Цветок с ароматом магнолии. Детективный роман

Сыщик надеялся на быстрый положительный результат, так как за последнее время интуиция его ни разу не подводила. Даже в деле с пропавшей девушкой, он не отступился от своей цели.

– Сейчас давайте поищем вместе. Вот его стол, где у него хранились все деловые бумаги, – парень подвел оперативника к обычному коричневому полированному столу без тумб. – Он даже списки школьников хранил здесь в отдельной тетради. Мы ничего не выбрасывали после похорон, думали, что все его изыскания должны пригодится в милиции.

– Вот это спасибо, – поблагодарил следователь Кирьянов сына майора за его длинную речь.

Они вдвоем стали рассматривать старые газетные вырезки десятилетней давности, когда проходила чистка населения от спрятавшихся нацистов, кому удалось избежать наказания сразу после окончания войны в 1945 году.

– Вот все тетради за время его работы в милиции, куда он вносил раскрытые преступления и наверно фамилии уголовников, – сказал парень резко, усадив оперативника в низкое кресло. – Садитесь сюда. Так вам будет удобнее.

Он пододвинул к креслу журнальный столик, куда перенес все то, о чем просил его сыщик. Это занятие отняло у следователя Кирьянова почти час, но он выделил по датам дела, отмеченные в тетради в последнюю неделю жизни майора Матросова.

«Посещение ЛТП Шарикоподшипникового завода, СИЗО, ИУ в Заводском районе», – была последняя запись.

Список женщин-предательниц, отправленных в тюрьмы за участие в работе гестапо в качестве актрис, переводчиц, уборщиц, секретарш-делопроизводителей, официанток, поварих, чтобы заработать коврижку с маслом, когда каждый день отправляли в газовые камеры 5 тысяч человек, был небольшим. Они не представляли угрозы для населения, так как уже отбывали наказание. В свое время эти профессионалки были любовницами фашистских извергов, поэтому тогда получили направление на работу, проживая в благоустроенных общежитиях в качестве сотрудниц. Они получали довольствие, форму и аусвайс немецкого образца.

– Могу я взять на время эту последнюю тетрадь? Здесь находятся сведения, которые нам нужны, – пояснил следователь Кирьянов, обращаясь к сыну майора Матросова.

– Пожалуйста, берите. Мы тоже хотим с женой узнать подробности. Кто на него напал и задушил прямо около входа в подъезд? Так, кажется, заключил эксперт, когда я читал его заключение. Что же произошло в реальности с моим отцом? – спросил парень, стирая слезы с лица.

– Мне поручили это дело довести до конца. Проведу расследование и доложу вам обязательно о моих результатах поиска. Есть подозрение, что нападала тренированная женщина из бывших репатриированных арестанток, которая сумела спрятаться, но ее все-таки нашли и заключили под стражу. Но как она оттуда сумела исчезнуть? Это даже не поддается никакому логическому мышлению, – предположил сыщик, пытаясь раскрутить тугой узел, который требовалось просто разрубить на части.

Следователь Кирьянов ушел от сына майора Матросова с желанием тут же отправиться по тем местам, куда успел сходить бывший участковый. Но, посмотрев на часы, он обнаружил, что было начало девятого. Из этого вытекало, что надо было позвонить Маше и генералу Кедрову, чтобы сообщить о своих находках и попросить о снисхождении на один день. Он собирался закончить свое либеральное расследование без собачьего лая дрессированных овчарок и избиения свидетелей, подозреваемых в убийстве сотрудника милиции, за что давали наибольший срок наказания.

Первой на очереди стояла его невеста Маша. Оперативник, когда вернулся домой, спешно набрал номер подруги. Он настойчиво сказал с чувством ответственности за свои слова:

– Завтра буду ждать после работы на проходной. Надеюсь, что у тебя найдется для меня пара слов? Можем посетить кафе.

– Договорились, – ответила девушка. – Не скучай без меня.

Она уже вернулась с тренировки, готовила вкусный ужин для себя и родителей, стоя на кухне в фартуке перед плитой.

Генерал Кедров, услышав о сделанных значительных шагах в направлении раскручивания убийства майора Матросова, сказал:

– Завтра пройдись по тем адресам, что записаны в тетради нашего бывшего ветерана войны. Даю тебе разрешение явиться на работу, когда освободишься. С машиной тоже дело решено. Возьмешь утром в гараже. Путевку я подпишу всем сотрудникам.

Сидя вечером перед телевизором, оглядываясь назад в свое прошлое, генерал Кедров признал справедливость своего выбора, когда ему требовалось найти наиболее гибкого и трудолюбивого сотрудника. Работа в райотделе милиции была настолько ответственной и подчас неразрешимой, что надо было расследовать сразу несколько дел, избегая трений с населением.

* * *

На другой день следователь Кирьянов на машине отправился на окраину города, где находилась женская тюрьма. Он со списком женщин-репатрианток явился в исправительное учреждение, показал свое удостоверение старшего лейтенанта милиции в раскрытом виде, представив имеющийся у него список заключенных на проходной, чтобы ему разрешили поговорить с начальником. Стрелок позвонил, куда требовалось. Дал трубку сыщику, а тот подтвердил свое решение встретиться по очень важному вопросу, чтобы решить все текущие проблемы.

– Разрешаю вам пересечь проходную нашей зоны. Пусть вам выпишут пропуск, – сказал начальник хриплым голосом.

Получив маленький клочок бумаги с указанием часа и минут, оперативник поднялся на второй этаж, выкрашенного голубой краской административного здания. Он нашел комнату с номером начальника тюрьмы. Вошел в большой просторный кабинет с двумя окнами, полированной стенкой, диваном, стульями, массивным письменным столом, уставленным книгами в стойке и флажками. Официальная обстановка требовала соблюдать этикет между сотрудниками и гостями. Начальник в серой форме сидел за столом, листая журнал, рекламирующий строительные материалы.

– Что хотите узнать у нас? – спросил подполковник, здороваясь за руку с оперативником.

– Мы расследуем дело о спланированном убийстве нашего ветерана войны, майора Матросова. В списке его последних записей значилось ваше учреждение. Приходил ли он к вам для проверки? – спросил следователь Кирьянов, вдыхая свежий утренний воздух, врывающийся в раскрытое окно.

– Да. Он периодически наведывался к нам по настоятельной просьбе вашего руководства, чтобы быть в курсе, кого из наших заключенных готовят к освобождению, – сказал начальник тюрьмы воинственным тоном.

– У меня есть список женщин, отбывающих наказание у вас в колонии. Вот, пожалуйста, посмотрите. Мне хотелось бы выяснить, кого вы освободили за последний месяц? – осведомился оперативник, чтобы положить конец своим внутренним стыковкам и разногласиям. – Это очень важная деталь.

– Вот Гарднер, – начальник показал в списке на фамилию английского происхождения. – У нас имеется справка о ее нормальном психологическом здоровье. Весь срок она уже отсидела. Находилась здесь по нескольким статьям. Но главная ее вина заключалась в пособничестве фашистам в нацистских лагерях смерти, – доставая досье из шкафа-стенки, стал объяснять начальник исправительного учреждения. – Она была переводчицей-перебежчицей. Переводила с английского или с немецкого языка на русский. Когда, как надо было, по ее словам. Требовалось пройти обследование по месту жительства и встать на учет. Адрес ее у нас есть. Она сожительствовала с мужчиной, с кем скрывалась в Китае от правосудия. У нее есть несовершеннолетняя дочь. Вот их данные, – рассматривая свою коричневую папку с выпиской из тюрьмы заключенной Гарднер, сказал начальник женской тюрьмы, отдавая картонные корочки в руки следователю Кирьянову.

– Вот это мне и требовалось узнать. Оказывается, она владела приемами рукопашного боя, не разрешенными в нашей стране. Место прописки в том же доме, что у майора Матросова. Думаю, она является главной подозреваемой в его смерти, так как, судя по записям, он препроводил гражданку Гарднер в места лишения свободы, когда она приехала из Китая и зарегистрировалась со своим сожителем по тому адресу, – развил логическую цепочку дознаватель. – Нам нужны ее отпечатки пальцев, чтобы сверить с оставшимися отпечатками на теле нашего сотрудника.

– Предполагаете, что это месть? – спросил начальник, наливая минеральной воды из бутылки себе и следователю Кирьянова.

– Такое чувство, что ваша бывшая подопечная избрала свой путь вне всякого закона, – согласился сыщик, который продолжал стоять перед столом начальника тюрьмы, читая досье заключенной.

– Она обычная рецидивистка, – констатировал начальник тюрьмы. – Вне всякого сомнения, она очень опасная.

– Могу я взять отпечатки пальцев с собой? – спросил сыщик, когда, наконец, выпил воду, поставив стакан на место. – Верну по почте.

– Да, возьмите, – согласился начальник женской тюрьмы, понимая такое поведение заключенной, что горбатого могила исправит. – Отзвонитесь, когда закончите расследование. Желаю удачи!

Следователь Кирьянов ушел, чтобы показать отпечатки пальцев эксперту Семенюку. В райотделе он тут же отнес свои вещественные доказательства в лабораторию. Дождался, пока эксперт подтвердит их идентичность. Тут же на машине с ордером на арест он поехал к гражданке Гарднер по тому же адресу, где он был вчера, но на пятый этаж. Сыщик позвонил в расшатанную дверь. Девочка-подросток лет двенадцати в мятом платье открыла ему.

– Вы к кому? – спросила она с испугом, отстраняясь от двери.

Следом в прихожей показалась сама хозяйка квартиры в грязном заношенном одеянии с претензией на шик. Показав свое удостоверение в раскрытом виде, оперативник прошел в квартиру. Он знал по личному делу, с кем она проживала, кроме ее дочери.

– Здесь проживает гражданка Гарднер? – спросил следователь Кирьянов, преграждая выход из квартиры.

– Да, это я, – чуть слышно сказала рецидивистка. – Отойди отсюда, – скомандовала она дочери, которая с любопытством наблюдала за происходящим. – Иди в свою комнату и сиди там.

Девочка шмыгнула в боковую комнату, закрылась на обе распашные двери.

– Вы арестованы по подозрению в убийстве нашего оперативного сотрудника. Вот ордер на арест, – оперативник предъявил ей документ. – Пройдемте со мной.

Он надел ей наручники, препроводил в специальную, предназначенную для такого случая, машину-фургон. В кабине их дожидался шофер. Как и предыдущую, арестованную, подозреваемую отправили сначала в КПЗ. Оперативник написал отчет генералу Кедрову, отнес сам лично к нему в кабинет.

– Хорошо. Пусть пока там посидит, подумает, напишет признательные показания. Отправим дело на рассмотрение в суд, – сказал генерал, не теряя времени даром. – Можно допросить и устроить следственный эксперимент.

Следователь Кирьянов ломал голову над тем, почему земля носила таких осквернителей мира – хищников в образе и подобии богоматери. Тревожные мысли не давали ему покоя: «Фашизм проник в их душу и тело. Как паутина, опутал мозги. Ни перед чем не останавливаясь, обе пожинали плоды на ниве Дахау, Освенцима, Бухенвальда. Одна препровождала детей в газовые камеры, а другая – через громкоговоритель объявляла об этом. Так они считали, что воспитывали свою волю и умение зарабатывать. Послушаем, что другая фифа скажет в свое оправдание. Себя и их главаря-фюрера они любили, наверно, больше, чем несчастных, обездоленных детей».

– Приведите заключенную Гарднер из КПЗ, – сказал оперативник дежурному по этажу, чтобы тот позвонил коридорному в спецприемник.

Через пять минут Гарднер уже стояла около кабинета следователя Кирьянова. Конвоир пропустил ее вперед и закрыл дверь. Она прошла и остановилась. Следователь Кирьянов, сделав вид, что видит ее впервые, спросил, глядя на ее руки, закованные в наручники:

– Как фамилия?

– Гарднер Лидия, – ответила она, встав в привычную позу «вольно», расслабившись, чуть ли не плача от переутомления.

– Можете садиться, – предложил оперативник, доставая сигареты, закуривая, при этом, стряхивая пепел в блюдце, которое он держал в верхнем ящике старого письменного стола, пропахшего табаком и леденцами, хранимыми его предшественником в старой железной коробке из-под Монпансье с выраженным ароматом пряностей: малины, груши, яблока, выпускаемые Московской конфетной фабрикой.

Подозреваемая в смерти милиционера села около стола. Короткое шелковое серое платье без рукавов с вышитым воротником оголило ее округлые колени. От нее шел запах кухни и больничного холода. Выглядела она свежо для своих сорока пяти лет, ни тени измождения на лице.