Цветок с ароматом магнолии. Детективный роман

Женщина любезно улыбнулась, пытаясь скрыть от симпатичного молодого участкового милиционера свое скромное платье, бледный вид и отсутствие румянца на лице.

– О происшествиях в течение этого года на вашей улице знаете? – дознаватель не думал, что она в курсе последних событий, хотя полной уверенности у него не было.

– Мне хватает забот с детьми. Что-то есть у вас еще интересное спросить меня? – она нервно отвернулась и вскинула головой, показывая золотые сережки в ушах.

– Нет, спасибо, – поблагодарил ее следователь Кирьянов, понимая, что бизнес у Безбедновых процветал и шел полным ходом, набирая обороты после оптовой продажи яиц в Коопторг.

Визит сыщика к женщине с двумя детьми на второй этаж справа от домика Безбедновых оброс паутиной слухов и сплетен. Все соседи решили, что они стали любовниками, но реальных доказательств этого ни у кого не было. Хотя решили, кто пользовался услугами хозяйки курятника, что с учителем литературы она развелась давно. Никому не стоило сомневаться в благих намерениях юридического лица в налаживании семейной жизни брошенной одинокой матери. О чем та могла только мечтать. Следователь Кирьянов ушел от нее с воодушевлением, а по пути завернул в тот самый особняк с курятником, чтобы найти орудие убийства девушки Гали. Разрешение на обыск он взял у себя в сейфе, а ключ, он знал, лежал под лестницей около входной двери. С калиткой пришлось повозиться, так как она открывалась крючком через щель почтового ящика. Но с этой задачей оперативник справился успешно, когда нашел крючок, подвешенный с внутренней стороны сбоку.

Пройдя в коридор, он обследовал каждый метр жилого помещения, заглянул в платяной шкаф, набитый зимней одеждой. Увидел злополучное серое шерстяное платье, которое сразу навело его на мысль о преднамеренном убийстве. В ящике шкафа находилась стеклянная посуда, чайник и кастрюля. В диване лежала обувь и спальные принадлежности. Сверху шкафа и на столе было пусто и чисто. За диваном и шкафом – ни пылинки. Сыщик открыл маленькую прямоугольную чугунную дверцу, находящуюся внизу газовой печи, присел на корточки и заглянул внутрь. Там лежал обычный красный кирпич для обжига, чтобы жар не попадал в комнату, а распространялся внутри печи, согревая помещение. Однако была поздняя весна, напоминающая лето. Давно никто не топил печь. Единственным тяжелым предметом, которым мог быть нанесен удар, был этот предмет, используемый только зимой по назначению.

Аккуратно, чтобы не повредить, возможно, оставшиеся отпечатки пальцев, сыщик вытащил кирпич из печи, используя большой мужской носовой платок. Положил находку на кухонный стол, осмотрел, но ничего не заметил подозрительного. Потом он убрал в целлофановый пакет, прихваченный с собой, когда собирался идти по данному адресу. Надежда, что на кирпиче остались отпечатки пальцев, была. Новых улик у него не было.

«Жестокость тетки поражает. Мир вокруг племянницы обернулся своей самой неприглядной стороной. Измена, корысть, ревность, жадность, зависть, тайна – все эти качества окутывали смерть девушки темным саваном», – размышлял следователь Кирьянов, когда покинул чистое убежище, которое могло стать местом, где бы воспитывался ребенок племянницы, а стало приютом злости, лицемерия и надменности.

Сыщик вернулся в райотдел милиции. Он отнес свою находку эксперту Семенюку в лабораторию.

– Вот, пожалуйста, обрати внимание, что у меня есть, – доставая из мешка кирпич, сказал дознаватель, обращая внимание, что эксперт сидел в точно такой же позе, как и всегда, когда изучал под микроскопом срез ткани или кровь.

– Ну, вот. Хорошо. Это то, что нам надо, – сказал эксперт, заканчивая свои манипуляции.

– Сможешь изучить на наличие отпечатков пальцев? – спросил следователь Кирьянов, когда эксперт отнес изученные препараты и ткани в стеклянный шкаф.

– Сегодня нужный результат узнаем к концу рабочего дня… – обрадовал специалист, опытный в таких вопросах.

Он взял, как обычно, все препараты, кисточкой в тальке стал проводить по боковинам кирпича. Несколько отпечатков сразу проявились. Глядя на свои находки, он сообщил сыщику:

– Вот это то, что ты просил меня найти. Теперь надо сверить с отпечатками пальцев арестованной.

Эксперт нашел лист, на котором были отлично видны черные круги в квадратных ячейках.

– Напишу подробный отчет и принесу тебе в кабинет, – сказал эксперт Семенюк, приобщая к материалам дела, все найденные отпечатки пальцев на кирпиче.

– Хорошо. Я буду ждать, – обнадежил дознаватель своего коллегу, возвращаясь в свой кабинет.

Сыщику надо было доложить генералу Кедрову обо всех уликах, найденных им в доме у Безбедновых. А потом сделать запрос через военное Министерство в Германию о фамилиях и фото женщин, которые находились на службе у нацистов. Требовалось узнать их должность, карьерный рост, премии и надбавки, чтобы доказать причастность к нацистской группировке.

«Могу обнаружить неожиданные для себя факты. Все сестры как раз подходили по возрасту. Старшей было двадцать восемь лет, когда началась война, средней – двадцать три, а младшей – восемнадцать. С учетом их образования, они могли оказаться по собственной воле в рядах СС», – рассуждал дознаватель, когда снова перекладывал дела, найденные в паспортном столе.

«Хотя весной сорок пятого года в конце войны, они могли переметнуться на сторону союзников или сжечь свои старые аусвайс, а потом представить ситуацию, как будто они – мученики концлагерей, страдальцы – бывшие военнопленные, контуженные или беженцы. Нужна точная идентификация, чтобы не спутать с разведчицами и антифашистами», – к такому выводу пришел сыщик, убирая листы с заявлениями о замене паспортов, датированные сорок пятым годом, в стол.

Он достал совершенно чистый лист бумаги, чтобы написать запрос в Москву по истечении двадцати лет после победы над фашизмом, когда продолжали искать военных преступников в разных странах, куда могли те спрятаться от правосудия:

«Прошу выслать нам список и копии фотографий женщин, участвовавших в карательных операциях на оккупированной территории в период военных действий с 1941 по 1945 годы».

Следователь поставил свою подпись, число и печать райотдела милиции, заверенную у секретаря генерала Кедрова.

– Собираетесь заняться историческими расследованиями? – спросила его секретарша, с силой ударяя по листу печатью с подписью старшего лейтенанта.

– Надо раздобыть и уточнить некоторые сведения, в связи с недавним арестом подозреваемой, – признался сыщик, забирая официальный запрос.

– Можете оставить у меня. Я отправлю почту. До вас участковый занимался этим вопросом. Но он умер при невыясненных обстоятельствах. Был инвалидом, участником войны. Дело заглохло. На его место приняли вас, – посочувствовала секретарша.

– Будет возможность, постараюсь выяснить причину смерти, чтобы закрыть висяк, – добавил оперативник, у которого скопилось масса неотложных дел. – Фамилию и личные данные участкового можете мне написать на листке.

– Конечно. Его фамилия – Матросов, а досье все еще находится в отделе кадров нашего отдела, – пояснила она с апломбом.

– Хорошо. Я запомнил, – сказал дознаватель, оставляя свой запрос у секретарши на столе.

– Ну, это не срочно, – примиренчески изрекла она.

Следователь Кирьянов вернулся в свой кабинет, а там уже находился эксперт Семенюк. Он важно произнес, показывая на листы, где он написал отчет и ссылку на статью закона:

– Вот принес полную идентификацию отпечатков пальцев на кирпиче с теми, которые сняли у арестованной подозреваемой.

– Могу нести все это хозяйство на рассмотрение руководству. Чем скорее мы закончим, тем раньше займусь новым расследованием. Правда, надеюсь, что для суда всех этих доказательств будет достаточно. Тем более сделал запрос в Москву в Министерство обороны относительно военных преступлений гражданки Безбедновой, – сказал дознаватель с ударением на слове «суд», у которого руки чесались заняться своим личным делом.

– С этим проблем не будет. Дадут то, что заслужила. Будет что-то срочное, приноси, – сказал эксперт и ушел продолжать изучать вещественные доказательства в свою лабораторию.

Следователь Кирьянов направился к генералу Кедрову с докладом о сделанных экспертом выводах.

– Вот, товарищ генерал, что Семенюк мне сейчас принес, – сразу сообщил он, заметив занятость начальника милиции.

Тот разбирался у себя в столе в поисках нужных бумаг и газет.

– Спасибо. Сейчас же посмотрю. Только надо уточнить, как тебе в голову пришла такая идея – сделать запрос в Министерство обороны. У нас достаточно материалов относительно военных преступлений. Вот, наконец, нашел газету с именами, фамилиями, а фотографии военных преступников есть у меня в сейфе в особой папке. Ты наверно узнал у секретарши, что этим делом до тебя занимался участковый Матросов. Вот если будет время, навести его родственников. Узнай, в чем они нуждаются, – сказал генерал, стряхивая с себя пыль. – Однако могут быть новые сведения. Надо позвонить, если есть что-то похожее, они сами нам сообщат об этом, – сказал начальник милиции, а в обмен дал оперативнику то, о чем он просил в письме, где был подробный список подозреваемых рецидивистов военного времени, проживавших в области.

Среди них сыщик нашел фамилию Шмюк Э. А.. Он обратил внимание на английские окончания и немецкие корни представителей с русскими именами. Генерал Кедров сел за стол. Он стал читать отчет дознавателя и эксперта по произведенному предварительному расследованию преступления непредсказуемого характера.

«Сталинская чистка носила иллюзорный оттенок, однако многим репрессированным удалось избежать вербовки на фронт, а кто-то специально нажился на военных операциях, не потеряв ни капли крови», – рассуждал про себя оперативник, дожидаясь, пока начальник милиции знакомился с произведенным расследованием.

Быстро пробежав исписанные листы с опросом свидетелей и результаты дактилоскопической экспертизы, генерал с уважением к присутствующему старшему лейтенанту, сказал:

– Нашли соответствие отпечатков пальцев. Это очень хорошо. Можно дело отправлять в прокуратуру. Тянуть с этим не стоит. Двоих ее родственников похоронила младшая сестра, но есть задержка с племянницей. А теперь все определилось. Можно снова приглашать младшую сестру, чтобы у нас не было застоя в делах.

– Так точно, вещественные доказательства есть. Будем заниматься текущей работой, – согласился дознаватель.

Через месяц эксперт Семенюк доказал после проведения анализа ДНК, что все трое погибших – родственники. У племянницы Гали был срок беременности пять с половиной месяцев, примерно такой же, как у арестованной тетки – жестокой убийцы. Следователь Кирьянов присутствовал на суде. Там разбирали степень вины бывшей надзирательницы концлагеря, помогавшей мужу. Суд приговорил ее к высшей мере наказания, но, учитывая беременность, «заменил» на пожизненный срок заключения. В списках женщин, участвовавших в подобных делах, обнаружили тех, кто уже отбывал срок заключения. Дело об исчезновении Галины Безбедновой в милиции вскоре было закрыто. Его отложили в архивную папку за достаточностью выясненных обстоятельств криминального расследования.

В тот день после работы дознаватель сообщил своей невесте Маше, что не сможет проводить ее до дому. Он был вынужден лишний раз выяснить, есть ли какие-то вещественные доказательства вины участия соседки Матросовых по подъезду с фамилией Гарднер в диверсионных карательных операциях на оккупированной фашистами территории Белоруссии. На эту английскую фамилию он натолкнулся, когда изучал материалы дела.

– Привет, Маша, найди мне, что ты знаешь о наших бывших сотрудниках. Эти нераскрытые дела лежат на отдельной полке в алфавитном порядке под шифром «Секретно», – спросил следователь Кирьянов, когда спустился в архив, чтобы ознакомиться с начатым, но незаконченным расследованием.

– Полку знаю, но зубы туда класть опасно. Можно не вернуться, – предупредила его девушка с наигранной улыбкой.

Маша отошла от стойки, исчезнув между стеллажами.

– Смотрю, – крикнула она из глубины комнаты. – Только одно есть там нераскрытое дело. Принести?