Моё лимонное дерево

– Черт! Поэтому ты решила, что я не местная?

– Я и сама живу в Таймуне, точнее – за городом, в деревушке у устья реки. А поняла я потому, что в такую погоду все местные сидят дома. И если кого-то и занесло на улицу, то ему точно необходима помощь.

– Еще раз спасибо тебе огромное. Нам налево, мимо школы.

– И как тебя угораздило оказаться в этом снежном безумии? Дай угадаю: мужчина?

– Точнее, несостоявшееся свидание. Иногда я поражаюсь, как много может придумать одинокая женщина.

– О, дорогая моя, одинокая женщина способна на многое. И то, что творится в ее мыслях, и чувства, что они вызывают – страшная вещь, справиться с которой может лишь только бутылка хорошего вина. Кажется, мы приехали?

– Точно. Ты святой человек, Вероника.

– Оу, не стоит благодарности. Ты работаешь в «Таймун Индастриз»? – Спросила Вероника, увидев, как в моей сумочке мелькнул бледно-голубой пропуск.

– Да, совсем недолго. Я новый помощник технолога. Да где же уже эти ключи?

– Очень интересно. Не спеши, и они обязательно найдутся.

– Нашлись! – Воскликнула я и начала быстрее вылезать из машины, чтобы больше не задерживать Веронику.

– Подожди, возьми это! Прочитаешь, как будет время, – она протянула мне листовку, и я автоматически взяла ее в руки.

– Пока!

– Еще увидимся! – Выкрикнула Вероника и дала заднюю.

В этот момент я вспомнила эту девушку, поэтому, даже не став читать, смяла листовку, как это сделала она вчера утром, и бросила ее в урну. Порой жизнь над нами смеется. В моем случае, кажется, она играет комедию.

Ночь

Мое отражение треснуло и громко рассыпалось на пол осколками. Почему я здесь? Что происходит? Я смотрю перед собой: на капли крови на зеркальном стекле от моего удара по нему. Почему я сделала это? Меня окутывает паника от незнания, беспомощности и боли, что блокирует сознание.

– Черт! – Я бью кровавым кулаком по раковине. – Черт! – Я кричу, и мне страшно.

– Мамочка, все в порядке?

– Да, детка, я сейчас выйду.

Да что со мной не так? Открываю кран, из которого не сразу, но все-таки начинает литься вода темного соломенного цвета.

– Это не моя вина… – С сожалением бормочу я и безуспешно пытаюсь закрыть кран. – Это не моя вина! – Бормотания переходят в крик, руки трясутся и не могут выполнить простейшее действие. Кажется, я теряю себя.

– Мамочка, посмотри на меня! Мамочка!

О нет! Селена еще здесь. Моя дочь – свидетель моего падения.

– Мамочка!

Почему мне так страшно взглянуть на нее?

– Детка, иди в свою комнату, хорошо? Я скоро приду к тебе, – выдавливаю слова из себя, голос трясется, как и изображение вокруг. Я падаю на зеркальную «перину», получая колотые ранения от осколков и ссадины от зеркальной пыли. Они когда-то были мной. Получается, что я сама себя раню?

– Мамочка! Мамочка!

Время словно остановилось. Точнее, замедлило свой бег, чтобы я вдоволь успела насладиться этим моментом. Я слышу, как моя дочь кричит, слышу, как она плачет рядом. Я вижу тени за ее спиной. Они внушают опасность. И неспроста, ведь в следующую минуту два черных силуэта уводят Селену в темноту. Она кричит и рвется ко мне, а я лежу, словно ужаленная парализующим ядом.

– Нет! Нет! Нет! Отпустите ее! Селена! – Я кричу, не издавая ни звука.

– Остановитесь! Куда вы ее ведете? – Опять тишина.

– Мамочка! – Раздалось эхом в моей голове.

– Мамочка! – Все отчетливее и отчетливее.

Я закрываю глаза и пытаюсь прислушаться к ее голосу. Веди меня, детка!

– Мамочка! Проснись!

Я открываю глаза и вижу перед собой ее, слегка напуганную, с растрепанными волосами и в мятой ночной рубашке.

– Плохой сон? Ты кричала.

Как же я рада ей – моей путеводной звезде, что вытащила меня из этого кошмара. Я не могу сдержать улыбки, не могу сдержать слез.

– Все хорошо?

– Да, детка. Все хорошо, очень хорошо. Иди ко мне. – Селена прыгнула на кровать, и я укрыла ее одеялом. – Просто плохой сон. Просто плохой сон. – повторяю я, пытаясь убедить себя в этом.

– Но ты так кричала, звала меня.

– Я испугала тебя? – Селена ответила мне согласием. – Прости детка. Сейчас все хорошо. Больше нечего бояться. Сон ушел, и все плохое ушло вместе с ним. – Я поцеловала ее в макушку, уловив легкий аромат клубничного шампуня, который терялся среди аромата, что может услышать только мать.

– Как насчет того, чтобы остаться завтра дома и провести весь день в кровати?

– А как же работа?

– Знаешь, вечером я попала в такую метель, что теперь мне жутко нездоровится.

– Правда?

– Нет, но на работе об этом знать не обязаны. Так что давай, закрывай глаза и постарайся уснуть. Завтра будет прекрасный день.

Утром я сделала, как обещала: позвонила Эвелине и, прикинувшись больной, взяла выходной на день. Возможно, это было глупым решением в свете последних событий, но мне все равно. Ночью я больше не смогла уснуть. Так и пролежала в кровати, прижимая Селену к себе как можно ближе, пытаясь осознать, что она рядом. До рассвета я прокручивала в голове отрывки своего сна, пыталась вспомнить лица теней, пыталась понять, что произошло. Да уж. Давненько я уже не видела снов. И мне страшно, что они вернулись. Пусть и в другом обличии, но они снова здесь.

День

К пяти в дверь постучала мама, разбив наш ленивый и уютный день на до и после. Она вошла в дом и принесла с собой немного холодного воздуха, приправленного ароматами сырости и парфюма, которые прилипли к ее шерстяному пальто и из-за мороза играли по-особенному ярко. Я залила кипятком листья чая с бергамотом и проводила ее в комнату.