Наследники графа. Александрин

Как же он изменился за последние дни! Стал грубее, решительнее. Из-под его бархатного с кружевами камзола рвалась наружу неуправляемая необузданная сила, обезоруживающая графиню, подавляющая ее.

Заметив, как обеспокоено она на него смотрит, смягчился. Осторожно взял ладонями ее лицо, припал к губам, проник языком, исследуя ее рот. Она замерла. Вдруг все стало расплываться от слез. Она ощутила, как горячая капля, щекоча щеку, потекла по лицу. Когда де Монфор начал целовать ее шею и рванул застежку лифа чтобы обнажить грудь, Анна встрепенулась:

– Ну пожалуйста, не надо! – умоляюще прошептала она.

Он не останавливался, его ласки становились настойчивее.

– Не сейчас! – выдохнула графиня

– А когда?– вдруг поднял он на нее глаза.

– Когда приедем, – ответила графиня и так взглянула, словно сама не ожидала этих слов.

Глаза мужчины зажглись радостью, а на лице появилось выражение какого-то детского восторга.

– Правда? Вы не шутите?

– Не шучу, – тихо проговорила она и вздохнула.

После этого шевалье был словно сам не свой. Мысленно считал часы и минуты до приезда. И постоянно невольно улыбался. В то же время Анна казалась печальной. Она долго не решалась взглянуть на Монфора, хотя чувствовала, что он с нее глаз не сводит.

– Я вас обидел?

– С чего вы взяли? – не поворачиваясь, спросила она.

– Иногда я бываю довольно сообразительным.

Она промолчала, потом вдруг спросила:

– Когда я была у вас дома, приходила какая-то красивая брюнетка. Она вам кто?

– Женщина.

Графиня повернулась и прямо посмотрела ему в глаза.

– Ты с ней спишь?

– Да.

– Давно?

– Да.

– Мог бы и соврать, – фыркнула мадам де Куси.

Уже поздно вечером они подъехали к имению Флер Нуар. Когда Анна вышла из кареты и окинула взглядом дом, он показался ей таким же мрачным, как погода в этот день. Стены были мокрыми, как будто долго плакали. Графиня и забыла, что обстановка может быть настолько убогой. По сравнению с замком на Луаре интерьер Флер Нуара представлял жалкое зрелище.

На дворе стояло вполне теплое, хоть и очень дождливое лето, но здесь почему-то было чертовски холодно. Может из-за близости воды. В те времена камины строились во всех комнатах дома, так как за городом огонь в камине часто необходим даже летом. Когда в камине в темной и неприветливой гостиной развели огонь, стало намного теплее и светлее. Графиня уселась в одно из старомодных кресел и поднесла руки к огню. Кресло было сырым, как и все в доме – стены, полы, мебель. На каминной полке стояли старинные статуэтки, изображавшие всадников, дам, охотничьих собак.

Чуть позже обходивший дом перед тем, как отправиться спать, смотритель увидел, что на террасе, выходившей в жалкий голый сад, стоит госпожа. На освещаемое голубым светом наконец-то появившейся луны пространство вдруг упал золотистый луч из комнаты, где горели свечи. На террасе появилась мужская фигура. Мужчина подошел к даме, обнял ее сзади, привлек к себе. Он что-то тихо говорил ей, она отвечала. Но слов было не разобрать. Потом слуга увидел, как мужчина склонился, целуя женщину в шею. Она повернулась к нему, и вот они уже страстно целуются, сжимая друг друга в объятьях. За всю жизнь ему не раз приходилось становиться свидетелем человеческого предательства. Пожав плечами, смотритель побрел дальше.

***

– Принесите вина!

– Что вы, граф! Вам категорически нельзя пить! Это вас убьет!

– Ну и что? Зато я не буду валяться здесь, и становиться немощным стариком. Сегодня же проедусь верхом.

– Но это тоже пока нежелательно. Ваше сердце никак не приходит в норму и совсем меня не радует. Приступ может повториться в любой момент с еще большей силой, – говорил доктор. – Мой вам совет – отбросьте печальные мысли. Они не дают вам окончательно выздороветь. А лучше помиритесь с женой и дочерью.

– Не вам мне советовать, что я должен делать, – нахмурился Арман. – Санчо, неси карты. Будешь со мной играть.

Граф раз за разом проигрывал своему слуге и злился все больше.

– Ты точно жульничаешь! – возмущался он.

Санчо в ответ отрицательно мотал головой.

– Почему тогда я опять проиграл?

Слуга пожимал плечами.

– А где Армэль? Давай, зови. Может, хоть его я обыграю.

Но выяснилось, что виконт куда-то уехал еще утром.

Графу было скучно. Замок словно опустел. Раньше, работая в своем кабинете, он то и дело слышал голос графини, которая отдавала распоряжения служанкам или кухарке. Вечером она обычно играла на клавесине и иногда они с Александрин пели, а граф спускался послушать и поболтать с ними. Такие вечера были особенно уютными. А когда Армэль приезжал на каникулы или погостить, брат с сестрой без конца ссорились, ходили удить рыбу или носились на лошадях по полям. Однажды Армэль нашел в лесу бельчонка и принес Александрин. Та его выхаживала, поила молоком. Зверек прожил у них довольно долго, пока девушка не решила отпустить его на волю, чтобы он нашел себе пару, как она объяснила. Вся эта возня порой надоедала графу. Но сейчас он остро чувствовал, как ему этого не хватает. Теперь никто не играл, не пел, не ездил верхом на утреннюю или вечернюю прогулку. Даже Армэль куда-то запропастился. А скоро он вообще уедет в свой приход.

Виконт покинул замок на следующий день. Перед отъездом неожиданно спросил:

– Хотите, я поеду за мамой и привезу ее?

– Я не хочу, чтобы она возвращалась из жалости ко мне, – резко сказал граф.

Юноша ничего не ответил на это.

Уже будучи в седле, он повернулся к графу, провожавшему его, и сказал:

– Отец, будьте добрее к людям. Все-таки среди них бывают хорошие.

Рано утром, когда она спала, когда лежала в постели обнаженная, он осторожно снимал все покровы, смотрел на нее, касался ее. Он так долго ждал этого, что теперь реальность происходящего ошеломляла его.

От его поцелуев и прикосновений она проснулась. Длинные ресницы затрепетали, Анна резко и широко раскрыла глаза, еще туманные, еще во власти сна. Потом моргнула раз, другой и наконец, узнала его.

– Мишель?

– А ты кого ожидала увидеть?