Мир, в котором меня ждут. Ингрид

– Она же с земли.

– Это не страшно, – отдалённо раздавались голоса за её спиной. Ингрид протиснулась сквозь толпящихся девушек и подошла к нему, вместе они пошли к маленькому двухместному экипажу с крытым верхом, где на козлах сидел кучер – простоватый паренёк в армяке и картузе, сильно надвинутым на нос.

– Мы поедем через таверну «Рыба и оливки» с остановкой в оном, а там я вас отпущу, – сказал кучеру Георг Меркурий, добавив: – хочу вторую часть пути проделать верхом.

Кучер кивнул, обошёл экипаж, пока господин Триаскеле помогал Ингрид погрузиться, потом ловко вспрыгнул на козлы и они плавно тронулись с места. Пара лошадок неспешно цокала копытами по брусчатке, Ингрид из окна помахала рукой знакомым, экипаж миновал Дворец и покинул его через широкие Главные ворота. Впереди их ожидала долгая дорога. Повисла неприятная молчаливая пауза, какие всегда напрягали девочку. Ей казалось, что если её не нарушить, должно произойти что-то страшное. Ингрид сидела, зажавшись в угол экипажа, возле неё сидел её опекун, но она чувствовала себя очень неловко. Она поставила на сиденье свой саквояж, чтобы случайно не соприкоснуться с Георгом Меркурием, поскольку впервые она оказалась наедине с мужчиной, который не приходился ей родственником, в узком пространстве на долгое время. Георг Меркурий в свою очередь почувствовал это напряжение и тоже постарался отсесть как можно дальше.

Девочка усиленно смотрела в окно, за которым неторопливо плыли осенние пейзажи. Багровый лес на кромке горизонта; не золотое, а уже бледно-коричневое поле; не такое пронзительное, как летом, небо, уже немного уставшее, укрытое облаками, будто готовилось ко сну. Девочка сначала пыталась замкнуться на каких-нибудь своих мыслях, но присутствие человека, который мог ответить на многие волновавшие её вопросы, смещало акценты.

– А сколько нам ехать? – спросила она, чтобы развеять тишину, которая давила на её уши минут пятнадцать.

– Ещё часа три, думаю. Но не больше четырёх, – ответил Георг Меркурий.

– Мы едем на юг? – спросила она просто, чтоб поддержать разговор.

– Скорее на юго-запад, – сказал он ей в ответ, продолжая смотреть в окно со своей стороны.

Обычно Георг Меркурий это расстояние преодолевал налегке верхом и гораздо быстрее, но ради Ингрид он нанял экипаж, зная, что этот путь верхом воспитанница не выдержит.

Ингрид украдкой рассмотрела Георга. Он выглядел лет на 30 и был очень обаятельным. В его внешности читалось, что в юности он был не очень-то симпатичным, а расцвёл гораздо позже. Неизвестно почему, но Ингрид была в этом уверена. Девочка ещё раз завязала разговор:

– Господин Георг Меркурий, а как мне переместиться на землю? – спросила она хотя об этом они уже разговаривали.

– Мы приедем в таверну «Рыба и оливки», где отпустим кучера, этот молодой человек живёт здесь в полисе. Пообедаем, я возьму лошадь, и мы улучим момент, когда нас никто не увидит, чтобы вы переместились на землю. Я один покину трактир и отправлюсь к себе домой.

– «Рыба и оливки», таверна… От этого слова пахнет прошлым веком, – задумчиво сказала Ингрид. – А можно открыть верх коляски?

– Нас может услышать кучер, – сказал Георг Меркурий.

– Вроде, я всё поняла, мы приезжаем и на смене лошадей я исчезаю.

– Кучер не должен увидеть, что я выезжаю один, поэтому мы должны дождаться, когда он отобедает и покинет зал. Трактир находится недалеко от полиса, но по сути стоит на берегу реки в редком саду среди олив. И нам нужна дверь для телепортации. Единственный вариант, это где-то на конюшне найти её. Хорошо, что все готовятся к празднику, поэтому сейчас там мало народу. Рыбаки с промысла все вернулись вчера.

– Я поняла, – сказала Ингрид. – А что за праздник?

– Праздник закрытия сезона земледелия, – ответил опекун. – Год делится на два сезона: земледельный начинается в апреле, когда люди выходят на поля, и длится до середины октября. Когда весь урожай собран и землю оставляют отдыхать, тогда начинается время зимы. Открытия обоих сезонов и их преполовения – четыре сезонных праздника в году. Для торжества выбирается конец октября, в этот раз как раз 19 октября все отправляются в лагерь, а праздник начинается в день возвращения, 26. После этого начинается переход на зиму.

– О, на земле мы тоже утепляемся в это время, мама с бабушкой заклеивают окна, ставят щиты за батареи, чтоб не дуло от стен, замазывают щели, если они разошлись за лето.

– А где вы живёте в России?

– В Санкт-Петербурге.

– Прекрасно. А на какой улице, далеко от центра?

– От центра-то недалеко, но… – Ингрид кашлянула, вспомнив свой район, – в общем, у нас весьма интересное место. Улица Ломаная, если это вообще хоть о чём-то говорит. Рядом с Цветочной.

– Ни о чём не говорит. Наверное, она ломаной формы, если такое название?

– Да не особо, и покривей видали. Это почти промзона, хотя недалеко Лиговский проспект и Московский.

– Лиговка… Московский… а что там ещё есть?

– Там есть какой-то монастырь, весьма потрёпанный, с кладбищем. Вот кладбище там да-а, – протянула Ингрид, будто только это в её районе и вызывало восхищение.

– А в какой школе на земле вы учитесь? – спросил Георг.

– На улице Коли Томчака, это не так далеко от нашего дома, но пешком идти прилично, – отвечала Ингрид, весьма расслабившись, как старому знакомому. – Ничего особенного, уроки, звонки, домашние задания. А ещё я учусь там в художественной школе, это мне надо ездить в центр.

Георг Меркурий тяжело вздохнул и вновь посмотрел в окно, где слабо светило солнце, ветер гнал облака над широкими равнинами. Где-то вдалеке лежала деревня с белыми домами, там же паслись на лугу коровы.

– Георг Меркурий, – внезапно обратилась к нему Ингрид. – А как узнать свой магический талант?

– Талант? Его видно сразу.

– Разве ж? – Ингрид выдохнула с сомнением. – Мне сказали одноклассники, что в Ликее и дальше могут учиться только маги, но я точно не маг. В моей жизни ничего волшебного не происходит, я обычней некуда. В школе на земле меня даже ни в одну компанию не принимают, у меня в классе и друзей-то нет, только так… Я крупная неудачница, если я забуду тетрадь с выполненным домашним заданием, то именно у меня обязательно потребуют тетрадь на проверку, на контрольной работе мне всегда достаётся вариант, который я знаю хуже, из любой передряги я всегда выхожу виноватой. Рядом со мной нет никакой силы, которая меня могла бы защитить.

– А магия, на ваш взгляд, заключается в особой удачливости или силе защиты? – Георг стал нащупывать путь ответа на её вопрос.

– Разве маг не может себя защитить волшебным образом? Почему люди, которых я знаю как весьма гадких и подлых или идиотов, вечно выходят из воды сухими? – Ингрид заговорила о наболевшем.

– Ингрид, такая потрясающая неудачливость как раз говорит об обратном. Знаете ли вы, что то, что называется фортуной, есть слуга отнюдь не светлых сил? Если, например, какому-нибудь преступнику везёт, и у него получается удачно скрываться с места преступления, удачно избегать суда или наказания, или вовсе сваливать на другого, то явно эта помощь приходит с тёмной стороны.

– Если честно, я всегда думала именно так, как вы сказали, но если я начинала жаловаться, мне всегда все говорили, что во всех своих бедах виновата только я сама, – Ингрид помрачнела, тёмные круги под глазами стали ещё отчётливее.

– Подобная неудачливость требует серьёзного самоконтроля, вы можете наблюдать свои мысли, чувства?

– Ну… Знаете, мне часто кажется, что у меня мысли раздваиваются.

– Как именно, можете это описать?

– Ну это когда ты думаешь, а потом начинаешь думать КАК ты думаешь, а потом начинаешь думать, какие из этих мыслей в голове оказались случайным пролётом, а какие – нет. Выходит, что какие-то мысли как бы фон, а другие – рисунок на фоне. Ну как-то так, – попыталась объяснить она наименее коряво. И добавила: – и вообще постоянно как только я думаю «скорее всего из двух вариантов будет так», как что-то внутри меня говорит «ха-ха, не угадала, будет не так», и случается по слову тихого внутреннего голоса.

– О, а вы не пробовали поступать по тихому внутреннему голосу?

– Пробовала.

– И как результат?

– Всегда хороший, но выбор попробуй объяснить! Если я проваливаю что-то, то выхожу виноватой, а если нет, то мне все говорят: «Тебе просто повезло»! А про степень своей везучести я уже рассказала.

– Хм, интересно как, – задумчиво промолвил Георг.

– Что же такого интересного? – задумчивость Георга Меркурия заинтриговала Ингрид, и она специально задала этот вопрос – как бы невзначай – чтобы хоть как-то продолжить разговор о её возможных талантах.

– А какие у вас отношения со стихиями? Огонь, вода, ветер, земля?

– Хм, – подавила саркастичный смешок Ингрид. – Огонь – я до семи лет до дрожи боялась зажигать спички. Плавать научилась позже всех, хотя сейчас плаваю хорошо, особенно под водой. Ветер не люблю, в Петербурге, знаете ли, очень ветрено. Сейчас вот вернусь на землю, почти сразу подхвачу какую-нибудь простуду. Вот, руки у меня уже ледяные (Ингрид протянула свои озябшие пальцы Георгу Меркурию). А земля… От песка сразу же болит кожа. Грядки полоть… (тут Ингрид передёрнуло). У меня только кактусы растут, потому что их поливать раз в месяц можно.