Немчиновы. Часть 1: Беспокойное лето

– Должен тебя предупредить, папа, что общение с Юрием может быть очень тяжелым для тебя. Юрий – копия Сержа.

– Разговор с Юрием – мой долг. Я должен сделать это до моей смерти. Сейчас дай мне немного времени, я немного соберусь и тогда смогу посмотреть на Юрия. – Прошло несколько минут, и Виталий Петрович дал отмашку: – Я готов.

– Здравствуйте, я – Юрий. Вы, наверное, хотите поговорить со мной о Соне. Ее могила сохранилась, я показал ее Вадиму Витальевичу и Михаилу. Наша семья помнит Соню и считает ее ангелом-хранителем, поэтому мы, как можем, бережем ее память.

– Пожалуйста, расскажите мне о себе, о ваших предках. Правда ли, что вашим прадедом был Федор Полозков?

– Да, моим прадедом был Федор Полозков. На деньги вашего пращура – старого графа – он уехал в Петроград и выучился на врача. Вернулся в наш город уже после революции. Больница в это время практически перестала существовать, и Федор постепенно начал ее восстанавливать. Прадед, как говорится, был врачом от Бога. Соню он любил, вернее, боготворил всю свою жизнь. Прадед был уверен, что она помогает ему с того света. Всю жизнь он сожалел, что не уберег Сонину любимую икону. Она сейчас хранится у Валентины.

– Ты знал? – немного громче, чем следовало, спросила я. – Почему ничего мне не сказал?

– Ты бы сразу стала мне икону отдавать, а я же видел, как она тебе нужна. Ты даже не замечаешь за собой, как часто ты на нее смотришь и крестишься украдкой. Так вот, в конце концов, жизнь взяла свое, и прадед женился. Удивительно, но прабабка, по преданию, никогда не ревновала прадеда к Соне. Наоборот, много раз в жизни просила ее о заступничестве. У прадеда было два сына и приемная дочь, племянница кучера, в семье которого вырос Федор. Оба сына, как и их отец, стали врачами, а дочь убежала с проезжим военным еще до войны. Больше о ней в семье ничего не слышали. Как и многие в нашей стране, в 37-м году прадед был арестован, но выжил в лагере. Прабабушка утверждала, что это стало возможным только благодаря заступничеству Сони. Когда началась война, прадед прямо из лагеря был отправлен на фронт и работал врачом, был тяжело ранен. После ранения Федору разрешили вернуться домой, и он продолжил работать в больнице до самой смерти. Старший сын Федора чудом избежал ареста, прошел всю войну военным хирургом. Умер вскоре после войны, подвело сердце. Своей семьи у него не было. Младший сын Федора – мой дед, тоже врач, попал на войну в самом конце, дошел до Берлина и вернулся с победой. Всю жизнь проработал в нашей больнице. Моя мама – акушер-гинеколог, работает в роддоме. Сейчас у нее побаливают ноги, поэтому она живет в маленькой квартире при больнице. Домой приезжает только по редким выходным. Отца своего я не знаю. Он бросил нас еще до моего рождения. Я нарушил традицию нашей семьи и стал не врачом, а учителем. Очень люблю историю. Да, совсем забыл. Вы, наверное, знаете про медальон, который старый граф отдал Федору. Вот он. – Юрка снял медальон с шеи, открыл его, и мы увидели миниатюрный портрет юной девочки. У меня навернулись слезы на глаза. По-моему, Виталию Петровичу тоже понадобилось время, чтоб прийти в себя.

– А в последнее время с вами ничего странного не случалось? – спросил он.

– Случалось, в конце апреля кто-то влез в мою и мамину квартиры, переворошили все, но ничего не взяли. Более того, кто-то перерыл весь мой архив в школе, я там маленький музей организовал. Думаю, что искали медальон и документы, которые я собираю о нашей семье. Не знаю, кто помог, Соня, прадед или мой ангел-хранитель, но как раз в этот день медальон и документы я взял с собой. Ребята обычно изучают историю по учебнику, но это знания отвлеченные. Когда рассказываешь на уроке историю конкретной семьи, как в судьбах конкретных людей преломляются события большой Истории, до ребят что-то начинает доходить. Потом они и историей своих семей интересоваться начинают. Так вот, в тот конкретный день я рассказывал ребятам примерно то, что рассказал вам, и показывал артефакты, в частности, медальон.

– А больше к вам никто не наведывался? Не боитесь, что медальон все же украдут?

– Не боюсь, я медальон и документы на сохранение батюшке отдал. Здесь их никто не достанет.

Дальше взял слово Виталий Петрович. Он рассказал практически все то, что я уже знала о Немчиновых. Новым для меня было то, что дед Виталия Петровича пожертвовал в войну большую сумму на строительство танка для Красной армии, а отец Виталия Петровича принимал участие во французском сопротивлении. Наконец Виталий Петрович подошел к рассказу о том, что перед смертью старый граф признал Федора своим родным сыном и оставил ему половину своего состояния. Юрка был ошеломлен. Он сразу стал вычислять, кем ему приходятся Вадим и Мишка.

– Всегда мечтал иметь брата, – признался он. Я удивилась, но Немчинов подошел и обнял Юрку.

– Валентина, может быть, ты теперь согласишься выйти за меня замуж? – улыбаясь, спросил Юрка. Я хотела отшутиться, но встретилась взглядом с Мишкой. Он насупился, подошел и взял меня за руку.

– Ладно, вижу – у меня серьезный соперник. – Юрка хорошо чувствует детей. Немчинов, между прочим, в это время смотрел в сторону, его такие мелочи не интересуют.

В заключение разговора Виталий Петрович попросил сына узнать номер счета, куда он может перечислить пожертвование монастырю, и тепло попрощался со всеми нами.

Связь с Францией оборвалась, а мы все сидели притихшие. Слишком много сведений, чувств, событий обрушилось на нас. Первым заговорил Колька. Он попытался отправить Мишку на прогулку проведать Рекса. Но Мишка, крепкий орешек, понял, что Колька хочет рассказать что-то серьезное, поэтому двумя руками вцепился в стул, на котором сидел. По лицу Кольки я поняла, что он очень не хочет говорить при Мишке. В глазах у Кольки были боль и сочувствие, поэтому я встала и предложила Мишке вместе пойти проведать Рекса.

– Я знаю, что дядя Коля узнал что-то новое о смерти папы и мамы. Он боится сказать при мне, что их убили. Я уже взрослый и имею право все знать. – В Мишкиных словах была логика.

– Говорите все, Николай, – со вздохом разрешил Немчинов. – Наверное, будь я на месте Мишеля, вел бы себя так же.

– Действительно, Миша, твоих папу и маму убили. Это выяснили давно. Кто-то испортил тормозные шланги. Сейчас проясняется картина, почему. Твой дядя, скорее всего, прав – все нити ведут сюда, в Россию, в ваше прошлое, в историю с наследством. Я сейчас не имею право рассказать тебе все, но я очень боюсь, что ты можешь погибнуть. Я считаю, что вам с дядей надо на время уехать. Юрке, кстати, тоже. Все очень серьезно. Преступников я поймаю, слово тебе даю.

– Дядя, скажи, дядя Коля должен рассказать нам все. Иначе я никуда не поеду.

Вадим Витальевич умоляюще посмотрел на Кольку. Кроме Мишки его волновал еще и отец. Он спросил:

– Отец знает? – Колька утвердительно кивнул. – Он же болен, – Немчинов махнул рукой. Потом встал, подошел сзади к Мишке и положил руки ему на плечи.

– Рассказывайте все, Николай.

– В еженедельнике Сергея Немчинова примерно за неделю до его смерти нашлась запись о встрече по поводу завещания. Нашлись свидетели, которые утверждают, что примерно в указанное время в дом к Немчиновым приходила женщина. Женщина, убиравшая квартиру, слышала разговор на повышенных тонах, однако он шел не по-французски, поэтому она ничего не поняла. К счастью, твоя мама, Миша, рассказала своей подруге, что к папе приходила мошенница, которая утверждала, что она правнучка Федора Полозкова. В качестве доказательства она принесла старинную икону и медальон. Но они были совсем не те, что старый граф когда-то отдал Федору. Женщина не знала, что описание артефактов известно только членам вашей семьи. Твой папа прямо сказал женщине, что она самозванка. Она не смутилась, а предложила ему часть наследства в качестве платы за признание ее правнучкой Полозкова. Сам понимаешь, что твой отец указал женщине на дверь. Узнав все то, что я сейчас рассказал, местная полиция обратилась в юридическую контору, где хранится завещание старого графа. Полиция хотела выяснить, не справлялся ли кто-нибудь о нем. Насколько я понимаю, хозяин конторы – друг вашей семьи, поэтому он провел тщательное расследование. Выяснилось, что кто-то недавно брал завещание, скорее всего, с него сняли копию. В журналах, где регистрируются любые действия с документами, никаких записей не нашлось. Недавно один из сотрудников конторы уволился и исчез в неизвестном направлении. Его подозревают в том, что он сделал копию завещания и продал ее мошеннице. Сейчас этого сотрудника объявили в международный розыск. Думаю, его скоро поймают.

– Откуда же кто-то узнал, что завещание существует, я же ничего не знал, – спросил Юрка. Немчинов, весь бледный, рассказал, что когда-то его отец упомянул о наследстве при его бывшей невесте.

– Серж был светлым человеком, он был тоже историком, как и ты; так же, как и ты, увлекался древними цивилизациями. Только у последнего подонка могла подняться на него рука. Я очень надеюсь, что убийцу поймают.

– Раз уж мы в монастыре, пойдемте поставим свечки за упокой души мамы и папы Миши, а Богородицу и Николая Угодника попросим, чтобы все мы остались живы и жили долго и счастливо, – предложил Юрка. Он взял за руку Мишку и повел нас в церковь. Юрка долго рассказывал Мишке про все иконы, висевшие в церкви. Это дало нам возможность немного поговорить. Немчинов считал, что ему лично и Мише смертельная опасность не угрожает, так как к наследству они никакого отношения не имеют. По его мнению, Варвара своими пакостями просто хотела выжить наблюдательного Мишку из имения, чтобы он не мешал ей делать ее маленький гешефт. Сам Немчинов представляет для Варвары и ее дяди Недельского интерес, так как в случае выигрыша немчиновского проекта Недельский, как человек, приближенный к мэру, должен значительно улучшить свое материальное положение.

– Кому действительно угрожает опасность – это Юрию и его маме, – горячился Немчинов, – особенно если кто-то увидит их рядом со мной. Им надо срочно выехать в имение Батищева, там они будут в безопасности. О всех деталях отец договорился.

Все, что говорил Немчинов, мне казалось более чем разумным. Но Юрка уперся, он обещал Витьке заменить его в лагере хотя бы на неделю, и слово свое собирался сдержать. Кстати, Юрка пригласил Мишку в лагерь, он собирался пойти с ребятами в однодневный поход в питомник Володи Ерофеева. Мишка загорелся. У Немчинова, по-моему, сил сопротивляться судьбе не осталось.

Колька оказался самым разумным человеком. Он пообещал найти замену Юрке в лагере и безапелляционно заявил, что сейчас же отвезет его с матерью к Батищеву.

Дорога в имение Немчиновых. Валентина

Мы все страшно устали, еле дотащились до машины и попросили Павла ехать как можно скорее. Светка подсказала, что существует более короткая дорога между монастырем и усадьбой, чем та, по которой мы ехали сюда. Павел справился по карте, дорога действительно существовала. Мы поехали; как назло, начался дождь. В общем, мы застряли. Павел остался за рулем, а мы со Светкой и Мишка с Немчиновым стали толкать машину. Когда выталкиваешь машину, всегда наступает неуловимый момент, когда она вдруг начинает двигаться с места. Мы с Немчиновым, в отличие от Светки и Мишки, видимо, толкали машину честно и изо всех сил, потому что когда машина наконец поехала, в лужу упали только мы. Правда, Мишка от смеха тоже не удержался на ногах, только упал рядом с лужей, хоть относительно сухим остался. Мы же с Немчиновым стали мокрыми с ног до головы и грязными, как чушки. Я старалась не смотреть на Немчинова, думала, что он очень сердит. Но, когда мы все же посмотрели друг на друга, чуть опять не упали в ту же лужу от смеха. Рекс лежал в машине на попонке, специально, чтоб не испачкать салон. Теперь же Светка вытащила попону из-под Рекса и постелила на заднее сиденье для нас с Немчиновым и примкнувшего к нам Мишки. Павел включил печку, так как лично я тряслась от холода, и мы помчались в усадьбу. Варвара не ушла домой, а ждала нас у входа. С приторной улыбкой она спросила, хорошо ли мы провели день, увидела, что Немчинов находится в довольно плачевном состоянии, и зашипела:

– Я же говорила вам, чтобы вы не связывались с этими училками, посмотрите, до чего они довели вас и ребенка. Уму непостижимо, так испачкать человека. И сами-то в каком виде, таких в дом пускать непозволительно. Срам!

Немчинов помолчал, а потом ледяным тоном попросил Варвару заниматься своим делом и не лезть в его жизнь. Он прибавил еще, что он большой мальчик и сам разберется, с кем общаться, а с кем нет. Когда Немчинов говорил о том, что он большой мальчик, на лице Варвары появилась хамская усмешка. Светка возмутилась и, когда проходила мимо Варвары, немножко двинула ее плечом.

Сосновск. Николай

Манька остановилась в той же гостинице, что и Жаклин. Я не видел основания, почему должен скрывать свое знакомство с Манькой. По легенде я отдыхаю в родном городе, поэтому вполне могу позволить себе вызвать французскую подругу. Конечно, за Жаклин надо следить, но для этого я приспособил старых дружков, благо денег Виталия Петровича было в избытке. Мы убедились, что Жаклин с Игорем зависли в ночном клубе, а сами поехали к родителям. Я заранее предупредил их, что моя подруга предпочитает, мягко говоря, нестандартную одежду, и что это не мешает мне любить ее. Родители вроде прониклись. Надо сказать, что Манька перед поездкой как могла пригладила свои волосы, надела обычные джинсы и самую скромную футболку. Я понял, что шокировать родителей ей совсем не хочется.

Мы приехали. Мать с отцом оделись в обновки, которые я им прикупил. Я очень удивился, но Манька расцеловала родителей и назвала их «мама» и «папа». Я сразу понял, что сердце у матери дрогнуло. Манька на поцелуях не остановилась, она развязала свой рюкзачок и вытащила подарки. Матери она подарила конфеты и французский парфюм, а отцу – выдержанный французский коньяк. Мать аж прослезилась: оказывается, она всю жизнь мечтала о французских духах. Я, дурак, слал родителям деньги и не сообразил привезти из Франции матери такую мелочь, как духи, мне они казались абсолютной ерундой. Коньяком я был очень доволен. Бутылка выглядела очень красивой и дорогой, батя из такой пить точно не будет. Я уверен, что мать поставит бутылку на видное место в сервант, а потом будет хвастаться перед гостями сыном и его девушкой.

Ясное дело, мать наготовила всего на сорок бочек арестантов, однако за стол мы сразу не сели. Родители пошли показывать Маньке сад, огород, своих кур и, конечно, козу. Отец не просто показал свою систему орошения, но и продемонстрировал ее в действии. Я очень удивился, но Манька заинтересовалась, причем не из вежливости, а по-настоящему. Когда мы вошли в дом, Манька достала планшет и стала показывать своих маму и папу. Я мысленно обозвал себя кретином, потому что раньше не удосужился поинтересоваться родственниками своей возлюбленной. Оказывается, Манькины родители жили в маленьком домике в деревне. Домик, конечно, был получше, чем наша халупа, но на дворец мало походил. У Манькиных предков тоже были куры и козы. Манькин отец работал на местном заводике, а мать сидела дома, смотрела за хозяйством и за детьми Манькиной сестры. Родители были очарованы. Отец меня даже по плечу ударил – мол, молодец, не дурак, правильную девушку выбрал. Мы долго сидели за столом, родители рассказали историю своей жизни, а Манька – историю своей семьи. Я решил, что лишним не будет, если я расспрошу родителей о нашем мэре, ведь он когда-то работал на заводе, на котором трудился отец. Для следствия могла пригодиться каждая мелочь. Батя сразу же встал на защиту Пантелея. Весь город знал, что именно Пантелей добился восстановления завода, поэтому для отца лучшего человека, чем Пантелей, на свете нет. Если, конечно, не считать нас с матерью. Я поинтересовался у матери, почему Пантелей развелся с женой, но второй раз не женился.

– Много об этом в городе болтали, сынок. Его же совсем зеленым парнем наш секретарь горкома Земский на своей дочери женил. Все знали, что дочь Земского шалава, вот он свадьбой ее грехи и покрыл. Пантелея же Земский в кулаке держал, пока не помер. В охрану к Пантелею дружка своего Недельского определил. Вот уж кто сволочь, так это Недельский, отца с матерью продаст. Думаю, он компромат на Пантелея всю жизнь собирает. Раньше же как: женился, хоть на ведьме, так живи, терпи, иначе карьера – псу под хвост, а гулять – до поры до времени система прикрывала. Болтали, что Пантелей через несколько лет после женитьбы влюбился по-настоящему и просил тестя отпустить его, в чернорабочие готов был пойти. Но тесть Пантелея приструнил, развода не позволил. Когда уж перестройка началась и тесть помер, Пантелей развелся, но, говорят, свою бывшую до сих пор содержит, видимо, она компромат на него имеет. Она, стерва, сейчас ночным клубом заправляет, и с Недельским ее люди видели. Они два сапога пара.

Почему Пантелей снова не женился? Так кто ж его знает. Люди лет тридцать назад шепотом болтали, что и сын у его зазнобы родился, только кто она – никто не знает. Может, обиделась на Пантелея, может, за другого замуж вышла, а может, Недельский, сволочь, чем пригрозил.

Мне многое открылось: ведь у Юрки Круглова отчество Пантелеевич, и отца своего он не знает. Понятно поведение Пантелея, если он о родном сыне беспокоится. Неужели все так в этой жизни переплелось?

Мы с Манькой долго не могли заснуть. Мексиканский сериал, который нам виделся в начале, обернулся драматичными судьбами близких нам людей. Утром нас разбудила смска. Пришло сообщение: Игорь забрал Жаклин из гостиницы, и они направились в имение Немчиновых. Я повез Маньку туда же, она собралась вести наблюдение.

Имение Немчиновых. Игорь

После того как наши отношения со Светкой расстроились, я стал реже бывать в имении. Вадим во мне не нуждался, а ловить на себе презрительные взгляды Светки и Вальки мне не улыбалось. Как-то уже в конце июля я заехал по делам и удивился перемене, происшедшей в Вадиме. Если раньше он жил как во сне, то теперь был полон жизни и энергии. Уж не влюбился ли он? Я посмотрел по сторонам и понял, что музой Вадима стала Валентина. В своих выводах я был не одинок: Варька прямо тряслась от злости, когда речь заходила о Вальке. Жаклин продолжала мне время от времени звонить, и в очередной раз на вопрос: «Ты мне, зеркальце, скажи…», я ответил: «Ты прекрасна, спору нет», – но дальше рассказал про Валентину. Я был потрясен, так как через неделю Жаклин прибыла в наш город. Оказывается, она сумела соблазнить клерка из конторы, где хранилось злополучное завещание. Выяснилось, что претенденту на наследство желательно предоставить кроме документов, удостоверяющих родство с незаконнорожденным сыном старого графа, еще какую-то икону и медальон. Самое интересное – имя и фамилию побочного сыночка графа Жаклин выяснить не удалось. На поездку в Россию Жаклин вдохновило то, что через четыре года наследство должно перейти в собственность ныне здравствующих Немчиновых. Старый граф особо оговорил, что если в течение ста лет наследники со стороны его сына, оставшегося в России, не будут найдены, все состояние должно вернуться в семью. Я понял, что рейтинг Вадима в глазах Жаклин сильно повысился. Она не учла только одного: теперь для Вадима она никто, возврата к старому быть не может. Интересно, есть ли мужчина, которому удалось переубедить женщину, если она что-то вбила себе в голову? Я покорно согласился помочь ей заарканить Вадима еще раз.

Прежде всего Жаклин захотелось посмотреть на Вадима и Валентину издалека. Я знал, что каждое утро Вадим с Валькой выгуливают свое новое приобретение – страшнейшего пса, овчара, которым почему-то все восхищаются. Жаклин не привыкла рано вставать, поэтому мне пришлось повозиться с ней. Я был уверен, что мы опоздаем, так как Жаклин два часа наводила марафет. Я предупреждал ее, что надо надеть длинные брюки, так как я предполагал, что мы засядем в кустах. Жаклин надела шортики, конечно, попка в шортиках у нее выглядела соблазнительно, но дура сейчас же обожгла ноги крапивой. Начались вопли, что ей надо в больницу, что она умирает. Мое терпение было на исходе. Потом Жаклин укусил комар. Я уже предвкушал ее капризы, но тут на тропинке показались Вадим, Валентина и Мишка. Мишка нес какие-то палки. Вадим правой рукой держал поводок с монстром, а левой сильно жестикулировал, поясняя свои слова, обращенные к Валентине. Наверняка он вешал на уши Вальке очередную байку про архитектуру. Валька внимательно слушала, а потом, видимо, сделала какое-то замечание. Вадим остановился, хлопнул себя по лбу и быстро-быстро заговорил. Вдруг Мишка завопил: «Нюрка!». Вадим с Валькой остановились, заулыбались, и Мишка раздал им по палке. Мохнатый монстр умоляюще посмотрел на Вадима, и Вадим спустил его с поводка. Мне стало страшно. К счастью, пес был полностью поглощен своими делами и не обратил на нас внимание. Первым делом он подпрыгнул и лизнул Вальку в лицо, она, бедная, чуть не упала, но Вадим успел ее подхватить. Затем монстр помчался к козе, которая меланхолично объедала листья с кустов. Коза увидела собаку и потрусила к деревне. Вадим, Валька и Мишка начали размахивать своими хворостинами и тоже попытались направлять движение козы. Было очевидно, что конвоирование козы доставляет всем огромное удовольствие. Я сильно увлекся зрелищем, оно раскрыло мне многое в отношениях Вадима и Валентины. С очевидностью эти двое были влюблены друг в друга. Про Жаклин я совсем забыл. Когда случайно мой взгляд упал на нее, к своему ужасу я увидел, что Жаклин искусала себе все губы: из грациозной кошечки она превратилась в пантеру или, точнее, в гремучую змею, готовую укусить соперницу. Мне стало страшно – в который раз Жаклин могла испортить мне жизнь. Я потребовал, чтобы она сейчас же вернулась во Францию, но не тут-то было. Жаклин захотела до отъезда осмотреть усадьбу Немчиновых. Я знал, что после завтрака вся компания собирается куда-то на экскурсию, а Павел должен отвезти Жан-Пьера и Мадлен на рынок. Жаклин была готова ждать, сколько потребуется.

Мне сидение в кустах осточертело, что я, ежик какой-нибудь. Мне нужны комфорт и цивилизация. Жаклин же забыла о крапиве и комарах и жадно следила за происходящим в имении. Она с большим вниманием посмотрела, как вся компания купается в речке. Подозреваю, что больше всего дуру интересовал купальник Вальки. Меня позабавило, что после купания все, как ненормальные, ринулись к лестнице и начали подниматься наперегонки. Совсем у людей крыша съехала. Наконец Вадим с командой и Жан-Пьер с Мадлен отчалили. Жаклин легла на заднее сиденье, чтобы ее не засекла охрана, и мы подъехали к дому. Нас встретила Варвара, ее о приезде Жаклин я успел предупредить по телефону. Я не бог весть какой психолог, но то, что на Жаклин произвели сильное впечатление территория усадьбы и размер дома, было совершенно очевидно. Я остался в столовой, хотел посидеть, отдохнуть, попить водички, а Варька повела Жаклин показывать дом. На осмотр я выделил полчаса, дольше оставаться в имении было опасно. Минут через двадцать я пошел искать дурищ и нашел их, естественно, в комнате Валентины. Они брезгливо рассматривали Валькины тряпки. Варька знает десять слов по-французски, а Жаклин – десять слов по-русски, но они прекрасно понимали друг друга. Я разозлился. Лицезреть Валькины трусы мне совершенно не интересно, я хорошо знаю, если они Вадиму не понравятся, он купит Вальке другие – хоть с отделкой бриллиантами. Как этим дурам это непонятно? Непостижимо! Жаклин меня выгнала и попросила еще пять минут. Я отошел, но не очень далеко, мне было интересно, о чем же дуры будут говорить. В коридоре висело зеркало, в котором я мог хорошо видеть происходящее в комнате. Услышанное и увиденное в зеркале привело меня в отчаяние. Сначала Варька написала что-то на бумажке, потом написала Жаклин. Варька подумала и кивнула. Когда Жаклин подошла ко мне, я понял, что она довольна. Я видел, что Варька скомкала бумажку и бросила ее в корзину. Я сделал вид, что потерял темные очки, вернулся в Валькину комнату и нашел бумажку. Там было написано: «10 000», а рукой Жаклин – «3000 + 7,000». Я видел, что утром перед отъездом Жаклин положила в сумочку пачку наличных, пока она ходила в туалет, я проверил сумочку – денег там не было.

Имение Немчиновых. Валентина

Два дня Немчинов практически не выходил из мастерской. То ли на него нашло вдохновение, то ли сроки поджимали, но он, можно сказать, день и ночь работал над проектом. Наша жизнь со Светкой и Мишкой шла по своему распорядку. Мне очень хотелось посмотреть на фотографию Мишкиного отца, узнать, действительно ли он так сильно похож на Юрку. После очередного урока я рассказала о своем желании Мишке. Мишка решил показать мне любительский фильм об их семейном отдыхе на море. Только по секрету от дяди. Оказывается, вместе с ними на море была Жаклин.

– Если дядя узнает, что я этот фильм показываю, он меня точно к дедушке отправит, – прошептал мне Мишка на ухо. Он повернул монитор так, чтобы от двери изображение было не видно, и запустил фильм. Сначала я увидела Виталия Петровича, он сидел в плетеном кресле под тентом, рядом в песке копошился Мишка. Папа и мама Миши таскали продукты из машины и накрывали на стол. Сергей Немчинов действительно был очень похож на Юрку, только лицо у него, несмотря на небрежную прическу, было более европейским, что ли. Дальше в кадре появился Немчинов с девушкой. Видимо это и была Жаклин. Если просто посмотреть на ее фотографию, можно сказать, ни кожи ни рожи. Но как она двигалась! Жаклин обладала кошачьей грацией, которая делала ее просто неотразимой. По лицу Немчинова было видно, что он по уши влюблен, а Жаклин… Жаклин позволяла ему любить себя. Дальше братья затеяли возню, поиграли в футбол, извалялись в песке и побежали купаться в море. Немчинов смеялся и был, очевидно, счастлив. В фильме все были счастливы. И в этом месте я заревела, наверное, потому что счастье этой семьей было утеряно, как мне показалось, навсегда. Мишка остановил фильм и стал меня утешать: