Обручальное кольцо блокады

Дождавшись, когда поезд скроется из виду, увозя наших девочек куда-то в Ленинградскую область, мы с мамой и Наташей направились в больницу на дежурство.

Я весь день думала о сестре, как она доедет, куда их привезут, как она там устроится? Мысли о нашей малышке привели меня к выводу о том, что мы в опасности: если эвакуируют детей, значит скоро война придет в город. Что же будет тогда?! Как мы будем жить? Можно ли нам с мамой тоже уехать куда-нибудь? А Кира и Валя? Они обе ждут малышей. Как будут они в условиях войны?! Мне хотелось собрать всех моих любимых людей, сесть всем вместе в поезд и уехать куда-нибудь в безопасное место.

Вечером, за чашкой чая, я хотела поделиться с мамой моими переживаниями, но не решилась. Мама была сама не своя, она сидела молча, опустив взгляд в чашку.

– Зря я отпустила Лидочку, – не поднимая головы, произнесла она.

– Мама… – я опустилась перед ней на колени и взяла ее руки в свои.

– Не надо было малышку отпускать, – едва слышно сказала мама, перевела взгляд на меня, и слезы ручьем полились по ее щекам.

– Мамочка! – я обняла ее и тоже заплакала. – Что нам делать? Мне так страшно!

– Где теперь моя маленькая доченька? Жива ли еще? Увижу ли я ее когда-нибудь? – сквозь слезы произнесла мама.

– Мы все выясним! – твердо сказала я, взяв себя в руки. – Мама, не отчаивайся, с Лидой все будет хорошо!

Однако, когда я легла спать, я в этом уже не так была уверена. Были сообщения, что бои идут где-то в Ленинградской области. А вдруг бомба попала в поезд? Я не представляла, что бывает, когда бомба куда-то попадает, поэтому мое воображение нарисовало самое страшное из того, что могло нарисовать. Я не спала всю ночь. Под утро, когда за окном начало светать, я сидела на кровати, прижав колени к груди. Дома было тихо, через закрытую дверь я едва улавливала тиканье часов на кухне и размеренный звук метронома из радиоприемника.

– Так тихо, – подумала я, – разве война бывает такой тихой? Может быть война – это лишь дурной сон, который мне вчера приснился, и в реальности ничего этого нет?

– Внимание! Говорит штаб противовоздушной обороны. Воздушная тревога! – ответило на мои мысли радио, и за окном завыла сирена.

Вздрогнув от неожиданности, я легла на подушку и укуталась с головой в одеяло. Я перестала ходить в бомбоубежище, ничего не происходит, самолетов в городе нет, зачем ходить в подвал?

Утром на курсах медсестер я все свои силы тратила на то, чтобы не заснуть. На улице было все серое, дул холодный ветер и шел дождь. Я смотрела в окно, зевала, а все мои мысли были о теплом одеяле и мягкой подушке. После занятий я вышла на улицу и медленно побрела под дождем в больницу на дежурство. Зонт выворачивало ветром, пока я с ним боролась, кофта моя промокла, в летних туфлях хлюпала вода, я замерзла.

Придя в больницу, я попыталась найти маму, но не нашла, она была в операционной. Я направилась в раздевалку по длинному коридору, освещенному неестественным белым светом, от которого веяло холодом и смертью. После бессонной ночи мир я воспринимала в каком-то искаженном виде.

– Лиза! – услышала я свое имя.

Я остановилась и обернулась, за мной бежала Наташа. Даже издалека я увидела, что Наташа в панике. Мне показалось, что по этому узкому коридору ко мне быстро приближается не человек, а волна, мутная волна страха и беспокойства. Еще секунда, и эта волна накрыла меня.

– Лиза! – прокричала Наташа, схватив меня за руку. – Там идут бои! Немцы бомбят наших детей!

– Что?! – я мгновенно проснулась и забыла о мокрых туфлях.

– Надо вернуть наших девочек! – кричала Наташа. – Там война!

– Что нам делать? – растерялась я. – Как нам их вернуть? Лида…

– Надо туда ехать!

– Я поеду! Где моя мама?

– Ассистирует на операции, там сложный случай… Беги в школу, там постарайся все узнать… Я тебя подменю сегодня!

– Спасибо… – сказала я и решительно пошла по направлению к выходу.

– Лиза, – шепотом произнесла Наташа, останавливая меня, – прошу тебя, найди мою Вику.

– Постараюсь, – быстро ответила я, желая поскорее уйти от Наташи и бежать за нашей Лидочкой.

– Лиза, я тебя умоляю, привези Вику, она все, что у меня есть! – хватая меня за руки, произнесла Наташа и с мольбой посмотрела на меня полными слез глазами.

– Тетя Наташа, я правда постараюсь привезти обеих… – нетерпеливо ответила я.

– Лиза, пообещай мне, что сделаешь все возможное, чтобы привезти мою дочь!

– Тетя Наташа, я же сказала…

– Лиза, Вика тебе родная сестра, – с отчаянием произнесла Наташа, – умоляю тебя, привези обеих своих сестер…

Я вырвалась из рук Наташи и бегом побежала на улицу. Я выбежала в серый мокрый холодный день, и все дальнейшие события в моем сознании были размыты дождем.

Помню, что бегала по каким-то чиновникам в толпе обезумивших мам и бабушек, которые тоже хотели вернуть своих детей. С трудом, я все же узнала, где сейчас могла быть моя сестренка, и побежала домой за вещами в дорогу. На лестнице, я столкнулась с Верой.

– Лиза, что случилось? – с испугом произнесла Вера, увидев, в каком я беспокойстве.

– Лиду повезли в эвакуацию, а там немцы бомбят… – на ходу прокричала я, – я еду за ней!

Я вбежала в квартиру, скинула мокрые туфли и пошла в комнату переодеваться, на ходу сдирая с себя мокрую одежду. Вернувшись на кухню, я застала там Веру.

– Возьми, – сказала она, протягивая мне небольшую сумку, – это еда в дорогу и вот, деньги.

– Тетя Вера… – я хотела отказаться, мне было неудобно взять все это от нее.

– Лиза, бери! Не возражай, – спокойно, но настойчиво ответила Вера.

Времени у меня не было на споры, мне нужно было успеть на поезд, я взяла все, что давала Вера, с благодарностью обняла ее и поехала в неизвестность…

Глава 20

– Девушка! Девушка!! – услышала я сквозь сон. – Мы приехали!

Я открыла глаза и долго не могла понять, где я.

– Мы приехали! Надо выходить, а то дальше уедете, – услышала я тот же голос.

Голос принадлежал красивой темноволосой женщине, она трясла меня за плечо, пытаясь разбудить и привести в чувства. Наконец, я поняла, что наш поезд прибыл. Я встала и пошла к выходу, стараясь не потерять эту женщину из виду. Наверно, поэтому мне лучше запомнилось ее синее платье в белый цветочек, чем ее лицо. На выходе образовалась очередь, причину которой я поняла, когда пришел мой черед выходить из вагона. Точнее сказать, выпрыгивать, потому что до земли было, как мне показалось, метра полтора. Я прыгнула, в полете зацепилась за кого-то и упала прямо на мокрый грязный щебень, которым была покрыта платформа, если ее так можно было назвать. Кто-то помог мне встать. Загудел паровоз, поезд тронулся, медленно прошли мимо нас вагоны и вскоре скрылись за поворотом.

Я огляделась, вокруг был лес. Сумерки, лес, железная дорога и толпа растерянных женщин – это самая яркая картина, которая мне тогда запомнилась. Кто-то увидел тропу. Мы решили, что она ведет в поселок, и гуськом пошли по ней. Нога моя болела, сквозь пятна грязи я увидела кровь, видимо, поранилась об острые камни. Мои руки и светлое платье были запачканы той же грязью, смесью земли и паровозной копоти. Я усиленно оттирала грязь от рук, одновременно глядя под ноги, пытаясь не запнуться за что-нибудь и снова не упасть.

В поселке мы узнали, что наших детей там нет. Поезд разбомбили ближе к другому поселку и, скорее всего, дети находились там. Ехать было не на чем, и мы пошли пешком. Как я, наконец, поняла, мы приехали рано утром, потому что начало светлеть. Это обстоятельство меня обрадовало, хотя бы не ночью идти. Шли мы долго по размытой вчерашним дождем дороге, кто-то разговаривал, кто-то, как я, шел молча. Зеленый лес, благоухающий летними цветами, наполненный шелестом листьев и пением птиц, солнце, купающееся в многочисленных лужах, голубое небо – все это окружало меня, но я не видела этой красоты. Все мое сознание было заполнено двумя словами: «поезд разбомбили»…

Найду ли я живой мою сестренку? Что я скажу маме, если не найду?

Я не помню, как долго мы шли, наверно часа четыре. Солнце было уже высоко и жарило нас летними лучами, когда дорога свернула к железнодорожным путям и пошла параллельно рельсам. Через несколько минут те два слова, заполнявшие мое сознание, воплотились в реальную картину.