Усадьба Розель

Дура! Черт знает, что себе нафантазировала! Ревнует он ее, как же. Ему просто не нравится Виктор, его просто раздражает Бражинский. А она, Мила, тут вообще не при чем. Девушка в сотый раз зареклась думать об Олеге и постаралась переключиться на дела. А дела эти были хуже некуда. Они с Лалиным застряли в каком-то забытом богом селении. Машина Олега увязла в размытой дождем грязи, а все попытки выбраться приводили лишь к пробуксовке. И виновата была она сама, Мила, потому что уговорила его зайти в один из заброшенных домов. Теперь они сидят возле этого жуткого дома, не имея возможности уехать, надвигается ночь и снова начинает накрапывать дождь. На душе у девушки было, мягко говоря, скверно.

–Я так посажу аккумулятор, и завтра мы вообще никуда не уедем, – заключил Олег. – Будем ночевать, как туристы-дикари, под открытым небом.

– Надеюсь, ты шутишь, – с нервозностью в голосе произнесла Мила.

Теперь она искренне жалела, что поехала с ним. Застрять здесь с Лалиным было чудовищным невезением. Мила готова была расплакаться, но изо всех сил держала себя в руках. Боже, какой же жалкой она себе казалась! Напридумывала себе не пойми чего и главное – поверила в это.

– Какие уж тут шутки… Заброшенный дом в вымершей деревне на границе страны… Романтика! – попытался пошутить Олег.

Но от его слов журналистке стало еще горше. Место ведь действительно мрачное. Людей здесь, по всей видимости, не было давно. Деревня эта находилась вдали от дороги, чтобы попасть сюда, следовало свернуть с пути и проехать минут десять через лес. Об этом месте Миле рассказала старушка, с которой им довелось пообщаться днем. Сказала, что когда-то сама тут жила, еще в юности, до замужества. А вообще с пожилой женщиной они говорили о немецкой оккупации. Мила опасалась задавать такие вопросы кому попало, зная, какие настроения царят в Латвии, но доброжелательная бабушка, которой, судя по виду, уже давно перевалило за восемьдесят, вызывала симпатию, поэтому девушка решилась с ней заговорить. Представилась журналисткой, рассказала, что пишет материал о враче, который когда-то жил здесь и во время войны укрывал у себя советских солдат.

– Милая, – старушка присела на лавку у ворот, и похлопала по растрескавшейся от времени древесине, приглашая девушку сесть рядом с собой. – Я же тут уже после замужества поселилась, в 1952 году. Девятнадцать лет мне было. Никакого врача не помню, хотя историй таких знаю немало. Я недалеко, в соседнем селе жила. Будете отсюда в Резекне возвращаться, по левой стороне увидите просеку, раньше там широкая дорога была, а теперь заросла. Вот аккурат там моя родная деревня и стояла. Наш дом богатый был, большой, а сейчас и не знаю, осталось от него что-то, или нет. Так вот немцы у нас были, да. Я помню их хорошо. В нашем доме несколько человек разместили. И вот что мне запомнилось. Немцы эти – хоть и культурная нация, а вели они себя совсем не культурно… Прямо за столом во время еды и рыгали, и воздух звучно портили, извиняюсь за подробности. Могли за порог выйти, присесть у ступенек и нагадить. Нас за людей не считали – это понятно. Но выходит, и друг друга вообще не уважали, что ли?

Старушка задумалась, щурясь на солнце, впервые за день показавшееся из-за туч, помолчала и продолжила:

– Но встречались среди них и хорошие люди. У моей матери тогда три сына младше меня было. Помню, сидит она в доме на лавке, младшего к себе прижала, а двое старших к ногам жмутся. Заваливается фашист, смеется, автоматом в них целится и говорит по-русски: «Мамка –бах, и маленькие – бах, бах, бах». Но в этот момент вошел офицер, как даст ему по морде, и по-немецки что-то гневно сказал. Тот сразу выскочил. Больше нас не трогали[7 - Из рассказа прабабушки автора, жившей в Псковской области.].

–Жаль, что о враче вам ничего неизвестно, – вздохнула Мила.

Но тут к их беседе присоединилась еще одна пожилая женщина, до этого стоявшая чуть поодаль и молча слушавшая.

– Был врач, что бойцов наших прятал. Точно знаю. Летом 1944 года это случилось, как раз перед тем, как нас освободили. Доктора того нацисты расстреляли. А солдат, которых он прятал, убили полицаи. Правда, один, молодой такой, светленький капитан, спасся. И вроде даже потом вместе с беглыми военнопленными немецкий штаб пытался подорвать, что в поместье размещался.

Она мотнула головой куда-то в сторону.

– В усадьбе Розель? – уточнила Мила. Сердце забилось чаще.

– Ну да, там. Только потом пришли русские, и немцы отступили быстро. Что с тем солдатом стало, не знаю.

– А как звали капитана, не помните? – спросил Лалин, все это время с тоской на лице стоявший возле скамейки.

– Иван, кажется.

Иван – имя в ту пору очень распространенное, но кто знает, бать может, это Иван Лалин?

Больше ничего полезного женщины поведать им не смогли. Вторая рассказчица лишь показала дом на окраине деревни, где якобы жил расстрелянный доктор. Хотя домом те развалины назвать было трудно. Там, считай, один фундамент остался да печная труба. Двор зарос деревьями и бурьяном.

Далее молодые люди направились в вышеупомянутую усадьбу Розель. Для Милы-то она и являлась главным пунктом назначения в их путешествии, но Олег об этом пока не знал.

Усадьба была со всех сторон окружена деревьями, поэтому найти ее оказалось не так-то просто. Даже не верилось, что столь тихое, забытое людьми место находится всего лишь в двадцати километрах от Резекне.

Старый дом возник перед ними, что называется, внезапно. Словно деревья расступились, и открыли вид на поместье. Здание постройки начала позапрошлого века, а то и более раннего периода, нависало над ними каменной громадой. Оно немного походило на замок благодаря двум небольшим башенкам. Но, конечно, замком этот дом назвать было нельзя из-за его скромных размеров. Местами здание уже подверглось разрушению. Но в целом фасад выглядел почти так же, как и сто лет назад. И сейчас, в сером свете этогоненастного дня дом имел вид поистине пугающий. Мила взволнованно дышала, рассматривая главное здание бывшей барской усадьбы, практически осязая затхлый запах древности и тайны, скрытой здесь. Кто знает, что происходило в этом месте задолго до прихода немцев. Может, им удастся разгадать какую-то более старую загадку. Мила даже решила в будущем написать книгу о тайнах усадьбы. Эта идея теперь казалась ей грандиозным замыслом.

– Давай войдем внутрь! – журналистка, пребывая вне себя от радости, что наконец-то оказалась здесь, повисла у Олега на руке, словно ребенок, требующий конфету.

Удивительно, но дверь легко поддалась под нажимом. Внутри на первый взгляд было мало интересного – кое-где лежала одежда, посуда. Милу удивило большое количество довольно современной мебели и игрушек. В ящиках трюмо обнаружились несколько заколок и даже какие-то украшения. Кроме того, на растерзание времени были оставлены комнатные растения, уже, конечно, давно погибшие. Должно быть, это место имеет в округе жуткую репутацию, раз даже вполне новую и дорогую мебель не растащили.

Выход на лестницу, ведшую на второй этаж, был почему-то приперт добротным кожаным диваном. А посреди комнаты, раньше скорее всего считавшейся гостиной, стоял рояль. Самый настоящий черный рояль, конечно, выглядевший уже не так роскошно, как в свои лучшие времена.

– Я несколько иначе представлял себе старинную усадьбу, – заметил Олег. – А тут как будто кто-то недавно жил.

Лалин подошел к инструменту и, подняв крышку, небрежно наиграл какую-то мелодию. Звуки музыки в этом мрачном месте были слишком неуместными, будто впервые за много лет здесь пахнуло жизнью, движением.

– Рояль еще советский. Очень дорогой. За него бы сейчас немало дали коллекционеры. Но он расстроен и испорчен сыростью. Хм… А хорошо жили латыши при СССР, – высказал свое мнение Олег.

Мила тоже была несколько обескуражена. Она думала, что увидит старинный дом, углы которого оплетены паутиной, а стены холодны от сырости. Но тут оказался довольно современный и дорогостоящий ремонт. Ступая по разбухшему и покосившемуся от влаги паркету, девушка с трудом протиснулась в щель, образованную приоткрытой дверью на второй этаж. Полностью распахнуть ее мешал диван.

– Интересно, кого там заперли? – задал риторический вопрос Лалин, но за ней не последовал.

Второй этаж являл разительный контраст с первым. Вот уж точно старинный дом с привидениями! На ступеньке обнаружился одинокий детский сандалик. Здесь были пустые маленький комнаты, бурые пятна на пожелтевших от времени обоях, а посреди одного из помещений и вовсе валялся рог какого-то животного. Внимание Милы привлек лежавший в дальнем углу одной из комнат большой черный пакет. Будь она впечатлительнее, точно подумала бы, что им накрыт труп. Девушка все же не решилась приближаться к странному предмету, и уже прикрыла дверь в ту комнату, когда за ее спиной раздался вполне отчетливый звук шагов. Мила думала, что ее сердце сейчас разнесет на куски грудную клетку. Но в следующий момент увидела вполне реального молодого человека, вовсе не похожего на привидение, и даже на бомжа. Темноволосый парень в джинсах и футболке смотрел на нее также удивленно.

– Господи, я подумала, что сейчас умру от страха, – проговорила скорее самой себе журналистка.

– Я тоже, – кивнул молодой человек. – Особенно когда рояль заиграл.

Ее взгляд упал на видеокамеру в его руке.

– Дайте угадаю. Вы – призрак первой хозяйки этого дома? – снова заговорил парень.

– Сомневаюсь, что она именно так выглядела, – улыбнулась Мила. – И вы на неуспокоенную душу никак не тянете. Что вы здесь делаете?

– Снимаю видео для моего канала на Ютубе.

– Эй, с кем ты там разговариваешь? – раздался снизу голос Лалина.

Выяснилось, что незнакомца зовут Максим, он ровесник Милы и ведет занимательный канал на Ютубе, посвященный заброшенным домам и деревням в Латгалии. Обо всем этом он рассказал Миле и Олегу, когда они вышли из дома. Девушка присела на какие-то развалины, обнаруженные неподалеку от здания.

– А вы так и не сказали, что тут делаете, – напомнил Максим.

– Мы путешествуем по Латвии и вот наткнулись на эту усадьбу, – ответила Мила, опережая собиравшегося что-то сказать Олега. – Думали, что дом старинный, а оказалось, что внутри он вполне современный. Как так?

– Могу рассказать, все, что знаю про это место, – предложил новый знакомый. – Я жил в деревне неподалеку от этого дома. Знал его жителей. Тут жила семья, которая затем уехала за границу, а потом поселилась еще одна семья – алкоголиков. Вот они и запустили дом. До этого жили нормальные люди, но они очень ленились что-то делать. Денег было много – нанимали строителей и человека, который ухаживал за скотом. Потом все бросили и уехали.

– А давно это было? – Мила была немного разочарована тем, что нашла вовсе не старинную усадьбу, а вполне современный дом.

–Лет пять назад. Имена и фамилии оглашать не буду. Но поверьте, в этом доме жила обычная семья – родители и двое детей.

– А я думала, что в этой усадьбе вообще никто давно не жил.

– Пожилые люди называют это место усадьбой, поместьем или барским домом, – пожал плечами молодой человек. – А я всегда думал, что это просто дом. Во время Второй мировой войны тут была усадьба и немецкий штаб. Его вроде сожгли или взорвали. Там дальше, в сторону качелей, есть каменная капелла. А еще тут есть парк и источник воды. И старые фермы вокруг. Колхоз развалился, и деревни стали никому не нужны.

– А что здесь было после войны? Может, школа? – предположила девушка.

– До 1945 года село Резнас было приходским центром. Там действовала школа до четвертого класса обучения. Поэтому я не думаю, что в этом доме могла располагаться школа. Тут за зарослями есть каменное здание, его крыша уже рухнула. Возможно, это все остатки когда-то большой усадьбы.

– Я заметила, что наверху очень узкие двери, – Мила вошла в привычную роль журналистки. – Почему они такие маленькие?

– Так вы внимательнее на дом посмотрите. Прямоугольник снизу и поменьше прямоугольник сверху. Кровля двускатная. Как забираться под крышу? Это, так скажем, ревизионные дверцы, в каждый кусок кровли. Никто же не будет ставить в такие места нормальную дверь.