Усадьба Розель

* * *

Иван понимал, что поступил с девушкой ужасно, поддался каким-то животным инстинктам. Ему было стыдно и противно от самого себя. Нужно бы поговорить с Илгой, но он пока не представлял, что ей сказать. Только взгляд отводил при виде нее, и держались они друг с другом, словно ничего между ними не было. Лалин отгонял навязчивые мысли о своем низком поступке и думал, где искать Чижа. По словам Илги, где-то в этих местах был лагерь военнопленных. Что, если Максим там? Его нужно было во что бы то ни стало вызволить.

– Я должен найти Чижа, если он сбежал, или попытаться освободить его, если он в плену, – тихо, но решительно проговорил Иван, сидя перед керосинкой.

Окна были завершены одеялами, чтобы свет не заметили снаружи. Илга глядела на него, и в ее лице читался неподдельный страх. Неужели пойдет на такое?

Иван устало уронил голову на руки. Что он мог один и без оружия против фашистов? Ощутил, как маленькая женская ладошка мягко погладила его по плечу, пытаясь поддержать. Мужчина с раздражением дернулся, словно отмахиваясь от назойливой мухи. А потом спохватился и виновато посмотрел на Илгу. Она безумно боялась немцев, и он это видел.

Несчастная, напуганная… Ей-то сейчас каково? У нее был только дед, и он исчез, возможно, убит. Из жалости Лалин повернулся к девушке, обнял ее за плечи, она сама подалась к нему, прижалась к груди. Так они и сидели у слабо горевшей керосинки.

Иван чувствовал, как неистово колотится сердце Илги. Все-таки она еще дитя, хоть и хочет казаться опытной соблазнительницей.

Глава XII

– Я в город. Нужно снять деньги, – говорил Олег, проверяя, на месте ли телефон, документы, бумажник. – И вообще на днях собираюсь домой. Твой Юрьянс морочит мне голову какой-то чепухой. Надоело. У меня нет времени, чтобы тратить его непонятно на что. Мне нужно скоро выходить на новую работу.

– Значит, ты бросаешь меня здесь? – Мила в очередной раз убедилась, что все его взгляды и намеки существовали только в ее воображении.

Она утонула в собственных иллюзиях, как маленькая девочка. Ему до нее совершенно нет дела, и он об этом открыто говорил. В подтверждение ее мыслей Олег произнес:

– В каком смысле бросаю? Ты же сюда сама приехала, значит, как-нибудь уедешь. Тем более у тебя тут дела.

– Я уже почти написала материал.

– Да мне, если честно, все равно.

Когда автомобиль Лалина скрылся за воротами, расстроенная Мила спустилась в гостиную, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Она чувствовала, что ее тянет к Олегу все больше и больше. Ну и пусть катится к своей Наталье. Надо было ему так и сказать.

В гостиной Айварс Эженович о чем-то беседовал с Кристапом. Тут же был Виктор, но он в разговоре не участвовал, а сидя в кресле, листал глянцевый журнал на автомобильную тематику.

– Ну что, Милочка, чем вы меня порадуете? – повернулся Юрьянс к появившейся в дверях Миле.

– Мы ездили в деревню, где жил ваш дед, и там действительно подтвердили, что он во время войны прятал русских летчиков, – принялась рассказывать девушка, опустившись в кресло, обитое темно-зеленым велюром. – Я поговорила с местными жительницами, опишу их воспоминания в статье. Правда, женщины мало что помнят, они тогда были очень юными.

– Надо было у мужчин спрашивать, – неожиданно раздался голос Виктора, даже не поднявшего лица от журнала. – Женщины наверняка что-то напутали или упустили.

В его фразе ясно слышалась неприкрытая насмешка. Мила с возмущением повернулась к нему:

– Откуда такое предвзятое отношение к женщинам?

– Почему предвзятое? – он посмотрел на нее, и его брови взлетели вверх, демонстрируя искреннее удивление. – Это факт. Вы же не будете спорить, что женщины любят приукрасить события, а то и переврать, потому что что-то неверно поняли.

Миле, и так удрученной после слов Олега, захотелось ударить его по самоуверенной физиономии.

– То есть вы всех без исключения женщин считаете сплетницами и фантазерками, не способными излагать серьезные мысли?

– Заметьте, не я это сказал! – откровенно насмехаясь, Виктор перефразировал героя знаменитого советского фильма «Покровские ворота».

– Я думаю, говорить плохо о женщинах могут только обиженные и недолюбленные мужчины, – выпалила Мила, кипя от гнева и стараясь посильнее уязвить оппонента.

– Как вам будет угодно, – усмехнулся тот. – Вот еще одна глупая типично женская черта – обижаться на правду и голословно оскорблять.

Журналистка задохнулась от обиды.

– С вами противно разговаривать! Вы все перекручиваете и преподносите в выгодном вам свете! – воскликнула она, поднялась и повернулась, чтобы выйти вон.

Юрьянс-старший и Кристап растеряно переводили взоры с Виктора на Милу и обратно. Никто не ожидал, что эта ничего не значащая беседа выльется в столь ожесточенную перепалку.

– Виктор, ну что ты, – донеслись до нее слова Айварса Эженовича. – Зачем так резко с девушкой… Я тебя не узнаю! Разве сложно промолчать? Она наша гостья, хоть на это бы сделал скидку! Мила, постойте.

Но она уже покинула гостиную, чувствуя, как пылает лицо и из глаз готовы хлынуть слезы. Мужчины, – самовлюбленные, всегда уверенные в своей правоте, высокомерные, –просто отвратительны!

В своей комнате девушка, доставая салфетки, чтобы вытереть слезы, случайно задела стеклянный подсвечник и тот с треском разлетелся на куски, усыпав осколками пол. Мила бросилась на кровать, и натянула на себя покрывало.

Выйти она решилась лишь вечером. Нужно же было убрать стекло. Да и перекусить чего-нибудь. Совок и веник она видела внизу в ванной. В комнате горел свет, но было не заперто. Поэтому Мила, зная привычку хозяев оставлять лампы включенными практически везде, не задумываясь, стремительно вошла. И почти налетела на Виктора.

– Господи, – от неожиданности воскликнула она. – Что вы здесь делаете?!

– Вообще-то купался.

Мила застыла, не в силах отвести глаз. Перед ней стоял полностью обнаженный мужчина, едва успевший прикрыть полотенцем пах. Довольно худой, жилистый, но было видно, как под кожей перекатываются его мышцы. Влажная поросль на груди, розовый рубец на ребре слева, плоский живот, тонкая полоска волос, ведущая книзу от пупка. Угольно-черные волосы были зализаны назад, а смуглая кожа его блестела от капелек воды.

Журналистка оказалась в западне – между душевой кабинкой, стиральной машиной и Виктором. Единственный путь к отступлению – попятиться назад. Но сделав резкое движение, она зацепилась халатом за угол столешницы раковины и перевернула стоявшую на ней емкость с водой, которая вылилась прямо на нее. Отшатнувшись, Мила едва не упала, но ее задержала сильная рука.

–Ты так неуклюжа, – произнес Юрьянс-младший.

Как трогательно растеряна она была! Какой-то тонкий эротизм этого момента вызвал у Виктора всепоглощающее желание дотронуться до нее. Осознав, что держит ее за талию, притянул рывком, стал целовать. Его внезапный поцелуй был теплым и мягким, но заставил ее дыхание сбиться на несколько секунд. Она уже ни о чем не думала, когда вдруг задыхаясь, стала отвечать. Его поцелуи стали неистовыми, жадными, когда он, оторвавшись от губ, стал покрывать ими ее шею, склонился к груди, которую скрывал халат и черный кружевной бюстгальтер. Удерживая девушку одной рукой за талию, другой потянул ткань. От прикосновения его жесткого подбородка нежная кожа покраснела. По донесшемуся до него судорожному вздоху, больше похожему на сдерживаемый стон, и по тому, как по ее телу прошла крупная дрожь, мужчина сделал вывод, что она не против. Как же наэлектризована она была, что завелась так быстро! Совершенно не соображая, что делает, он подхватил ее и посадил на крышку стиральной машины. Руки уже боролись с поясом халата, жадно искали ее тело, губы же вновь впивались в нежную кожу возле уха, в шею, в ямку под горлом. Но ощутив его пальцы на своих бедрах, Мила вдруг стала с силой вырываться.

– Не надо! – выдохнула едва слышно.

Резко уперлась в плечи Виктора руками и соскочила на пол. Словно только что и не сидела обессиленная в его объятиях, стала быстро приводить в порядок одежду. Ее щеки были пунцовыми, а глаза сверкали. Как же опозорилась! Девушка уже было занесла руку, чтобы ударить его, но остановилась. Полотенце, которым он прикрывался вначале, лежало теперь у его ног. Мила осознала, что глядит прямо на его – как там любят писать в женских романах – средоточие мужской силы… Услышала, как Виктор шумно, с дрожью дышит, увидела этот жадный блеск его карих глаз. И сама–растрепанная, шальная, горячая, – быстро ушла, словно сбегая.

После такого Мила неимоверно боялась увидеть Виктора, хотя и понимала, что это в любом случае произойдет. Утром на кухне его не оказалось, а когда он чуть позже появился – ее волнение уже заметно улеглось, поскольку девушка была увлечена рассказом об усадьбе, в которой ей довелось побывать.

– И как там? – спросил Кристап.

– О, там просто фантастика! На каменной кладке стен сохранились следы копоти, дыма, дореволюционной побелки. Есть камин!

– А почему она так называется – усадьба Розель? – говоря, Кристап намазывал масло на ломтик батона.

– Не знаю, – ответила Мила. – Может быть, у названия тоже есть какая-то история?

– Слово, похоже, французское, – рассуждал молодой человек. – Надо глянуть значение.

Остальные в разговоре участия не принимали. Маша молча ела, опустив лицо к тарелке. Элина сидела на диване и гладила расположившегося у нее на коленях котенка, отчего-то бросая тревожные взгляды на мужа. Как бы ни заподозрила ничего – мелькнула у Милы мысль. Но, с другой стороны, той и самой есть что скрывать. Видимо, поэтому и переживает. Виктор же, едва вошел – достал сигареты и закурил, отвернувшись к окну. Погруженный в собственные мысли, он все время молчал. Но, кажется, никто кроме Милы, этого не заметил. Рассказ журналистки о поездке в усадьбу должен был бы заинтересовать Айварса Эженовича. Однако тот без конца говорил по телефону и, как следствие, почти не слушал. Интересно, как прошла встреча отца с дочерью? Судя по следующей сцене – не очень радостно.

– Машутка, ты почему так плохо ешь? – спросила у девушки Элина, пододвигая к ней тарелку с ветчиной и сыром.