Цветок с ароматом магнолии. Детективный роман

Они с усмешкой забрали тонкие желтые страницы.

– Нет. Минут пять стоим, наблюдаем со всеми свидетелями. Видно серьезное дело, раз столько народу мы собрали вокруг себя. Задержимся потом, чтобы перекусить. Нам приплюсуй эти пять минут на обед, – считая свой трудовой стаж, заметили шофера, предлагая сыщику начать обследовать нужный участок.

– Сделаем, что надо. Пойду, поздороваюсь с хозяйкой дома. А вы по моему кивку заезжайте во двор, когда ворота раскроются, – вслух сказал милиционер.

Следователь Кирьянов с папкой под мышкой постучался в калитку. Когда ему открыли, он подошел к Таисии Безбедновой, прошел во двор самостоятельно, так как женщина успела зайти на свою территорию.

– Откройте ворота. Нам нужно срочно очистить отхожее место рядом с курятником. А кур можете не тревожить, – приказал милиционер.

– Разрешение у вас есть? – спросила женщина, не показывая своих глаз из-под платка.

– Все есть. Я сам сейчас открою, – с этими словами милиционер, отодвинув засов забора, открыл ворота.

Он посмотрел налево. Никого из соседнего дома на улице уже не было, но справа в отдалении он увидел ту же самую подругу хозяйки, которая подходила к ней. Кивнув водителю ассенизатору, чья машина уже стояла в проходе между клумбами, так как машины поменялись местами, тот въехал во двор, а санитары из катафалка санэпидстанции с носилками вошли следом. Ворота прикрыли. Через пятнадцать минут соседи из углового дома заметили, что на носилках вынесли что-то большое, спрятанное в темно-синий мешок, втащили сзади, положили на пол. Туда же сел следователь Кирьянов, не забыв отметить в путевых листах шоферов, что производственное задание выполнено, прибавив им час на обед. К нему подсела хозяйка дома в растрепанных чувствах, охая и стеная, очевидно не ожидавшая такого поворота событий. Ворота закрыл шофер грузовика – ассенизатор, когда въехал на проезжую часть вслед за катафалком. Они двинулись по улице, пересекающей Шевченко по направлению к моргу. Следователь Кирьянов заметил, что две детские головы спрятались за парадной дверью углового дома, когда машины проезжали мимо с трупом жертвы.

Когда машины подъехали к цели, тело отправили на опознание в морг. А подозреваемую Таисию Безбеднову в укрывательстве государственного преступника посадили в КПЗ для дальнейшего расследования. Тут же дознаватель сообщил генералу Кедрову о найденном неопознанном трупе женщины в сарае рядом с курятником по адресу, где проживала пропавшая гражданка Галина Безбеднова, а главная подозреваемая в убийстве женщины сидит в камере.

– В паспортном столе получил все заявления исторического характера за сорок пятый год. Буду сравнивать фотографии лиц с реальными персонажами трагедии. Возможно, появится хоть одна зацепка, – добавил он под конец своего устного отчета.

– Хорошо. Держите меня в курсе. Я постараюсь вам помочь, чем смогу, но подозреваемую Безбеднову обязательно покажите врачам. Отведите, если потребуется, с сопровождающей нашей сотрудницей к парикмахеру и психологу. Нужно определить ее вменяемость, чтобы она опознала своих убитых родственников. Это без канители отнимет у вас весь завтрашний день. Ну, а сегодня продолжайте сличать фотографии с паспортов. Если что-то очень срочное, звоните мне прямо домой, – заявил генерал Кедров, в рабочем порядке поблагодарив дознавателя в правильно спланированной операции, произведенной с его разрешения.

– Так точно, – сказал сыщик, проверяя наличие у пояса сзади пистолета и наручников, пристегнутых к шлице брюк.

– Письменный отчет мне потом на стол. Будем отправлять в прокуратуру, придется нам попотеть с этим процессом. Опять, если найдут грамматические ошибки или неправильный перенос, всю вину взвалят на весь уголовный розыск области, но могут передать дело на доследование в столицу. Вообще-то хлопот не оберешься. Правильно, что не стали разглашать подробности в местной газете. Слишком торопиться тоже не стоит, – изрек генерал Кедров с уважением, оценивая старания своего подчиненного.

Следователь Кирьянов ушел от руководства с чувством исполненного долга. Обнаружив труп женщины в отхожем месте во дворе дома заявительницы по улице Шевченко, шофера разъехались на обед. Теперь эксперту Семенюку надо было провести судебно-медицинскую экспертизу, а свидетельнице Таисии Безбедновой и подозреваемой в одном лице опознать, является ли покойницы ее племянницей.

«Если наши догадки подтвердятся, то дело можно будет передавать в суд, как сказал генерал Кедров. Остается сверить между собой разные карточки женщин, которые я взял в паспортном столе, на предмет находятся ли они между собой в кровном родстве», – решил сыщик, заходя в кабинет эксперта Семенюка, занятого срочным делом.

Но его на месте не оказалось, так как он ушел в морг, чтобы сделать анализ крови всех трех жертв: племянницы и двух братьев-близнецов, для уточнения их родственных отношений.

«Нотариус должен будет предъявить документы на право наследства, чтобы из тех денег похоронить покойников, так как у Таисии Безбедновой все меньше оставалось шансов выйти на свободу. Эксперт напишет эпикриз. Тогда уже будут на основании этой справки делать дальнейшие выводы о произошедшем. Почему скончалась молодая, в полном расцвете сил девушка?» – снова дознаватель задавал вопрос.

Он позвонил надзирателю СИЗО по местному телефону, когда вернулся в свой кабинет, разложив документы на столе:

– Вызовите в КПЗ психолога для беседы с только что заключенной под арест женщиной, подозреваемой в убийстве.

– Психолога ждут еще другие заключенные, поэтому лучше отвезти новенькую в психиатрическую лечебницу, где ей займутся специалисты в этой области. У нас машина сейчас имеется в наличии, – отрапортовал надзиратель.

– Хорошо. Будьте начеку. Возможны непредвиденные обстоятельства, – предупредил следователь Кирьянов, радея за своих подчиненных. – Доложите мне, когда ее перевезут в поднадзорное учреждение. Если надо, все документы на ее задержание находятся у меня, – добавил он и повесил трубку.

– Так точно, – сказал дежурный сотрудник ведомственной охраны, ответственный за исполнение наказания в СИЗО.

Сыщик сел за стол. Он внимательно стал изучать карточки и личные дела, добытые им в паспортном столе.

«Черты лица очень похожи, но возраст с разницей в пять лет. Самая старшая – Таисия Безбеднова и две ее родные сестры, но с другими фамилиями. Та моложавая женщина в темном костюме, которая стояла у ворот рядом с подозреваемой, наверно, младшая из сестер – Дарья Гузанова. Средняя – Лиза Мельниченко, по-видимому, проживает в другом городе. А где? Вот вопрос», – следователь Кирьянов убрал в стол заявления.

К нему в кабинет с самой арестованной появился солдат с автоматом за спиной и доложил:

– Привел для снятия отпечатков пальцев и отправки в лечебницу.

– Хорошо, спасибо. Можете ожидать за дверью, – поблагодарил дознаватель, так как должен был произвести предварительный допрос задержанной, подозреваемой в убийстве с отягощающими обстоятельствами. – Сейчас принесут нужные приспособления.

Эксперт Семенюк, находясь в морге, взял кровь на анализ у жертвы, найденной менее часа тому назад, положил пробирки в реторту. За это время санитары произвели проветривание помещение морга, как было положено по правилам, записанным в режиме работы специфического учреждения, где находились химические препараты и хирургические инструменты. Оставалось ждать результатов, чтобы узнать степень родства девушки с братьями-близнецами и опознания троих покойников арестованной Таисией Безбедновой. К этому шагу ее хотели подготовить, чтобы она смогла ответить на некоторые вопросы следователя Кирьянова. Эксперт вернулся к себе в лабораторию, поставил на стол реторту с тремя пробирками, помеченными мягким красным грифелем. Захватив накат для снятия отпечатков пальцев, поднялся в кабинет дознавателя. Рассуждать на философские темы ему было некогда, но проявить инициативу для помощи в расследовании он был обязан по долгу службы.

– Что тебя толкнуло на такой опрометчивый шаг, как убийство своей родственницы, а потом сокрытие этого проступка от органов милиции? – спросил следователь Кирьянов, пока эксперт снимал отпечатки пальцев у женщины, чье прошлое вызывало у него недоверие и антипатию.

– Я не убивала ее. Она сама туда упала случайно. Я ничего не знала об этом. Вы мне не приписывайте того, что я не делала, – с сильным акцентом сказала женщина в свое оправдание, нервничая, заикаясь, теребя косынку, съехавшую набок.

– Откуда у нее на голове обнаружили вмятину от удара тяжелым тупым предметом, а на лице – кровоподтеки? – спросил дознаватель, не соглашаясь с принятой нормой поведения у преступницы – безответственностью и вседозволенностью.

Лицо вдовы приняло восковой цвет, но, несомненно, было надменным, а лицемерные слова нисколько не умаляли ее виновности, не смотря на то, что она была беременной с небольшим сроком. Примерно четыре-пять месяцев.

– Поскользнулась на досках, упала и ударилась, – продолжала она настаивать, чтобы ввести в заблуждение следователя Кирьянова и эксперта Семенюка.

– Нам бесполезно с тобой разговаривать, поэтому сейчас надо пройти на опознание трех родственников, находящихся в морге. Ты в состоянии это сделать? – спросил дознаватель, злясь, что у арестованной такая плохая биография.

«Куда не ткни, везде проявлялись отголоски тяжелых давних военных преступлений, исполнением которых она занималась наравне со своим мужем в концлагерях. Что хорошо заметно по ее грязным, но интеллигентным рукам, которые никогда не знали физического труда, а лишь могли стирать следы преступления с пыльного двора», – наблюдая за процессом снятия отпечатков пальцев, сообразил дознаватель.

«У них могли быть сообщники, что абсолютно точно: переводчики или старосты, кто держал в подчинении деревни, хутора, села, заставляя мирных граждан работать на фашистов, кормить их на оккупированной территории Белоруссии и Украины. Фрицы уничтожали все на своем пути, сжигали дома, насиловали женщин, угоняли в плен стариков и детей. Заставляли работать на себя ни в чем неповинных жителей, строить печи, где круглосуточно горели трупы, униженных, превратившихся в скелеты, подвергавшихся истязаниям, заключенных. Надо спросить отдельно ее про службу в гестапо. Кого она лично помнит по работе в концлагере. Сколько им платили, что они после войны сменив фамилии и паспорта, успели обзавестись красивыми добротными домами с живностью, купленными за те грязные деньги», – рассуждал по ходу дела дознаватель, складывая свои бумаги в папку, завязывая тесемки, чтобы потом снова развязать.

– Да. Мы дружили все, но жили по отдельности. Я их хорошо знала, поэтому смогу определить каждого из моих родных членов семьи, – ответила Безбеднова, поражая сыщика своим хладнокровием и фанатизмом по отношению к семейным вопросам.

Эксперт Семенюк закончил снимать отпечатки пальцев.

– Надо сопроводить гражданку Безбеднову для опознания трупа женщины, которую нашли сегодня, – сказал он, убирая свои приспособления в специальный мешок.

У него было, как обычно, большое количество анализов, результаты которых могли повлиять на решение суда при вынесении окончательного вердикта. Следователь Кирьянов вышел из кабинета на минуту, приказав конвоиру строго:

– Уведите арестованную в морг на опознания ее родственников. Я буду сопровождать вас.

Затем он вернулся назад. Конвоир, не надевая наручников на арестованную, вывел ее из кабинета, заставил встать лицом к стене, когда эксперт и дознаватель покидали корпус, направляясь к моргу. Там на столах уже лежали трупы семьи Безбедновых, с фиктивной фамилией, которую они присвоили, проживая в селе Екатериновка в доме одинокой старушки, чьи сыновья погибли на фронтах под Сталинградом, Курском, при взятии Брестской крепости, обороне Севастополя, в Кронштадте. Такой циничный результат доказывал кощунство и жестокость всех войн вместе взятых, несущих не научные открытия, как пытались для собственного оправдания доказать фашистские преступники, а физическое уничтожение народов, рас, этническое предназначение, культурное развитие и светское воспитание.

– Ты узнаешь этих людей? – спросил следователь Кирьянов, когда конвоир привел арестованную в подвал, отделанных кафельной плиткой со столами и шкафами, покрытыми оцинкованным железом.

На губах у арестованной появилась горькая складка.

– Да, это – мой муж. Второй мужчина – его родной брат, сомневаясь в собственной правоте, сказала арестованная.

Она сделала паузу, когда сама подошла к столу, где лежала ее мертвая племянница.

– Это – моя племянница. Вы разрешите мне ее похоронить? – спросила подозреваемая, надеясь на снисхождение.

– Похоронами займутся правоохранительные органы за деньги от продажи вашей собственности – дома, земли, дачного участка, пока ты находишься под арестом, – предупредил дознаватель.

– Могу дать из своих накоплений, чтобы не отдавать дом в чужие руки. У меня есть сестры, вы наверно знаете, кто-то доложил вам об этом. Одна не живет здесь, а вторая… – подозреваемая опустила глаза, как будто вспоминая свое давнее детство.

– Что вторая? – вопрос застрял в ушах арестованной.