Морок

Таким маги его еще не видели. Он был бледен, каждая морщинка на его лице как будто была подведена сурьмой, как делали это раньше заезжие танцовщицы, глаза горели как у молодого перед дракой, и вместо яркого синего огня в них полыхали красные отсветы.

Один за одним все они вышли на двор и, вернувшись отметили места кладов, закопанных вблизи избы. Бориса отпустили связанным, постепенно отпуская веревку, чтобы не сбежал.

Настало время разворачивать бумажки. Все они оказались совершенно однообразными, все, кроме одной.

Записка Бориса четко указывала на место, где они недавно разговаривали с Миролюбом.

– Все равно ничего не понимаю, – процедила Матильда.

– Ну так сходи глянь, есть на том месте клад или нет? – предложил Миролюб.

– Нет тут ничего, – выкрикнула Матильда со двора.

– А я смекаю, – усмехнулся Богдан. – Стало быть, если все маги-то видят, то Борис и не маг вроде бы?

– Угу-у… Все его умения цыган из придорожной пыли с молоком матери впитывает, – кивнул Миролюб.

– Ну а раз не маг, то зачем он здесь? – спросил его Богдан.

– А это он должен сам рассказать, как давеча мне открыл, пока вы в избе были…

Борис, удивленный таким предательством товарища по цеху, словно потерял дар речи и не мог ничего сказать из своего угла. Наконец, он пришел в себя:

– Как это не маг? Как это не маг? – вопил он из своего темного угла. – А кто вам, свиньям, пятачки на морду лепил? Это что по-вашему?

– А ну-ка, налепи! – приказал Миролюб.

– А пожалуйста…

Все вдруг ясно увидели на лице Миролюба свиное рыло. Он подошел близко к Борису и закрыл ему рот бумагой с отметинами кладов.

– А если б у меня пятачок был, я бы мог бы разговаривать? – спросил Миролюб.

– Да вроде и не мог бы, – засмеялся Ярослав. – Хрюкал бы…

– А я же говорю! А ну, посмотри на меня еще разок! Есть пятачок?

– Нет! Во дела!

– Вот тебе и дела, – передразнил его Миролюб. – Один раз дела, что никакого пятачка нету, а второй раз дела, что я в одиночку его искусство смог разрушить. Ну-ка, вспомните, могла ли Матильда одна мою силу сломить? Не могла. И никого из нас сломать в одиночку не выйдет. Только союзом…

– Так, хорошо, Борис не маг. Ну и что? – запоздало встрял Вениамин.

– А зачем тут не маг, Веня? – съязвил в ответ Миролюб.

– Ну так незачем…

– Незачем, Веня, а он тут…

– Да что ты, с нами в угадайку будешь играть? – рассердился Богдан.

– Буду, Богдан. Вы же думаете, что я злец, после того, как на вас наорал. Так что вы мне не поверите, что бы я вам ни рассказывал. А поверил мне вот он, – Миролюб ткнул пальцем в сторону Бориса. – Он мне поверил и все рассказал, зачем мы здесь, что его год учили эти мерзости делать вроде пятачков на носу, да вам память портить… Только вы мне не поверите. Его спрашивайте, а я рядом посижу…

– Спрашивайте сами, кому нужно, а я больше ваши хороводы водить не буду. Вот тут они у меня, – нервно выкрикнул Вениамин, ударяя тыльной стороной ладони по горлу. – Идите-ка вы все! Меня сегодня судили, потом чуть не убили, потом загнали в избу, а теперь я должны ваши загадки разгадывать?

– Можешь и не разгадывать. Только я тебе, книжнику, напомню, что в Книге написано «седьмой – убийца», и ты же, Веня, хотел найти признак, чтобы найти лишнего. Вот тебе признак, Веня, мы все маги, а Борис – трюкач, – устало ответил Миролюб.

– Ой, ну может, ты предсказание скажешь что ли? – закатила глаза Матильда.

– Может, и скажу, но не сейчас…

– Погодите-ка, так у нас двое не маги. И Борис, и тот новенький молодчик! – догадался Богдан.

– Нет, про новенького мы этого сказать не можем. Он пока сам не знает, какого рода у него искусство. Ты себя вспомни, тоже не сразу догадался, что маг…

– А почему мы не можем спросить Бориса-то? – выкрикнула Матильда.

– Можем, только разве он правду скажет? – зевнул Миролюб.

Борис вращал глазами в углу, пытаясь всем своим видом показать, как он всех презирает, и что он с ними со всеми сделает, угрожающе мычал и наконец выплюнул свой кляп:

– Все вы! Все вы меня попомните, когда будете о пощаде молить! Все вы получите! Великий час они ждут! Придурки! Все вы уже проспали, все вы проиграли! Ничего-то вы не можете! А кто это с вами сделал? А? А? Я вас спрашиваю, грозные мои придурки. Я! Я это сделал. Я! Да-да, молодой, долговязый блондин, которого никто не боится, на которого можно покрикивать, да, Венечка? А вот он я! Не ждали!..

Богдан подошел к крикуну и мощной оплеухой вырубил его.

В избе стало тихо.

– Ну наконец-то тишина, – облегченно выдохнул Вениамин.

– Погоди, Веня, рано отдыхать-то. Боря наш – связной. Не один работает. А мы не знаем, как часто он со своими разбойниками-подельниками совет держит и когда ему с ними на встречу идти. А вдруг – завтра? Коли не придет – они встревожатся. Тут, Веня, действовать надо быстро, быстрее, чем ветер в небе, – поучал Миролюб.

– Ох, братцы, кто прав, кто нет – не знаю, – высказался Ярослав. – Одно точно, засиделись мы тут в тепле со жратвой. Отрастили пузаны, а все дело как делать-то и забыли. В одном сегодня правы – упрек, что мы не только не используем искусство, а даже и не попробовали вместе, сообща, союзно действовать. Вот это горько! Сколько времени упущено, все зря. Тут, братцы, срочно надо вместе собираться и вместе действовать. А пока мы, как дети малые, пожрем да на горшок.

– Слышь, – Богдан вынул кляп изо рта Бориса. – Ты с кем связной?

– Тьфу, да кому вы верите-то? – выпалил тот в ответ.

– Понятно, – положил снова кляп в рот приятелю Богдан. – Остается одно, действовать вместе.

– А почему вы все верите Миролюбу? – выпалила Матильда.

– Ой, да никто никому тут уже давно не верит, все устали до смерти, – отозвался Вениамин.

***

– Ну-ка, – Казимир усадил Аксинью напротив себя за стол. – Опиши-ка мне того мальца…

– Молодой, – закатила она кверху глаза. – Ласковый такой, жалко его…