Свет во тьме. Книга первая. Мир Абсолюта

Профессор с Доктором вошли в большой зал, остановились у входа и пытались среди танцующих разглядеть Марию.

В танцевальном зале с росписью на потолке, с множеством больших, во всю высоту зала зеркал в резных золотых рамах, с золочеными стульями и диванчиками вдоль стен, переодевшиеся во вновь приобретенные наряды – последний крик моды, дамы в масках кружились с нелепо выглядящими в роскошном великолепии зала по-спортивному одетыми кавалерами, участниками и болельщиками парусной регаты. Мария заметила их, призывно замахала высоко поднятой рукой. Когда поняла, что они её не видят, оставила партнера, пробравшись между танцующими, подошла, сняла маску, и невольно расхохоталась: так комичен был Профессор с пузатым бочонком подмышкой.

– Что это?!

– Почётный приз, завоёванный в честном состязании!

Возвращаться решили на аэролёте. Неподалёку, в лесопарке, на взлётной площадке наготове стояли аэролёты.

Поднявшись в воздух, взяли курс на север, туда, где, затмевая звёзды, у горизонта ярко горела Звезда Абсолюта. Под ними, насколько хватало глаз, перемежаемые тёмными пятнами парков, тянулись полосы улиц, светящихся красочным аккумулированным светом, слева по курсу опалово мерцал океан, а со всех сторон светились красные точки огней аэролётов: летели по аэролетной трассе.

Доктор проснулся поздно. С улицы слышался детский смех. Утопая босыми ногами в пушистом ковре, прошёл к окну и через золотые прорези жалюзи, залюбовался забавным зрелищем: по залитой солнцем изумрудно-зелёной садовой лужайке вокруг фонтана, причудливо декорированного большими камнями, звонко смеясь, бегала маленькая девочка. Она пыталась вскарабкаться на мокрые камни фонтана, а робот-няня, чётко выговаривая:

– Этого делать нельзя, – старалась поймать ее.

Девочка со смехом убегала от робота, носилась по лугу, вновь возвращалась к фонтану и карабкалась на камни.

– Этого делать нельзя, – опять слышался бесстрастный голос.

– Даша, – послышался голос Мария. Она не торопливо шла по гравийной дорожке.

– Мама! – радостно закричала девочка и, раскинув руки, бросилась навстречу.

Мария подхватила её на руки, прижала к себе, а роботу-няне сказала:

– Няня свободна.

– Благодарю, – прозвучало чётко и приятно.

Мария с девочкой на руках пошла в дом. Робот-няня, слегка переваливаясь, шла следом. Доктор с интересом наблюдал за ней: в касте Э не было человекоподобных роботов, там роботы были подобны машинам: если робот-разносчик, то в виде тележки, если робот-уборщик, то машина с множеством манипуляторов, оснащённых щётками.

Мария провела Доктора по обитым дорогими тканями гостиным с прекрасными картинами на стенах и множеством изящных тонкой работы безделушек и фигурок из фарфора и позолоченного дерева, с изысканной мебелью, расставленной так, чтобы располагало к отдыху и конфиденциальной беседе; показала бальный зал с просторной лоджией, а потом они прогулялись по внутреннему саду с декоративно подстриженными низкими деревьями, кустами самшита, и множеством распустившихся гладиолусов разных цветов. В роскошном дворце всё свидетельствовало о тонком вкусе Марии.

За поздним завтраком решили отправиться гулять в Центральный парк, все вместе и взять с собой Дашу. Парки были важным элементом жизни касты Высших. В них гуляли, бегали, катались на велосипедах, на верховых лошадях и в лёгких, запряженных лошадьми и пони колясках; обозревая, над ними летали на воздушных шарах и дельтапланах; по рекам в парках плавали на лодках, на байдарках и на водных велосипедах. Парков было великое множество, они занимали огромные площади. Их населяли полуручные белки, зайцы, олени, косули, в темноте на дорожки выбегали ежи; в водоемах жили бобры, выхухоли, белые и чёрные лебеди и утки; по лужайкам разгуливали красавцы-павлины; на деревьях гнездилось множество птиц.

Необыкновенно красив был партер парка: уходящая вдаль широчайшая аллея с причудливого рисунка коврами из цветов и фонтанами. По обилию произрастающих видов растений это был скорее ботанический сад. Набродившись, осмотрев лишь часть парка, они проголодались. Пообедали в маленьком уютном кафе, после этого отдохнули на лужайке в тени деревьев; Даша немного поспала на коленях у отца. Затем решили на велосипедах отправиться в парк верховой езды.

На развилках аллей стояли велосипеды, в том числе с сидениями для маленьких детей. Их можно было брать, проехать сколько хочешь и оставить на такой же развилке. Приятно было ехать по гладкой широкой дорожке в пятнистой тени деревьев. Даша, сидевшая впереди отца, что-то лепетала, вертела по сторонам головой.

Не останавливаясь, пересекли парк скульптур. Среди аллей, клумб, аркад, колонн и на мостиках там стояли свезенные с континентов скульптуры всех времен и современные изваяния животных, антропоморфных существ и фантастических монстров – мраморные, гранитные, базальтовые, керамические, бронзовые, чугунные, гипсовые, из живой зелени и цветов. Проезжая мимо чугунного чудища Доктор заметил:

– В лунную ночь увидеть такое, наверное, страшновато…

– И не только в лунную, – откликнулся Профессор. – В той части парка, – махнул рукой, – сад монстров. Ночью скульптуры там подсвечиваются таким образом, что оторопь берет. Та часть парка так и зовётся – «Обитель ужасов».

Доехали до длинного, белокаменного украшенного лепниной, здания конюшен. Конюх вывел двух скакунов – крепких, сильных, гарцующих от нетерпения. Мария хотела остаться с Дашей, покатать её на пони, но Доктор заявил, что плохо сидит в седле и с удовольствием останется с девочкой.

Переодевшись в костюмы для верховой езды, Профессор и Мария вскочили на лошадей, и сразу пустились рысью. Конюх запряг пони в легкую маленькую коляску, подвёл к поджидающим Доктору и Даше, сказал, что, когда надоест кататься, можно пони просто оставить – он вернется в конюшню сам.

* * *

Доктор заметил маленькую синюю шестиконечную звездочку на левой щеке конюха и обратил внимание на несколько писклявый голос при его крепкой комплекции. Это заставило внимательней присмотреться к нему – молодой, светловолосый, держится замкнуто. Доктор уже знал, что таким знаком помечены люди, обслуживающие Высших.

Люди с синей звездочкой на левой щеке были выходцами из касты Масс. Среди малолетних детей этой касты, преимущественно среди мальчиков, подбирали крепких, здоровых, красивых, смышленых и отправляли на окружающие Остров Высших малые острова. В профессиональных школах там их обучали различным специальностям и прививали дух преданности и желание беззаветно служить Высшим. Став взрослыми, они жили в комфортных условиях, хорошо питались, объединялись в трудовые гильдии и интересно проводили досуг. Жизнь их была несравненно счастливей жизни жителей мегаполисов массовой касты, но они не могли иметь потомство. Все они были кастраты. В январе, в день, когда детям элитной и массовой каст ставили на руки печати и присваивали звание Законопослушного Свободного Гражданина мира Абсолюта, у этих людей был их главный праздник – День Посвящения в служители Абсолюту, а за месяц до него достигших одиннадцатилетнего возраста стерилизовывали.

Контакты между «синезвездочниками» и хозяевами Острова были сведены к минимуму: согласно закону, они не имели права самим вступать в разговор с Высшими – обязаны были только отвечать на заданный вопрос, и не имели права отлучаться с рабочего места. Человека с синей звёздочкой на левой щеке, праздно гуляющего по улице, наказывали без промедления. Правила поведения на Острове Высших они с детства знали наизусть.

Ночью, как только затихала жизнь, с малых островов к Острову Высших устремлялись быстроходные катера с людьми, на которых лежал весь труд по обеспечению функционирования сфер жизни касты Высших. Существовала служба, куда Высшие надиктовывали свои желания, часто смутные, и люди-невидимки с синими звездочками – художники, дизайнеры, модельеры, музыканты тотчас бросались претворять их, стремясь воплотить с максимальным соответствием капризу. Для них это было несложно: слуги были умнее и талантливее господ. И красивее. Выбранные из лучших детей касты М, они в чистом воздухе малых островов, в хороших жизненных условиях и в непрерывных физических и умственных трудах вырастали стройными, мускулистыми, подтянутыми, лица их светились живым умом. Высших же, по наблюдению Доктора, уже коснулась печать вырождения: стёсанные или вытянутые затылки и плоскостопие, что было заметно по специальной обуви на многих. Сами же Высшие это считали признаком породистости, аристократизма. Среди них прослеживалось два типа. У одних – большинства – глаза преимущественно карие, чуть на выкате, темные волнистые волосы, короткие шея и ноги, склонность к полноте; они шумны, суетливы, говорливы и в то же время скрытны и хитры, заносчивы и обидчивы, с напускным глубокомыслием на лицах. Другие – высоки, светлоглазы, рыжеваты, флегматичны.

Люди касты Высших отгородились от жизни людей всей планеты и делали все, чтобы не иметь свидетелей своего вечного праздника, не порождать зависть, вслед за которой приходит злоба. Они окружили себя роботами. В их домах служило множество человекоподобных роботов: горничные, кухарки, слуги, садовники, няни, портные, художники, музыканты, дегустаторы вин и пива, массажисты, парикмахеры и проч. Они уже не могли обходиться без роботов, уделяли им много внимания, в разговорах рассуждали об их достоинствах и недостатках. Постоянно пополнялась серия анекдотов о роботах, заканчивающихся фразой: «ничто человеческое мне не чуждо».

* * *

Доктор и Даша устроились в тени деревьев, а пони, волоча коляску и пощипывая на ходу травку, направился в конюшню. Невдалеке, со стороны дороги иногда слышался лошадиный топот, и опять становилось тихо. Доктор уселся на землю, прислонясь к дереву, а Даша срывала травку, цветочки, поймала жучка, и то и дело подбегала, спрашивала:

– Что это? А это?

Потом она долго гонялась за бабочкой. В голове Доктора расслабленно бродили мысли: он сейчас находится в среде Высших, но не чувствует ничего потрясающего, здесь ему хорошо и спокойно.

Возвращались по лесу, по тропинке вдоль дороги. Послышался конский топот. Привстав на стременах, и пригнувшись к шеям лошадей, за деревьями галопом пронеслись Профессор и Мария. Даша узнала их, захлопала в ладоши, запрыгала от восторга. Доктор поднял её на руки, она пристально и чуть настороженно поглядывала на него, как смотрят маленькие дети на малознакомых людей, что-то щебетала, трогала пуговицы его рубашки, от чего в его груди приятно щекотало; от её головки пахло трогательно и нежно.

Их уже поджидали. Доктор передал девочку на руки отцу и невольно залюбовался Марией: светлые глаза сияли, щёки горели – настоящая амазонка.

Техника голографического видения достигла такого уровня, что не было необходимости ехать куда-то, чтобы собраться близким людям за одним столом. Достаточно было одновременно включить аппаратуру, настроить её на определенное пространство, и иллюзия совместного пребывания в одном помещении – полная. Можно беседовать, вместе петь, танцевать, нельзя только переместиться в другое пространство и потрогать то, что там находится.

В условленное время они расположились в гостиной за накрытым столом у белой стены и через миг оказались в пространстве, где за пределами роскошно сервированного общего стола были интерьеры двух разных гостиных. Профессор представил Доктора своим друзьям – таким же молодым, красивым, оживленным. Женщины блистали изысканными нарядами. На Марии было элегантное бледно-сиреневое платье с глубоким вырезом на спине, делающее её необыкновенно стройной, утончённой, это подчёркивали украшения из камней, прошедших обработку в космосе, обладающие свойством ярко вспыхивать в ответ на попадание на них света. Было весело и интересно: пели, танцевали, острили, смеялись. Доктора познакомили с коллегой, преподавателем детской школы Высших. Сдвинув кресла, они углубились в беседу на тему, интересующую обоих.

* * *

Ночью Доктор внезапно проснулся от света, направленного на него через зашторенное окно. Сонно потёр глаза, встал, подошел к окну, отодвинул штору. В лицо ударил сноп света; он отпрянул, отпустил штору. Свет погас. Снова улёгся в постель, но долго не мог заснуть.

Утром робот-дворецкий с виноватым видом – о чем свидетельствовал красный огонек на его лбу, явился к Марии и сразу покаянно доложил:

– Миссис, я виноват и достоин аннигиляции: я не предупредил Службу репликантов о том, что в доме находится гость и им пришлось напротив комнаты, в которой он спал, выставить пост. Страшно подумать, что бы произошло, если бы гость ночью захотел выйти из дома.

– Но ведь всё обошлось…, не огорчайтесь… Вы так давно служите, что я просто не могу на вас сердиться, – ласково успокоила Мария.

Дворецкий благодарно прикрыл глаза, красный огонёк на его лбу погас.

* * *

Новый Колизей представлял собой точную копию древнего римского Колизея: те же размеры, такие же колонны, подпирающие здание, и три ряда стоящих друг на друге аркад со скульптурами внутри арок; такая же овальная арена размером с футбольное поле, выстланная толстыми досками, посыпанными песком, и, как и в древнем Колизее, множество фонтанов, делающих воздух в амфитеатре свежим и прохладным.

Возле монументального здания Колизея людской поток разделялся на ручейки, текущие в его восемьдесят арок-проходов. Профессор с Доктором нашли свободные места в среднем ярусе. Публика доотказа заполнила амфитеатр, монотонный людской гул перекрывало звучание боевых маршей.

Зрелище началось со схватки человека и зверя. На арену, с хлыстом в одной руке и коротким мечом – в другой, вышел опытный, известный своими победами полуобнажённый боец. Поднятой рукой приветствуя аплодирующую публику, он под гром музыки сделал круг по арене и остановился возле находящейся в середине арены клетки с тигром. Открыл дверцу. Из клетки, лениво и не спеша, вышел большой, мускулистый с блестящей шерстью тигр. Человек напрягся. Зверь же широко зевнул и не торопился нападать. Но получив удар хлыстом, грозно зарычал. Началась игра со смертью: человек мечом наносил удары, зверь с дикой грацией бросался на него. Кровь текла из ран человека и зверя. Запах крови возбуждал зверя всё больше. Рёв публики на трибунах перекрывал грохот музыки. Дикое, рожденное для боя, животное, в мощном прыжке сбив с ног не успевшего увернуться бойца, вгрызлось ему в горло; окровавленной пастью рвало тело. Музыка смолкла, публика с удвоенной силой взорвалась неистовыми криками и свистом.

Раздался выстрел. Тигр по кличке Непобедимый, загрызший уже не одного бойца, затих, засыпая. Его подлечат и вновь выпустят на арену. Победившему его, обещана свобода.