Не сдохнут только одиночки

– Товарищ лейтенант, просыпайтесь! – Произнес один из патрульных, держащих оружие наготове.

Развернувшись во сне, Чумаков открыл глаза и резким движением поднялся с матраса.

Напряжение в тот миг достигло предела, и усатый лейтенант нервно вздрогнул, отскакивая к двери.

Петренко, вскинув пистолет, прицелился в голову командиру.

– Спокойно, – слабым голосом пролепетал Чумаков. Язык его заплетался. Но он сделал усилие и продолжил. – Опустите оружие и дайте воды. Она на столе, в графине. Я жив и вполне в себе. Просто плохо немножко.

С облегчением выдохнув, Петренко бросился к графину:

– Слава Богу! Хоть одна хорошая новость за сутки, – раскраснелся он от удовольствия и протянул лейтенанту фарфоровую чашку. – Но что произошло? – В нетерпении сержант накинулся на Чумакова с расспросами, но тот лишь откинулся на подушку, снова закрыв глаза.

– Все вопросы потом… А сейчас душ и кофе.

***

– Значит, Вас не укусили? – Спросил лейтенанта водитель, как только он зашёл в комнату с полотенцем в руках. Его ссадина на лице без пластыря выглядела "не очень" – желто-бурая корка гноя, образовавшаяся за ночь, говорила в пользу того, что в рану проникла инфекция.

– Воронов, давай на "ты". – Фыркнул Чумаков. – Отложим всякую официальщину до лучших времён. Все услышали? – Спросил он собравшихся. Все трое утвердительно кивнули и уставились на командира во все глаза, как на восьмое чудо света.

– Чего глазеете на меня, как на ожившую статую Будды? – Подначил он товарищей, прихлёбывая кофе. – Ночью мне стало плохо. Температура зашкалила за "сорок". Я испугался и ринулся к аптечке, найдя в ней лишь "Анальгин" и капсулы от поноса. Ну что вы лыбитесь? – Закатил глаза он. – Работа у нас такая. То голова заболит от раздумий, то наешься всякой гадости, – благодушно расхохотался лейтенант, но тут же поморщился, ощупывая рану. – Итак, приняв двойную дозу "Анальгина", я почувствовал, как ломота в теле уходит и ненадолго уснул. Проснулся ночью от острой головной боли. Перед глазами плывет, воздуха не хватает. Кое-как добравшись до туалета, нашел там таз, ибо к головной боли в вертикальном положении прибавилась еще и тошнота. И уполз обратно в "нору" с острым ощущением, что до утра не доживу. Всё.

– Эй, а как же тот цирк, который ты устроил с часа до трёх? – Спохватился усатый сосед Чумакова. Кричал, носился по комнате. Что-то даже разбил.

– Убей меня, я не помню. – Пожал плечами лейтенант. – Ну, может, лунатил. Мама рассказывала, что в детстве я иногда ходил во сне при высокой температуре.

– Но это не объясняет того, как ты выжил после укуса? – Всплеснул руками сержант и поднял с пола лампу, вероятно, упавшую ночью со стола.

– Ну, есть шанс, что я действительно просто оцарапался. Ссадил кожу о перстень зараженного. Или о молнию его домашней кофты… Сам не знаю… – Пришел в тупик Чумаков.

– А сепсис? – Указал Воронов пальцем на щёку. – Рана до сих пор горит.

– Да и чувствую я себя неважно. – Признался лейтенант.

– Может, еще "покарантинишь", для верности? – Предложил участковому Петренко.

– Да больше суток прошло с момента, как тот урод меня травмировал. Агрессии, паники или других аффективных проявлений – не наблюдается. Температура спала, – вытащил он из-под футболки градусник и продемонстрировал его Петренко. – Некогда залеживаться. Нужно ехать в "опорный". Там уже начали подтягиваться первые добровольцы в "народную дружину". – Показал он сообщение от дежурного пошел одеваться.

Глава 10: Партизаны

Отправив замученного Петренко домой, Чумаков зашёл в опорный пункт. В просторном помещении для ожидания просто яблоку некуда было упасть. Народ, гомонящий на все лады обступил дежурного. Разрываясь между телефонными звонками и "людским цунами", захлестнувшим целиком и полностью вместительный холл, задёрганный дежурный на секунду остановился, закрыл глаза и, на сколько хватило "дыхалки", гаркнул: "А ну-ка, тиииииихо!!!"

Грохочущая толпа на секунду присмирела, но следом загалдела с новой силой.

– Где все? – Спросил участковый, с трудом пробравшись к "окошку" дежурного.

– Из диспетчеров – я один сегодня. Галкин и Манукян – на выезде. Начсмены, три водителя и прочие патрульные – просто не вышли на работу.

– Хреново, – нахмурился Чумаков. – А эта делегация? – Указал он рукой за спину. – Все в "народную дружину"?

– Ага, – передал дежурный бумаги участковому. – Вот, держите. Переписал народ пофамильно. С адресами и телефонами. Каждый сам там отметился.

– Отлично, – похвалил его лейтенант, разглядывая потрёпанные странички, исписанные сверху до низу разномастными строчками. И, развернувшись к толпе, громко и четко крикнул. – Мне нужно уладить еще несколько вопросов. Придется подождать минут пятнадцать. Объявлю пока критерии первичного отбора. Судимые по любой статье могут сразу покинуть помещение.

Двое мужчин в кожанках возмущенно переглянулись.

– Даже не пытайтесь сей факт оспорить. – Пресек любые недовольства лейтенант. – Далее: приоритет, конечно, отдается тем, у кого есть охотничья лицензия и личное оружие. Есть тут такие? Поднимите руки.

Четыре руки незамедлительно взлетели вверх. Пожилой мужчина в серой куртке с гордостью пробасил:

– Тридцать лет охочусь. Да и внук мой, – хлопнул он по плечу молодого, рослого парня в бейсболке. – Тоже не промах. С двадцати шагов белке в глаз попадёт!

– Весь в деда, – расплылся в улыбке парнишка.

– ЧУдно! – Кивнул Чумаков. – А служащие силовых структур и работники охраны у нас имеются?

Еще пять рук: одна женщина за сорок и несколько мужчин различных возрастов.

– Познакомимся позже, – ответил лейтенант, подводя итог. – Ну, и может, есть спортсмены, занимающиеся стрельбой в тире или еще где? А так же люди, прошедшие подобную подготовку во время армейской службы?

Еще двенадцать человек откликнулись на призыв.

– Великолепно. Все, имеющие оружие и навыки стрельбы – в приоритете. Жду вас у себя первыми. – Улыбнулся Чумаков, удаляясь в кабинет. – Все остальные тоже смогут внести свой посильный вклад. Не переживайте, товарищи. Каждый из вас полезен и важен. Все смогут послужить во благо.

Оставив толпу на попечение вконец одичавшего дежурного, Чумаков захлопнул дверь и принялся обзванивать коллег, не явившихся сегодня на службу.

В итоге ответил только один:

– Лейтенант, ты в своём уме? – Возмутился он. – Видал, что творится в городе? Я на такое не подписывался. Хочешь угробиться за идею, валяй! А я умываю руки!

И, услышав в трубке короткие гудки, Чумаков набрал номер офицерского общежития. К телефону подошёл сержант Ковалёв:

– Здорово, лейтенант, «чего хочу»?

– Людей не хватает, – пожаловался Чумаков. – У Никонова уже мозоль на ухе. На выезды отправлять некого – одна бригада вышла на службу. Кинь клич. Нам хотя бы ещё две машины укомплектовать, и жить можно. К тому же, «опорный» осаждает толпа добровольцев. Их бы прямо сейчас пристроить к действующим патрульным, в усиление. А людей в отделении – нет. Галкин с Манукяном по вызовам рулят. Сами, без водителя. Короче, помощь сейчас не будет лишней. Дёрни всех, кто не с суток, ибо в городе паника, и телефон не замолкает.

Повесив трубку, Чумаков отдышался и вызвал первую «партию» желающих.

– Ивановы мы, – кивнул лейтенанту высокий мужчина в форменном бушлате.

– Внука тоже зовите, – благодушно ответил Чумаков, морально приготовившись нырнуть с головой в работу.

***

Примерно через час из общежития перезвонил сержант Ковалёв:

– Отправил к вам трёх «добровольцев», но большего не обещаю. Сам отосплюсь сейчас хорошенько и выйду в ночь, потому как четверо «наших» к полудню просто свалили. Взяли жён, детей, вещи и укатили в неизвестном направлении, без объяснений. Скорее всего, рванули в деревню. Но надеяться на их помощь уже не стоит. И работать ночью, скорее всего, будет некому.