Весеннее признание

– Она уехала за границу. Её муж – известный мотогонщик, а она иногда снимается в кино. – Анатолий помедлил. – Красивая, правда?

Таня внимательно-внимательно посмотрела на Анатолия.

«Сын этой женщины… Да, он похож на неё. Сейчас не очень, больше похож на своего отца, а вот когда он бледнеет, лицо его застывает, он становится точно мраморный и очень красивый. Почему же она бросила их? Анатолий так спокоен, похоже, не очень переживает, но его отец… Теперь понятно, почему он такой циничный… и такой несчастный…»

– Что смотришь? Любуешься, какой я красавец? – натянуто усмехнулся Анатолий, которому было очень не по себе под её пристальным взглядом.

– Толик, а кем работает твой отец? – внезапно спросила Таня.

Она не ошиблась. Он побледнел, и лицо его застыло. Застыли и глаза – две мёртвые серые льдинки…

– Он… шофёр и механик – всё вместе. Работает дни и ночи, дома бывает редко…

– Значит, ты ночуешь один? – сочувственно удивилась девушка.

– Когда как. Иногда с друзьями. – Анатолий слегка улыбнулся, будто оживая. – Пошли в залу?

Они вышли из комнаты, провожаемые тоскующим взглядом фото-Тани.

Песня закончилась. Анатолий снял кассету.

– Зачем? Такая хорошая музыка! – запротестовала девушка.

– Это хорошо, что у нас похожие вкусы, – серьёзно заметил Анатолий. – Но я хочу, чтобы ты послушала другое.

Он взял новую кассету.

– Это запись ансамбля нашего спортклуба. Музыка моя. Называется «Жизнь».

– Ты… сочиняешь музыку?!

– Бывает.

– Ну, поставь.

Анатолий поставил кассету и уселся вместе с Таней на диване. Сердце его отчаянно билось. Он заметил, что и грудь девушки неровно вздымается, а на висках блестят капельки пота – в квартире было жарко.

Родилась и оборвалась щемящая нотка, и в сердце Тани появилось предчувствие тревоги.

Возникла мелодия… Действительно тревожная, непонятно куда зовущая, то нежная, то стремительная, как короткий полёт, она не была свободна от некоторой излишней самоуверенности, свойственной подросткам, и всё же эта мелодия дразнила Таню, порой почти доводя ей до слёз, хотя не была грустной. Музыкальные фразы начинались ударными инструментами весело, приподнято; кончались неожиданно спускающимися в печаль, о чём-то тоскующими звуками, и всё вместе создавало впечатление чего-то взволнованного, мужественного, нежного и хрупкого, как хрусталь…

Таня глубоко вздохнула, переводя дыхание. Она не знала, что сказать. Потрясающе? Но она чувствовала, что Анатолий ждёт от неё каких-то других слов…

– Мне… очень понравилось, правда. Ты учился музыке?

– Да, немного. В детстве… – он взял её руку и стал разглядывать ладонь.

– В детстве… Что ты делаешь? Ты умеешь гадать? – с наигранной шутливостью спросила девушка. Анатолий покачал головой.

– Я не волшебник, я только учусь… Но я могу сказать, что ты проживёшь долго-долго и будешь очень счастлива. У тебя родится много детей. Первая – красавица – дочка, похожая на тебя…

Таня освободила руку.

– Спасибо, волшебник. Давай теперь я тебе погадаю. Покажи ладонь… Всё ясно, – серьёзно сказала Таня. – У тебя будет большая любовь, и ты можешь умереть совсем молодым.

– Это ещё почему?! – возмутился Анатолий.

– Смотри, вот твоя линия любви. Видишь, какая глубокая? А вот линия жизни. Видишь, она соединяется с линией любви, а дальше обрыв и пунктир… Непонятно, что с тобой будет.

– Ну, уж нет! – заявил Анатолий. – Я собираюсь жить долго. Наших детей кто будет воспитывать?!

Вместо ответа Таня взглянула на часы.

– Почти семь. Когда же придут твои друзья?

– Тебе не нравится, что мы вдвоём?

Глаза Тани стали колючие и злые.

– Нет!

Анатолий понуро опустил голову.

«Вот и всё… – застучало в висках. – Вот и всё… Ты сделал всё, что смог. Ей плохо с тобой… Ей плохо… С ТОБОЙ».

– Ты меня так и не поздравила… – тихо сказал он.

– Ой! Совсем забыла! Извини меня, пожалуйста, – она побежала в переднюю.

Анатолий переставил кассеты. Приглушённо зазвучал Челентано. Анатолий тяжело поднялся, выключил люстру и замер, тупо глядя в освещённый проём…

– Что случилось? Почему темно? – она остановилась на пороге. – Ты где?

Он молчал.

– Толик, – она подошла к нему и стала так близко, что он отчётливо ощущал лёгкий аромат каких-то духов, смешанный с тёплым запахом её тела, – не обижайся… Всё это так сразу… Я не могу так…. Я не умею, может, потом научусь… Я постараюсь, вот увидишь… И я тебя поздравляю. Шестнадцать лет – это большой праздник. Я желаю тебе всегда оставаться таким же… хорошим и добрым. Ты очень хороший человек. И я дарю тебе самое дорогое, что у меня есть (Анатолий на миг задохнулся) – слонёнка из уральского камня. Когда-то это был мамин талисман, потом мой… теперь будет твой. Говорят, он приносит счастье…

Она потянула Анатолия на свет, он покорно шёл за ней. Возле дверей показала маленькую фигурку из опалово-розового, похожего на перламутр, минерала.

– Я не хочу лишать тебя самого дорогого… – начал он.

– Замолчи! Возьми! – она положила слонёнка ему на ладонь и сжала его пальцы. Он удивлённо замолк, чувствуя, что происходит чудо, – в его руке холодный камень нагрелся и затрепетал, как живой.

– Спасибо. Таня…

Голос его оборвался. Ему показалось, что он сейчас заплачет. Вот этого стыда он уже не пережил бы… Внезапно Таня сделала то, чего он никак не ожидал, – на миг прижалась к нему, и его щеки коснулись её тёплые губы. И тут же выскочила в коридор.

– Я помою руки, – крикнула издалека.