проговорила я на что Олька счастливо закивала головой.

От этого нехитрого действия малышка закашлялась, отчего нам пришлось прерваться. Увидев на платочке кровь, ошарашенно посмотрела на врача. Неужели все так плохо? Мужчина лишь грустно пожал плечами, после чего попросив позвать его в случае ухудшения, вышел. Ну и как я должна понять, что Ольке хуже? Мне так то здесь долго сидеть нельзя, тетя Лена с малышами больше часа сидеть не может.

– Смотри, цветочки. – Неожиданно светло улыбнулась мне малышка, показывая пальчиком на очередной рисунок.

– Ой, и правда.

Цветочки там были весьма условные, но дети на то они и дети, чтобы видеть прекрасное даже там, где его нет. Это для меня на листке ярко-красная клякса, а Ольга видит там любовно нарисованный другом цветок. Удивительно. Вдруг наши пальцы соприкоснулись, после чего меня словно ударило током. Какая же она красивая. Залюбовавшись девочкой, что из-за своей полупрозрачности казалась маленькой феей, я не сразу заметила накатившую слабость. А вот Ольке явно стало лучше. Перестав кашлять, малышка поцеловала меня в щеку и отвернулась к стене, сказав, что будет спать.

– Как она? – Спросил стоявший у входа в карантин врач. Присмотревшись, я поняла, что у него трясутся руки.

– Лучше. Уснула.

– Уснула??? – Резко распахнув дверь, мужчина влетел внутрь, но вернулся раньше, чем я успела снять халат. При этом вид у него был несколько растерянный, но радостный.

– Ты волшебница.