Семейный cекрет Горюновых

Отступая, я задела краешек комода и с размаху брякнулась об пол. Потолок нехорошо накренился и плавно начал исчезать в закружившемся вихре, но я всё равно успела рассмотреть их – идеальный до тошноты младенчик в розовом трикотаже и с любящей няней почему-то превратился в размытое чёрное пятно, хищно выбросившее ко мне малопонятные сгустки тьмы, и уже перед самым отключением я почувствовала острый, непередаваемый восторг, как мощный выброс эйфории.

В следующий момент я уже лежала в незнакомой мне комнате на диване, а почти вся семейка Горюновых с волнением разглядывала моё лицо. Судя по ним, смотрелась я не очень, а когда надсадно закашлялась и схватилась за горло, то хозяйка стиснула перед собой пальцы и громко охнула.

Дима приподнял мою шею и приложил к губам стакан воды, а я сделала пару глотков и вдруг сообразила, что они могли подсыпать что-то, но… Была обезоружена искренней заботой и не фыркнула, а просто вежливо отодвинула теоретически подозрительное пойло, пробормотав тихое «спасибо».

– Дорогая, почему ты упала? – Горюнова обеспокоенно приложила ладонь к моему лбу и я догадалась, что она так сделала уже раз десять, не меньше.

– Я просто… Споткнулась. Ничего страшного, честно.

– Теперь мне придётся всюду за тобой ходить, птенчик, – Дима сиял, как начищенный самовар, – раз ножки не держат мою девочку.

– Кстати, о девочках! – Горюнова многозначительно повела бровями, – А ты у нас, часом, не беременна? – я густо покраснела и отрицательно дёрнула головой, а Горюнова смерила сына почти убийственным взором и прибавила с осуждением. – Надеюсь, ты не…

– Мама! – Дима одарил её выразительным ответом и тут же вернул всё внимание ко мне, – Не бери в голову, Полина. Она несёт всякий вздор. Как обычно.

– Да я и не думала…

И тут дико болезненно согнулась пополам и рванула в ближайшую ванную комнату, чтобы не расстаться с завтраком прямо у них на паркете. Дима настойчиво стучал в дверь, которую чудом успела запереть от вот таких интервенций, а я облокотилась о раковину и, тяжело дыша, таращилась на своё побледневшее и помятое отражение. Волосы торчком, глаза в слезах и вообще видок ополоумевший, но это всё ещё была я. Вроде бы.

Аккуратно задрала на животе водолазку и внимательно ощупала тёплую кожу, покрытую мурашками. Ничего такого… подозрительного. Это бред. Детализировать мыслительные процессы не хотелось, так что я распрямила плечи и гордо предстала перед изумлённой публикой.

Горюнова была способна только на то, чтобы моргнуть и присесть на диван, а Дима неожиданно холодно протянул, как будто это не он со всей яростью колошматил несчастную преграду, чтобы извлечь меня на свет божий:

– Может быть, я что-то пропустил…

– Да что вы строите из себя ревнивых родственников! Я не беременна, ясно?! Этого не может быть, – и широко развела руки, как будто мои привычные формы доказывали этот бесспорный факт.

Ответом были тишина и неодобрение, неприятно повисшее в воздухе. Сзади раздались шаги и я даже порадовалась, что они наконец отлепились от меня и дружно выдохнули, когда Аня дотронулась до моих запястий и опустила раскинутые руки.

– Никто тебя не обвиняет, ну же, успокойся, хорошо? – она стояла позади, но я узнала этот голос с хрипотцой, только сейчас он был заботливым и даже немного покровительственным. – Тебе надо отдохнуть. Почему бы Полине не остаться сегодня? В детской найдётся лишняя кровать, которую купили на вырост. Я присмотрю за ней, мне не впервой заботиться о младших.

– Но я в порядке! И мне пора домой! – выпалила и побежала к выходу, но Аня поймала уже около вешалки и погладила по плечу – в большом зеркале отразились обе наши фигуры, напоминающие двух любящих сестёр, и она точно была старшей и ответственной, а я младшей и непослушной.

Всё изменилось в мгновение ока, и была бы у меня шерсть на спине, стояла бы дыбом. Сейчас я была испуганным зверьком, а она – охотницей, вот-вот готовой спеть триумфальный аккорд и растерзать ещё тёплую и такую вкусную добычу. Если бы она облизнулась с хищным видом, я бы не удивилась ни капли.

Счастливое наваждение предыдущих минут бесследно растворилось в полумраке лживого старинного зеркала, а я почти безнадёжно стряхнула обветренную от постоянного контакта с водой и оттого дьявольски шершавую ладонь, не желая даже представлять, что каким-то извращённым образом мы с ней можем быть семьёй… или родными сёстрами. Да уж, во всей этой авантюре я могла обманывать себя лишь до тех пор, пока Аня не прикоснулась к моей ключице горячими и сухими пальцами, и тогда животное чутьё пробилось сквозь толщи разумного, доброго и вечного.

Теперь мой целиком завладели звериные повадки – главными стали страх и желание выживать.

Всем существом чуяла, что эта миловидная и как бы очень невинная нянька-овца была настолько опасна, что я еле сдерживалась, чтобы не вскарабкаться выше к потолку или не прыгнуть на антресоль. Я пока не готова сдаться, Анечка, так что поборемся за каждый глоток кислорода.

В прихожую добрались отстающие – Дима с матерью бросили одинаковые взгляды на нас и потом на мою куртку, всё ещё висевшую на прежнем месте, и я инстинктивно подобрала пятки, подпрыгнув на низенькую обувницу. Думай, Полина. Не позволяй им окружать тебя. Не позволяй прикасаться. Пускай глазеют, раз припёрло, но не более.

– Ты боишься? – Аня и сама расстроена, как глупо это ни звучит, но она прекрасно видит мой страх и всё равно повторяет бестолковый вопрос, надеясь разобраться, кто же я. Ответов нет, но овцой она притворяется роскошно, этого не отнять.

Кажется, я всё-таки сорвалась и зашипела, как придавленная кошка, и уткнулась головой в деревянную панель, чтобы быть подальше от Ани, внушающей поистине катастрофическую жажду побега. Отличный сюжет для городской сумасшедшей – быть запертой у соседей и не иметь возможности прервать отпуск.

Я лихорадочно нащупала телефон и хотела позвать на помощь, но меня подхватили сразу за все конечности и бесцеремонно поволокли обратно на диван в гостиной, хотя я и лягнула кого-то, не разбирая персоналий, и насладилась слабым стоном – Дима схлопотал под дых.

– Почему она так реагирует? – Горюнова тоже достала телефон , но сердито сунула обратно.– Вы видите то же, что и я? Девочка боится нашу няню? – она пресекла мой новый порыв освободиться, – Аня, да не стой столбом, помогай тащить её!

– Отпустите! – я выдала членораздельное слово, но оно потонуло в потоке невнятных восклицаний из-за нашей маленькой потасовки. Наконец я опять на знакомом диване, но теперь меня крепко держат три пары рук, словно я одержима бесами.