Немчиновы. Часть 3. Беспокойная зима

Господи, как неудобно. Надо было просто уехать из Москвы и остановиться в каком-нибудь захолустье в гостинице и там в одиночестве зализывать раны. Это все папа, это он настоял, чтобы я ехала в Сосновск. Теперь я повисла камнем на шее у этих милых людей. Как неудобно, у них свои дела, а они вынуждены возиться со мной.

Я сбежала из Москвы, потому что мне было страшно, безумно страшно. Некогда было собираться, некогда одеваться в подходящую одежду, да и одежды-то по сути не было. Все осталось в квартире, где когда-то, в другой жизни, я жила с мужем. Мне казалось, сначала я все-таки любила его… или нет, я никогда не любила своего мужа. Вышла замуж, потому что этого хотела моя мать. Папа, как всегда, молчал, но явно не одобрял мой брак. Поначалу было все ничего, а потом муж превратился в животное. Позавчера он избил меня, схватил нож и довольно глубоко порезал мне руку. Как я только сумела убежать? До сих пор мне кажется, что Владислав гонится за мной. Как стыдно, у меня все тело в синяках, шею я замотала шарфом, но дома-то придется его размотать. Стыдно, очень стыдно. Очень стыдно, что я нагрубила Юрию Пантелеевичу, когда он предложил мне помочь с машиной. Какой он замечательный, как здорово работает с детьми. Но маме он бы точно не понравился – нет лоска и по-французски, наверное, не говорит. В юности мне очень хотелось быть учительницей, но мама не разрешила. Почему я послушалась? Почему я все время делаю то, что она скажет? Я должна изменить свою жизнь. Мама сейчас в Париже и до Нового года не вернется. Папа обещал, что ничего ей не расскажет. У меня есть время все обдумать и решить, как жить дальше.

Я и не заметила, как мы подъехали к старинной усадьбе, оказавшейся жилым домом. Когда мы вошли, нас встретил седовласый господин, отрекомендовавшийся Виталием Петровичем Немчиновым, и двое карапузов, которые одновременно закричали:

– Ма, па! Мы в углу стоим, нас дедушка поставил, мы дрались, но мы больше не будем.

– Дедушка вас наказал, вот и просите у него прощения. – Валя оказалась строгой мамой. Дети умоляюще посмотрели на деда.

– Еще семь минут осталось, стойте, сколько раз уже давали слово не драться.

– Все из-за тебя! – одновременно сказали карапузы и стукнули друг друга.

– Сейчас папа еще добавит, – Вадим Витальевич постарался сделать голос строгим. Карапузы мгновенно исчезли. Правда, не успели мы раздеться, как раздался крик:

– Дедушка, а семь минут уже прошли?

– Нет, еще пять минут осталось. – Виталий Петрович засмеялся.

– Чего не поделили? – поинтересовался Вадим.

–Рекса рисовали, поспорили, у кого лучше вышло?

– Ну и кто лучше нарисовал?

– Трудно сказать, сам посмотри, рисунки в детской. Добро пожаловать в дом Немчиновых, – Виталий Петрович обратился ко мне. – Валюша отведет вас во флигель. Там тепло, и вам будет удобно. Юра звонил, рассказал, что вы больны. Анечка, его мама, – врач, приедет и осмотрит вас. Если у вас температура, то, вероятно, вам будет удобнее поужинать у себя в комнате.

Меня отвели во флигель. Боже мой, как здесь красиво и уютно. Валя сказала, что соседнюю комнату приготовили для папы. Скорей бы он приехал. Валя принесла мне теплую пижаму, халат и шерстяные носки. Неужели я все-таки куда-то приехала, могу раздеться, лечь и спать, спать…

Сквозь сон я почувствовала, что кто-то подошел к моей постели. Это оказались Валя и мама Юрия Пантелеевича – Анна Александровна. Она положила мне руку на лоб, и я почувствовала себя, как в детстве. Не знаю почему, но я заплакала.

– Девочка, ты вся горишь, не плачь, все хорошо, мы тебя в обиду не дадим. Подлечим, и будешь как новая, назло врагам. Ой-ей-ей. Кто ж так тебя? Если хочешь, я тебе официальную справку напишу про все твои синяки.

– Спасибо, у меня муж наркоман, это он меня избил, я еле убежала. Соседи помогли, услышали мои крики и полицию вызвали. А полиция отвезла меня в травмпункт. Там все записали, я справку получила и на развод подала.

– Наташа, я гинеколог, тебе по этой части помощь не нужна?

– Нет, слава богу, секса у нас не было, вот только рану на руке посмотрите, пожалуйста.

Когда Анна Александровна развязала бинт, то я увидела, что началось воспаление, может, и температура у меня от этого поднялась. Анна Александровна только руками всплеснула и начала работать. Валя помогала. Что бы я делала, если бы оказалась одна в гостинице. Я заплакала еще сильнее.

– Все, все… Все уже прошло. – Анна Александровна поцеловала меня в лоб. – Теперь пить лекарства, кушать и спать. Завтра будет полегче. Главное, здесь ты в безопасности. Спи, девочка, – и я заснула.

Юра

Когда мама и Валя вышли от Наташи, я увидел, что они чем-то сильно встревожены, но как я ни пытался выяснить, что там такое произошло с моей гостьей, ничего у меня не получилось. Мама всегда строго соблюдает врачебную тайну.

За ужином Валюшка стала жаловаться, что на улице холодно. Как-то Мишка открыл глаза Вадиму, что окружающие вовсе не считают нас богатыми. Якобы Витька Пименов из Мишкиного класса много раз ему говорил, что или Вадим денег на Валюшку жалеет, или их у него не так уж и много. Во-первых, Валя скромно одевается, шуба у нее из мутона, и брюликами она не обвешивается, а во-вторых, ездит Валя на «Киа Рио», а не на БМВ. Вадим оскорбился до глубины души. Помню, он долго возмущался, как такое вообще кому-то могло прийти в голову. Может быть, кто-то считает, что он и для детей денег жалеет. На самом деле Вадим старается, чтобы у Валюшки все было по высшему классу. Сложность в том, что Валюшка не всегда чувствует себя комфортно в том, что по высшему классу.

– Валя, ты должна теплее одеваться, ты же говоришь, что шуба из мутона теплая, а из норки нет. Норковую ты не носишь, это я могу понять, но почему лисий полушубок в шкафу висит, мне совершенно не понятно, он же самый теплый, – начал ворчать Вадим.

– Вадим, отстань, я хожу в том, в чем мне удобно. Мишка тебе голову Витькой Пименовым задурил. Вчера видела его мать. Кстати, если бы я одевалась так, как она, ты бы сразу со мной развелся и из дома выгнал.

За ужином дети были увлечены соревнованием, кто скорее съест салат. Жан-Пьер приготовил ребятам салат в форме елочек. Соня начала есть с верхушки, а Сережа – с основания. Естественно, что до середины елочки Соня добралась гораздо скорее Сережи и считала, что победа у нее уже в кармане, а тут… ветки у ее елки делались все больше и больше, а у Сережи, наоборот, – все меньше и меньше. Дети изо всех сил старались быстро есть, но, услышав про развод, остановились.

– Ма, па, что такое «разведешься»? Па, мы не дадим маму выгнать, мы дверь запрем и караулить будем.

– Дети, мама пошутила, я маму не выгоню, даже если она будет одеваться, как папуасы. – Двойняшки засмеялись, они только вчера вечером по телевизору видели папуасов и очень удивлялись, как им не холодно.

После ужина дети убежали смотреть мультики. За столом остались только взрослые. Я понял, что дядя Виталя приготовил какой-то сюрприз для нас. И действительно, он достал из конверта какие-то документы.

– Мы все раньше думали, что Леонид Львович решил признать Федора своим сыном только после смерти жены уже в весьма преклонном возрасте. Некоторое время назад я разбирал документы и обнаружил, что это не так. Еще до отъезда в Париж граф подал прошение на высочайшее имя о признании Федора Полозкова его сыном и даровании ему дворянства. Рад вам сообщить, что еще в 1916 году просьба графа была удовлетворена. Так что, Анечка, ты – графиня. Мне показалось несправедливым, что Юра не может унаследовать титул, поэтому я взял на себя смелость исправить ситуацию. Я обратился в соответствующие инстанции и сегодня получил положительное решение. Не только для тебя, Юра, но и для Валечки.

– Ну что, графиня Анна, пустишь в дом раба божия Пантелейку или мне на коврике под дверью теперь спать? – Отец засмеялся.

– Как вести себя будешь, а то, смотри, на конюшню отправлю…

Отец сделал испуганное лицо.

– А можно от дворянства отказаться? – Вадим сегодня было явно не в духе. – Правда, за графиню Валентину я рад. Теперь есть что ответить мамаше Витьки Пименова.

Мы все засмеялись. Некоторое время назад мы все ездили на прием к Батищевым, большим друзьям Немчиновых еще по Франции и настоящим олигархам. Мужчинам предписывалось быть в смокингах, а женщинам – в вечерних платьях. Дядя Виталя как будто родился в смокинге, Мишка воспринимает смокинг как прикол, а для отца и нас с Вадимом смокинг, конечно, лучше фрака, но все же трудно переносим. Валя же сразу предупредила, что платье с вырезом до пупа не наденет. Возникла проблема, ее помогла разрешить жена Анатоля Батищева – Надин. Она боготворит Валюшку. Несколько лет назад Батищевы привезли к нам детей на каникулы с большой просьбой к Валюшке подтянуть старшего сына по математике. В первый день пребывания детей у нас в усадьбе дым стоял коромыслом, а на второй – вдруг наступила тишина. Надин заволновалась, не заболели ли дети. Оказалось, Валентина начала рассказывать детям о шифрах, о математических законах, которыми пользуются дешифровщики. Потихоньку Валюшка перешла к школьной программе. Уезжали дети, влюбленные в математику. Позже Валюшка довольно часто давала уроки детям по скайпу. В результате о проблеме с математикой Надин забыла, а вот о благодарности Валюшке нет. Платье для Валюшки Надин подобрала великолепное. Правда, уже у Батищевых нам представили новых русских, которые действительно были из грязи в князи. Мадам – блондинка, видимо, от радости, что познакомилась с настоящими графьями, сейчас же стала предлагать Валюшке своего косметолога, якобы он может решить все кожные проблемы. Вадим не переносит, когда кто-то подвергает сомнению, что Валюшка лучше всех. Он сразу же заявил, что у Валюшки прекрасная, нежная, бархатистая кожа, поэтому косметологи ей ни к чему.

– А почему же Валентина Васильевна в таком закрытом платье, сейчас же модно быть сексуальной. – Вадим аж поперхнулся. Выручил Мишка. Он заверил блондинку, что платье Вале подобрал знаменитый парижский стилист.

– И вообще, – нашелся Вадим, – Валентина Васильевна – графиня, титул обязывает, ей приходится одеваться сдержанно.

Наташа

Я проснулась поздно. Чувствовала я себя гораздо лучше. В доме было тихо-тихо. Я выглянула в окно. Какая красота! Перед домом была большая белая поляна, а дальше стояли припорошенные снегом сосны. Покой. Если бы не было так неудобно перед Юрием Пантелеевичем, лучшего места мне себе было не найти. Кушать очень хочется. Что делать? Неудобно в чужом доме пойти и попросить поесть. Надо потерпеть, еще полежать и поспать… Сквозь сон я услышала, что приоткрылась дверь, ко мне заглянула Анна Александровна.

– Проснулась, лягушка-путешественница, сейчас тебе завтрак принесут, ты лежи, болей. Температура вроде бы спала. В туалетной комнате для тебя все новое приготовили. Бери, не стесняйся. Юрка после обеда придет. Тогда он тебе и книги свои покажет.

Юрий Пантелеевич заглянул ко мне уже к вечеру. У меня опять поднялась температура, но я видела, что ему очень хочется показать мне книги, поэтому я встала и прошла с ним в кабинет. Я осторожно перебирала книги и вдруг не поверила своим глазам. Передо мной лежал список, который всю жизнь искал мой папа. Вот это да! Это же сенсация! Список считали утерянным уже лет сто. Я сейчас же позвонила папе. Оказалось, он взял на работе небольшой отпуск и уже едет на вокзал. Как хорошо, я так соскучилась.

Я видела, что Юрию Пантелеевичу очень хочется показать мне свои «богатства», поэтому сама спросила, нет ли у него еще чего-то интересного. Сейчас же из сейфа появились фотография креста, который даровал Иван Грозный предку Немчиновых, копия донесения Меньшикова Петру о подвигах графа Немчинова под Полтавой, наградная шпага, подзорная труба и многочисленные фотографии семейства старого графа, признавшего прадеда Юрия Пантелеевича своим сыном и оставившего ему наследство.

Вдруг за дверью раздался топот и в комнату влетели карапузы.

– Дядя Юра, ты шпагу Наталь Васильне показывать будешь?

– Соня и Сережа, опять вы вошли без спроса. Как должны вести себя воспитанные дети? – глаза у Юрия Пантелеевича улыбались.

Дети выбежали из комнаты, закрыли за собой дверь, постучали. Раздался крик: «Дядя Юра, можно войти?». Не дожидаясь ответа, дети влетели в комнату, поздоровались и сразу же забрались на колени к Юрию Пантелеевичу. Шпага красовалась на столе. Даже у меня, уже взрослой девочки, екнуло сердце, когда я увидела шпагу, рукоять которой усыпана драгоценными камнями. Что же говорить о детях. Осторожно, одним пальчиком Соня дотронулась до острия шпаги и сразу отдернула руку.

– Бояка! – Сережа подержал палец на острие шпаги на секунду дольше.

– Сам бояка. – Соня показала Сереже язык и опять хотела дотронуться до шпаги, но Юрий Пантелеевич не позволил: «Раз ссоритесь, я шпагу сразу убираю».