Свет во тьме. Книга первая. Мир Абсолюта

В тягостном раздумье походил по кабинету. Уселся за рабочий стол: ждали неотложные дела. Долго работал. В папке бумаг на подпись лежал список вновь поступивших воспитанников для оформления заявок на питание, одежду, книги, игрушки. Вопрос о Даше следовало решить безотлагательно. Потирая руками лицо, посидел, вглядываясь в спящую девочку. Вид ее и во сне был несчастным, она вздрагивала, морщила лобик. Решительно встал, вынул из проверочного аппарата контрольный бланк личной карточки, перенес в него данные из недействительной карточки, а карточку уничтожил. Посидел на диване рядом с тяжело спящей Дашей.

Даша проснулась, открыла глаза и рядом с собой увидела много красивых игрушек. Подумала, что она снова дома у мамы и папы, и больше не надо тихо сидеть между набитыми мешками, где очень хочется чихать и бегают живые мыши и крысы – такие страшные и противные, не то, что игрушечные. Обвела глазами комнату. Нет, это был не ее дом. За столом сидел добрый дядя, который знает ее секрет – ее настоящее имя. Незаметно взяла лежащего рядом большого мишку, прижала к себе, и, притворяясь спящей, сквозь подрагивающие ресницы, пристально наблюдала за Доктором.

Приближалось время обеда. Заметив с напряжением зажмуренные глаза и прижатого к груди мишку, Доктор улыбнулся:

– Мишка, кто спит рядом с тобой? Как зовут эту девочку? Кэти?

– Да…, – лукаво приоткрыла глаза.

Он умыл ее, уговорил причесаться, и опять собрал волосы заколкой.

Робот доставил обед. Они вместе накрыли на стол, сели напротив друг друга и Даша, подражая ему, съела все, что было на тарелках. Ей так хотелось понравиться….

– Я сама, я сама! – воскликнула, отнимая у него пустую тарелку, когда стал убирать со стола.

Доктору нужно было отлучиться по делам.

– Ты не побоишься остаться одна, если я ненадолго уйду?

– А здесь есть мыши? – спросила доверчиво.

– Здесь только ты, я и игрушки, а больше никого нет.

«Наверное, мыши только там, где мешки» – сообразила, но, на всякий случай, на диван забралась с ногами.

Перед ужином пришла старшая мамочка, чтобы увести Дашу в корпус. Но, увидев ее, Даша так побледнела, с таким отчаянием глядела на них, что было решено, временно, оставить ее у Доктора, а старшая мамочка должна будет утром уводить ее и постепенно приучать к жизни среди детей.

Доктор мог распорядиться о применении искусственной адаптации, и девочка уже не тосковала бы, не страдала, она совсем забыла бы Марию, Профессора и Инженера, они не являлись бы к ней во сне, но он не хотел этого. К искусственной адаптации Доктор относился очень недоверчиво, и, если воспитатели обращались к нему с просьбой применить ее к трудному ребенку, всегда отказывал, требуя к душе воспитанника находить подход. В других же школах искусственную адаптацию применяли без разбору.

Доктор лег поздно, но спал недолго. Проснулся оттого, что затекла рука: прижавшись, и обхватив обеими руками его руку, рядом спала перебравшаяся к нему Даша. Хотел высвободить, в ответ Даша еще крепче прижалась к нему. Не сомкнув больше глаз, остаток ночи обдумывал создавшееся положение, искал из него выход.

Для старшей мамочки наступили счастливые дни: она каждый день общалась с Доктором. Сразу после того, как Доктор и Даша отзавтракают, она уводила ее с собой и вновь приводила к обеду. Доктор предложил и ей обедать вместе с ними, но от смущения и волнения она отказалась. После дневного сна она опять забирала Дашу, а вечером приводила, играла с ней. Как-то они на веранде на кибере играли в «преодолей препятствие». Услышав азартные споры, к ним вышел Доктор:

– А меня в игру примете?

Все трое играли с воодушевлением и старанием, но победила все же старшая мамочка; у нее был большой опыт по части детских игр. Потом они все вместе ели яблоки, и ей, как победителю, Доктор вручил самое большое и красивое. Было так просто, так чудесно

* * *

Все разрешилось неожиданным образом. На видеосвязь с Доктором вышел старый полузабытый друг. С ним они росли в одной школе, потом учились в университете на одном курсе, но на разных факультетах, немного дружили, и вот уже лет пять не виделись. Поговаривали, что тот занимает какой-то важный пост в организации, общения с которой все стараются избежать. Друг сказал, что только сегодня вернулся из поездки в Южный сектор, наконец-то привез обещанную ему книгу, и пусть он встречает его, он сейчас вылетает. Доктор недоумевал: не мог вспомнить, когда он просил достать ему какую-то книгу.

Через полчаса они встретились на школьной аэролётной площадке. Друг сразу сказал, что прилетел ненадолго, только передать книгу и взглянуть, как он тут устроился, ведь до этого навестить его в школе он так и не удосужился.

– Стареем, стареем. Друзей забываем, а это негоже, – бодро говорил он и пытливо всматривался в лицо Доктора.

Солнце скрылось за тучу, накрапывал дождь. По горбатому мостику перешли речку; на её берегу, не обращая внимания на начинающийся дождь, мальчишки удили рыбу; по березовой аллее вышли к школьным корпусам, прошли просторную площадь и свернули на неширокую мощеную дорожку к домику Доктора. Друг внимательно поглядывал по сторонам.

– А у тебя тут неплохо… В следующий раз покажешь свое хозяйство. А сейчас некогда. Сегодня же опять улетаю.

«Будет ли следующий раз?”… – подумал Доктору.

Одобрительно осматривая, гость прошелся по комнатам домика.

Из холодильника на низкий столик в гостиной Доктор выставил бутылку старого вина и вазу с фруктами. Устроились в креслах. Выпили за дружбу, за будущие встречи. Доктор был удручен и разговор не клеился.

– Да! Вот тебе книга! – произнес, наконец, гость, доставая из кейса книгу. – Ну, мне пора, – заторопился.

– Побыл бы…, дождь усиливается. – Доктор, наконец, решился довериться старинному другу, рассказать ему в какое трудное положение он попал. Но тот уже встал, взял в руки кейс и зонт.

Расставались на аэроплощадке под проливным дождем. Доктор опять нерешительно попросил:

– Дождь надолго. Что за нужда тебя гонит? Остался бы…

– А!…, – беспечно махнул тот рукой, – и не в такую погоду приходилось летать – И, поднимаясь в аэролет, значительно напомнил: – книгу посмотри сегодня же. А со мной на связь не выходи, – предупредил.

Вернувшись в дом, Доктор взял в руки книгу, прочитал название, раскрыл – за титульным листом лежал незаполненный бланк личной карточки ребенка, поступающего в школу. Всё, что в эти дни копились в его душе, что он подавлял, скрывал от окружающих, навалилось на него разом. Не выпуская из рук такой необходимый спасительный бланк, в волнении он вышагивал по кабинету. Наконец, бережно положил бланк в папку, где хранились контрольные бланки, и, чтобы успокоиться, решил принять холодный душ.

Спустя несколько дней к Доктору явились трое тихих, неприметных субъекта. Они потребовали ключи от кабинетов, сейфов, шкафов и попросили им не мешать. Через три дня, они, извинившись, ушли.

Глава вторая

Не прошло и трех месяцев, как маленькая Даша, позабыв невзгоды, прижилась в школе и привыкла к новому имени – Катя. Так первой стала звать её старшая мамочка, которая была уроженкой Восточного сектора. Скучать было некогда. Первому подготовительному году обучения Доктор придавал особое значение: за этот год нужно было приучить ребёнка к самостоятельности, чистоплотности, аккуратности, научить бесконфликтному общению и доброму отношению к другим, приучить к дисциплине, выработать умение сосредоточиться.

Корпуса для девочек и мальчиков находились в противоположных сторонах парка, и каждый имел собственное название: «Малышка», «Веселый», «Айсберг» и т. д. Они имели секционную планировку: три небольшие спальни на две-три кровати соединялись большой комнатой для игр и занятий; из комнаты игр – выход в небольшой коридор, откуда через одну дверь вход в санитарный отсек с туалетами, умывальниками и душевыми кабинками, а через другую – выход в общий коридор. В каждой секции свой воспитатель-педагог, за двумя секциями закреплена нянечка и роботы-уборщики, всегда исправные – за этим следили мастера-ремонтники, в бригаду которых входили и старшеклассники.

Детей селили вместе по компьютерной рекомендации, но и, учитывая их желание, а чтобы шире был круг общения, вместе селили ребят из разных классов. Убранство комнат было простым, строгим, но не допускалось ничего поломанного. Дети были одеты опрятно и красиво. Кроме школьной формы, каждый ученик имел обширный гардероб одежды домашней, спальной, для прогулок в разную погоду, для занятий различными видами спорта – всё яркое, разнообразное и выбранное самим ребёнком по своему вкусу.

С первых дней пребывания в школе детей приучали застилать кровать, не разбрасывать личные вещи, игрушки, книги – всему было отведено своё место. Вернувшись с прогулки, нужно было протереть обувь и поставить в гардеробе в свой шкафчик, туда же на плечиках повесить верхнюю одежду.

Самым трудным для Кати было перед сном, раздеться, повесить платье в шкафчик, расправить чулки или носки и аккуратно положить их на стульчик возле кровати, на его спинку повесить расправленные трусики и майку, надеть и застегнуть на все пуговицы пижаму, поставить рядышком возле кровати тапочки и только тогда лечь в постель. Она же, зевая, быстро сбрасывала платье, небрежно вешала его на плечики, с которых оно тут же спадало, совала комочки носков в шкаф, кучкой бросала на стул трусы с майкой, кое-как натягивала пижаму, на ходу сбрасывала тапочки, прыгала в кровать и тут же засыпала. Через полчас, проверяющая как уснули дети нянечка, будила её. Качаясь со сна, и с полузакрытыми глазами она приводила свои вещи в порядок. Так продолжалось до тех пор, пока не приучилась раздеваться аккуратно.

С первого класса детей начинали приучать к работам в школьном хозяйстве: раздавать корм животным, собирать фрукты и овощи.

У малышей уроки природознания проходили в школьном парке. В обширном парке мальчики и девочки под присмотром педагогов и воспитателей вместе бегали, кувыркались, ползали по траве – играли и одновременно обучались. И к концу первого года обучения дети уже знали названия произрастающих там деревьев, кустов, трав, цветов, населяющих его жучков, паучков, бабочек, кузнечиков, лягушек, рыб в пруду и в реке – всего, что там ползало, прыгало, летало и плавало. Могли составить их словесные портреты, рассказать какую они приносят пользу.

Дети имели и свободное время. Часа за два до сна они занимались тем, чем хотелось: одни играли в дочки-матери, другие сосредоточенно рисовали, читали книжки или рассматривали картинки, а иные просто бездельничали. Перед сном им рассказывали сказки или показывали фильм с добрым концом. Хлопот с малышами было много, но уже к концу первого года обучения все они были опрятны, подтянуты, вежливы, веселы, смышлёны.

Первые полгода вновь поступивших детей домой не отпускали. Через месяц пребывания в школе и Кате запретили навещать Доктора. А ей так хотелось увидеть его: вдруг он уехал куда-нибудь насовсем, и у неё нет ни папы, ни мамы, ни Доктора?.. Это очень её тревожило. Однажды Доктор в окно кабинета увидел её, бегущую во всю прыть. Она обежала дом, на ступеньках входа в веранду разулась и в одних чулках на цыпочках пошла вдоль стены, заглядывая в окна. Увидела его, присела, крадучись спустилась с веранды, обулась и припустила обратно. «Убежала без спроса, – догадался, – нужно наказать старшей мамочке, чтобы больше уделяла ей внимания».

Иногда во сне к Кате приходили мама или папа. Проснувшись, она ничего не помнила, но была угрюма. Чуткая старшая мамочка в такие дни относилась к ней особенно ласково и прощала все её капризы.

* * *

Доктор любил свою школу, своё детище, как он считал, по праву. Он любил рано поутру, когда все ещё только просыпаются, пройтись по парку, в этот час тихому, свежему, прохладному, напоённому запахами зелени, когда деревья, кусты, трава, цветы на клумбах сверкают каплями росы, а потом, во всё вникая, не упуская из внимания даже мелочей, неспешно обойти школьное хозяйство. Персонал ждал его утреннего обхода и волновался; в его присутствии все подтягивались. Замечания он делал спокойным, вежливым, но чуть холодным тоном, однако, это заставляло подчиняться беспрекословно.

Ему доставляло радость видеть, как с муравьиным старанием малыши строят домики из кубиков и брусочков, как с криками носятся по парку, играя в войну между «нашими» – абсами и «врагами» – китайцами и русскими, ил и разыскивают клад – спрятанные воспитателем сладости; слышать доносящиеся со стадиона крики и звуки ударов по мячу; нравилось пройтись по школьным коридорам, в то время, когда в огромных зданиях тишина нарушается лишь только еле слышными звуками голосов из-за закрытых классных дверей.

Находясь среди детей, он внимательно всматривался в их лица и не уставал повторять персоналу, что среди детей не должно быть обижаемых неприкаянных сирот, ведь дети, подчас, бывают жестоки, что школа для каждого должна остаться светлым воспоминанием, дающим утешение в жизненных невзгодах, что именно слабым детям нужно уделять внимание в первую очередь.