Загадка фарфоровой балерины

– Денег? Тайгрян? – недоверчиво переспросила балерина. – Как-то не похоже на него.

– Почему? Разве у Павла не может не быть денег?

– У него очень обеспеченная семья. Отчим – какой-то высокий чин в милиции.

После небольшой паузы, покосившись в сторону Татьяны, сидевшей теперь рядом на скамейке и завязывавшей ослабевшие ленты пуантов, Тома выдала:

– Не понимаю, неужели кто-то может всерьез рассматривать отношения с армянином? Они же женятся только на своих.

Катя подняла голову от тетради с конспектом по искусству грима.

– Ты ошиблась, только на своих женятся цыгане. Или евреи… Точно не помню. Я два года назад была с отцом в Ереване. И знаете, я могу однозначно сказать, что это очень достойный народ и мужчины в том числе. Конечно, циркачей хватает, но в большинстве своем уважают женщин. Сильные, неглупые, целеустремленные, с юмором, добрые, вспыльчивые в хорошем смысле, эмоциональные, нагловатые. В общем, у них больше хороших сторон, нежели плохих. Так что, почему бы и не выйти за армянина? Друг отца…

Тома ее перебила, громко хмыкнув, потом многозначительно округлила глаза, и девушка замолчала, тоже метнув взгляд в сторону Тани.

– Да в любой нации большинство – нормальные люди. Не понятно другое, – равнодушно вымолвила Настя. – Почему вас так волнуют чужие отношения? Которых, кстати, может, и нет вообще.

Тома цокнула, а Катя манерно закатила глаза, но больше эту тему девочки не поднимали.

– Тома, а ты же Тамара, да? – вдруг спросила Настя.

– Гм. Ну да.

– Николаевна?

– Ага. Откуда ты знаешь мое отчество?

Анастасия не ответила. Девушка раньше не задумывалась, как звучит полное имя подруги. А вчерашний дурной сон натолкнул ее на эту мысль. В нем Тома говорила фразу, уже слышанную Настей от директора Дворца культуры – Тамары Кошман. Вот кого балерина ей напоминала! Только фамилия не совпадала. Тома была Виноградова. Но ведь она могла просто выйти замуж за какого-то мужчину по фамилии Кошман. Помнится, Тамара Николаевна говорила, что до того, как стать директором, руководила танцевальным коллективом… Какое неожиданное открытие!

Еще одна неожиданность была впереди. Прощаясь после занятия с танцорами, Валентина Валерьевна принялась перечислять фамилии тех, с кем планирует начать работу над «Гаянэ».

– На вечернюю репетицию сегодня приходят Гальская, Мартынова…

Дальше Настя не слышала. Ее оглушило, как после контузии.

Вечером в зале было непривычно тихо и пусто. Когда Настя с еще несколькими девочками, в число которых не вошли ни Тома, ни Катя, несмело переступила порог обители танца, Таня уже разминалась у станка. А в углу о чем-то говорили Тайгрян и… Артем Мартовицкий. «Неужто этот тоже будет участвовать в постановке?» – Анастасия почувствовала участившееся сердцебиение и мысленно поругала себя за излишнее волнение.

По тому, как вальяжно юноша оперся о балетный станок, каким высокомерным взглядом периодически окидывал всех вокруг, было понятно, что он чувствует себя чуть ли не господином, хозяином, баловнем судьбы. Сверкал самоуверенной улыбкой и всем своим видом демонстрировал, что делает одолжение, находясь здесь. Почему никто, кроме нее, не замечает, какой он ужасный человек?

При появлении педагога парни оживились.

– Валентина Валерьевна, – обратился к хореографу Артем. – А можно нам с Пашкой по случаю участия в балете освобождение от других занятий? Хотя бы от «Истории театра и балета». Нудятина.

– Ребята, у вас выпускной курс. Вам, наоборот, надо поднапрячься. И вообще, Тема, будешь умничать, поставим тебя не только на роль Гико, но и на Армена во втором составе.

– Да ну… А для партии Гаянэ кого выберете?

Вава обвела глазами всех, кто был в зале.

– Да вон, хотя бы Мартынову Настю. А что? Вполне достойная балерина…

Анастасия все съежилась под колючим взглядом его светлых глаз.

– Только деревянная. Танцевать с ней? Вы серьезно? Там же поддержки. Думаете, я смогу ее поднять? – произнес Мартовицкий с сарказмом.

И улыбнулся. Ему, очевидно, казалось, что это смешно. Но глаза Насти вмиг наполнились слезами. Она физически ощутила, как забурлила от негодования кровь. Шум в ушах заглушил все окружающие звуки. Девушка порывисто обернулась к педагогу и дрожащим голосом сказала:

– Я… Я не буду танцевать. Если хотите, исключайте меня из училища.

Самой ей показалось, что это говорила не она. Какой-то чужой голос.

– Артем! Настя! – Вава стрельнула в Мартовицкого убийственным взглядом и собиралась еще что-то сказать, но девушка уже ринулась прочь из зала.

Артем выглядел растерянно. Он не ожидал такой реакции и с опозданием понял, насколько перегнул. Догонять Настю бросилась Татьяна, однако вскоре вернулась ни с чем.

В общежитии Анастасия так и не появилась.

Глава 6. Беглянка

Этот побег был защитной реакцией. Но с каждым часом, приближавшим ее к ночи, Настя успокаивалась и все яснее осознавала – ее поступок выглядел глупо и по-детски безответственно. Страшно было представить, какой переполох случился после ее выходки. А фраза, брошенная педагогу… Вот так сжечь за собой мосты – чистейшее безумие. Теперь ей некуда идти, а возвращаться назад стыдно. Вспоминая о своих злоключениях, она испытывала отчаяние, подступавшее острыми приступами, а потом временно сменявшееся наивной надеждой на то, что никто ее странному демаршу не придал значения.

Большую часть времени девушка просто слонялась по городу и маялась, размышляя – вернуться в общежитие или нет? Настя поела в кафе, попробовав, наконец, целых два вида тортов – «Наполеон» и какой-то еще, название которого она не запомнила. Отвела душу. И плевать, что о ее фигуре думает Мартовицкий. Обида сменилась злостью на Артема. Этот его гонор, хамство и высокомерие… Она никому не позволит так с собой обращаться.

Пока сидела за столиком и наблюдала за суетящимися людьми, появилось время все обдумать. Мир, в котором она так нелепо оказалась, все глубже затягивал. Он был и чужим, и родным одновременно. В городском пейзаже она узнавала знакомые здания. Они, как и люди с годами, в ее времени изменись, но остались узнаваемые черты. При мыслях о доме накатила щемящая грусть. Все явственнее было предчувствие, что она туда не вернется. Чтобы не расплакаться, нужно было подумать о чем-то другом…

Что же могло привести к трагедии и гибели балерины? Действительно ли это была Татьяна? Что, если все случилось из-за ее романа с Тайгряном? Или потому, что ей досталась ведущая партия в балете? Этот вид искусства жесток и превращает танцоров в яростных соперников, готовых на все.

Но могла ли, например, Тома решиться на убийство? Настя в подобное не верила. Да и Тамара Николаевна совершенно не была похожа на убийцу. После обнаружения останков она так же искренне поразилась, как и они с Костиком. Даже тридцать лет спустя такие вещи не забываются. Будь она виновницей, не смогла бы спокойно держаться в присутствии следователя. Потом Настя подумала, что судит по себе. Неизвестно, какой эта взрослая Тамара человек.

После кафе девушка не спеша добрела до общежития. Было уже почти одиннадцать вечера. Комендант ее точно не пустит. Зоя Яковлевна – дама суровая и принципиальная. Настя присела на облицованный мраморной плиткой борт фонтана. С наступлением ночи район старого города с его зданиями дореволюционной постройки и узкими улочками стал выглядеть зловеще. А одежда уже плохо защищала от осеннего холода. Несмотря на то, что дни еще были теплые, ночами температура сильно опускалась.

Ощущение безысходности при мысли, что она может больше не увидеть родителей, друзей, свой дом, захлестнуло с головой, как высокая холодная волна. Улица, освещенная фонарями, начала расплываться в цветных кругах набежавших слез. Настя зажмурилась, чтобы не дать им течь из глаз. Нужно заставить себя перестать думать об этом. Ночью все всегда видится в более мрачных красках, чем днем. Анастасия не понимала, куда подевался ее обычный оптимизм.

От дурных размышлений отвлек свет фар появившегося из-за поворота автомобиля. Девушка испугалась до спазмов в желудке. Потому что машина почти проехала мимо, но потом вдруг притормозила и сдала назад. Когда серая «Волга» поравнялась с Настей, стекло опустилось.

– Нормально? Я ее по всему городу ищу, а она здесь сидит. Запрыгивай, – в окне автомобиля появилось лицо Артема Мартовицкого.

– Куда? – не поняла растерявшаяся девушка.

– П-ф-ф… В машину! Тебя все равно не пустят в общагу.

– Пустят, – из гордости заупрямилась она.

– Не спорь. Садись, – Артем говорил чуть снисходительно, как с ребенком.

Почувствовав это, Настя решила показать, что она далеко не дитя. И хотя первым порывом было снова убежать, она все же совладала с собой, встала, взяла свою сумку и собралась спокойно уйти.

– Подожди ты. Надо поговорить, – парень вышел из машины.