– Но как?
– Я собирался этой ночью съездить в город, к одному знакомому, у него есть связи повсюду. Я мог бы попросить его пробить твоих родственников. Единственное – напиши мне всю информацию о них. Вообще всю, даже самую незначительную. Договорились?
Почему бы и не попробовать. Вряд ли это принесёт какой-то вред. Мою настоящую фамилию он всё равно знает, поэтому скрываться уже бесполезно. Лучше попробовать что-нибудь раскопать. Если Платон, конечно, не обманывает.
Я завороженно кивнула.
Боги, если у него получится…
Даже боялась на секунду поверить в это чудо. Только бы не спугнуть.
– Тогда начинай. – Платон закрыл глаза. – И постарайся не проецировать происходящее на себя. Помни – всё сугубо добровольно и ради благой цели. Поняла?
– Ага…
Всё же я зажмурилась, нажав на рычаг. Пальцы словно окаменели, и мне пришлось силой заставить себя вернуть его в исходное положение.
Платон задышал тяжелее и громче, но если не смотреть на то, как он бьется в агонии, то пытка переносилась значительно легче. Хотя сердце так оглушительно стучало в моей груди, что, казалось, его можно было услышать на другом конце особняка.
– Всё нормально, – хрипло сказал Платон. – Повышай напряжение.
По памяти я ввела требуемые показатели. Они въелись в моё подсознание, и сейчас руки сами выставляли нужные значения.
– Не переживай, – голос Платона звучал успокаивающе. – Дыши глубже.
Такое чувство, что это меня разложили на кофейном столике, а не его – и это он пытался хоть как-то облегчить мои страдания. Мы словно поменялись с ним ролями.
Боги, как же мне было его жалко. Пусть он и сам об этом просил, и это помогало ему восстановить магию – но меня всю скрутило, стоило ему вздрогнуть на столе. Когда мужчина издал тихий короткий стон, я едва сама не взывала белугой.
Я не могу… не смогу больше…
– Повышай… последний раз…
Голос Платона вернул меня в реальность.
Вдох и выдох.
Третий разряд дался мне особенно тяжело. Паническая атака начала разрастаться в легких, сдавливать грудь. Пришлось закрыть лицо руками и отдышаться. Долго-долго приходить в себя. Закусить губу так сильно, чтобы потекла кровь – и я почувствовала настоящую, физическую боль, которая перекрыла память о прошлом.
Платон лежал без движения, в уголках его закрытых глаз скопились слезы. Он не плакал, просто ему было настолько больно, что не смог сдержаться. Я смотрела на длинные ресницы мужчины, на синяки под его глазами.
Зачем ему это? Неужели нет никаких других способов? Доктор же говорил, что лечение бывает разное.
– Видишь, ты справилась, – одними губами улыбнулся мужчина, когда я начала отсоединять проводки.
Пальцы обвели по кругу один из новых ожогов в области сердца, совсем свежих, вздувшихся волдырями, и Платон чуть вздрогнул.
– У тебя хотя бы есть какие-нибудь заживляющие мази? – Я не узнавала собственный голос.
– Само пройдет. – Он перехватил мою руку.
Несколько долгих секунд мы смотрели друг другу в глаза, и отчего-то казалось, что сейчас он видит меня настоящую. Ту, что скрывалась за чарами, прятала свой секрет.
– Мне надо отдохнуть, – безапелляционно отрезал он. – Подготовь к вечеру всю необходимую информацию. Попробую разобраться с твоей родней.
Вернувшись в комнату, я долго не могла прийти в себя. Вышла в сад, чтоб хоть немного проветрить голову. Уж не знаю, специально так было задумано (скорее всего, да), но там росли многие целебные коренья, которые использовались в ведьмовских практиках. Пусть цветы давно отмерли, и листва опала, но для моей задумки требовались корешки растений – а этого добра здесь было предостаточно.
«Сама сделаю ему заживляющую мазь!» – упрямо решила я и принялась выкапывать коренья.
Самая простенькая, с минимумом ингредиентов готовилась буквально за полчаса. Притащив откопанное «добро» в кухню, я немного прошлась по шкафам в поисках недостающего. Хорошо жить в доме, где полно всяких магических трав, сушеных, толченых, разложенных по баночкам как приправы.
Зелья и снадобья – единственное, в чем я была по-настоящему сильна. Они получались у меня легко, все пропорции я помнила наизусть, а если даже не знала их – чувствовала интуицией. Я умела менять составы без ухудшения качества, могла усиливать свойства. Хоть в чем-то я удалась. Если не в лунной магии или не в отцовских силах, то хотя бы в умении сварить качественное зелье.
В скором времени миска с густым кашицеобразным варевом была у меня в руках.
«Я ведь не знаю, где его спальня!» – запоздало дошло до меня.
В этом замке можно блуждать целый день в поисках нужной комнаты. Но так как всё равно уже сделала мазь, решила начать с гостиной. Хотя шансов, что он остался там же, где проводился сеанс «лечения», было мало.
Как же я удивилась, обнаружив его, лежащим все на том же кофейном столике.
«Он хотя бы жив?!» – пойманной в силки птицей забилась отчаянная мысль, я кинулась к Платону.
– Что ты делаешь? – Он распахнул веки, когда я проверяла пульс, попытался подняться на локтях, но был слишком слаб и в итоге рухнул обратно.
Шокировано оглядела оставшиеся после «лечения» ожоги на его груди, лодыжках и запястьях. За прошедший час они воспалились еще больше и припухли.
– Само пройдет! – передразнила его я, прикусив язык, чтобы не начать ругаться. – Я принесла заживляющую мазь.
– Я не нуждаюсь в твоей помощи. – Недовольно зыркнул на меня Платон, но, похоже, силы действительно почти покинули его, потому что он так и продолжал лежать на этом чертовом столике.
– Что же ты не сказал это себе, когда просил меня бить тебя током? – Я отставила миску в сторону и скрестила руки на груди, смотря на него с вызовом.
– Я не нуждаюсь сейчас в твоей помощи, – повторил Платон, выделяя акцентом «сейчас».
Сделала глубокий вдох, чтобы не сорваться на него. Как ребенок, честное слово! И ведь на своего брата по телефону он шипел похожим тоном. Как он тогда сказал? «Не надо обо мне беспокоиться?» Что-то подобное.
Понятия не имела, что произошло у него с семьей, но чутье мне подсказывало: виноваты во всем были отнюдь не родственники Платона.
– Со своим братом ты так же общаешься? Тебе хотят помочь, а ты воротишь нос? – наверное, зря я это говорила, но ситуация настолько разозлила, что просто вывалила ему, что думаю, – Нет ничего стыдного в том, чтобы попросить помощи или признать, что ты был неправ!
– Я не просил консультацию психолога. – Платон отвернулся и свел брови к переносице.
– Зря, потому что она тебе явно не помешала бы. У тебя эго размером с этот замок, а тараканов в голове больше, чем сорняков в саду.
– В саду нет сорняков, о нем заботятся, – буркнул Платон, поджав губы.
– А о тебе заботиться некому, потому что ты сам распугал и оттолкнул от себя всех, кого только мог.