Цветок с ароматом магнолии. Детективный роман

«Они приехали в СССР сразу после окончания гражданской войны из Западной Украины на границе с Польшей. Получили статус беженцев, а затем были отправлены на проживание в Марксовский район, в село Екатериновка», – выяснил сыщик.

«Как будто все ясно. Виктор Шмюк, которого убил Никифор Безбеднов, отбывал наказание в период Великой Отечественной войны за кражу картофеля, поэтому его не забрали в штрафной батальон, а отправили в Сибирь, подальше от встречи со своими соотечественниками. Там он не был замечен в правонарушениях, благодаря этому он избежал продолжения», – читая дело о составе преступления, выяснял следователь.

По ходу чтения новый поклонник рапиристки удивлялся изворотливости Маши, когда ей удавалось избежать укола противника по тренировке, отскакивая назад как белка.

«Вернулся он сразу после войны к себе в район, женился. У них родилась дочь Галя – племянница Безбеднова, которую надо отыскать. Жена, наверно или умерла, или разошлись. Ребенка оставила на попечение отца. Когда дочь подросла, он отправил ее в город к родному брату, чтобы она получила образование нянечки дошкольного учреждения, а потом устроилась на работу для продвижения по карьерной лестнице. Все логично. Как-то надо выживать в условиях послевоенной разрухи», – рассуждал милиционер, перекладывая одну папку и аккуратно открывая другую.

«Пока один пять лет, назло себе, находился в Сибири за кражу, другого забрали в Красную армию, где ему удалось перейти на сторону фашистов, чтобы не погибнуть под пулями, а вести подрывную деятельность предателя. После войны он сменил фамилию Шмюк на Безбеднов и успешно укоренился в городе».

«Однако сколько у них было детей? Это остается загадкой для размышления», – читая подписи юристов и адвокатов, поражался следователь Кирьянов.

«Думаю, что замена фамилии на Безбеднов стала главной причиной смерти одного из братьев, который не принял порядки государства, которое позволило ему выжить после военной разрухи. За то он же убил своего родственника, чтобы тот, вернувшийся из Сибири, не выдал тайну его участия в карательных операциях, предательство и расстрел мирного населения, проживавшего на приграничной территории с Белоруссией. Так как такая фамилия и те же инициалы упоминались в сводках Совинформбюро, приложенных к делу о реабилитации его брата-близнеца, кого он убил в хозяйском сарае. У брата Никифора Безбеднова было прежнее имя – Эдвард Шмюк, как указано в донесениях, а отчество одинаковое – Арнольдович, которое убийца сменил на Полуянович, скрываясь от правосудия. Кто-то специально не хотел рекламировать эти данные, чтобы шантажом жить спокойной жизнью, разводя кур. А вот, кстати, свидетельство о браке Безбеднова Н. с Осокиной Т., продавщицей мороженого. Этими сведениями они сбивали с толку поиск военного преступника. Надо посмотреть в паспортном столе, кто такая Осокина? Ну, это на завтра», – закончил читать следователь Кирьянов как раз в тот момент, когда к нему подошла подруга Маша, вернувшаяся из раздевалки после тренировки на рапирах.

– Я готова, мы можем идти, – сказала она, лучезарно улыбаясь своему поклоннику. – Как у тебя дела? Все прочитал?

– Отлично. И я ознакомился с архивными данными. Теперь у меня есть претензии к работникам Общепита. Не желаешь зайти в какое-нибудь сносное кафе и поужинать? – предложил дознаватель, надеясь на согласие милой девушки.

– Хорошо. Пойдем, – с иронией ответила Маша, изрядно уставшая после сорокапятиминутного расслабления на спортивной площадке. – Мне тоже хочется прогуляться и перекусить.

Вдвоем они прошли на выход. Маша кивком головы простилась со своей соперницей, которая нанесла ей только три укола. До предполагаемого кафе они быстрым шагом дошли за десять минут. Заняли столик у окна рядом с кашпо, стоящим на подоконнике. Выбрали то, что показалось им наиболее приемлемым по цене. Заплатив приличную сумму, они хорошо поужинали салатом из овощей и мясом, приготовленным на пару с гарниром. Выпили две чашечки кофе с пирожным. В отличном настроении, получив массу удовольствия от общения, продолжили прогулку.

Владимир Кирьянов проводил Машу до дома в надежде встретиться завтра, вернуть ей папки, выписки и копии которых он собирался сделать дома, а на работе в райотделе милиции поставить печать, заверив у своих коллег. Он возвращался домой, обдумывая один за другим план ликвидации преступности. Дело о пропаже девушке стояло у него на повестке дня.

Дома он сделал копии узаконивания Виктора Шмюка в своих правах, как доказательство его невиновности в террористических операциях нацистов, где принимал деятельностное участие его брат-близнец – Шмюк Э. А., сменивший имя и фамилию на Безбеднов Н. П. Гражданка Безбеднова, бывшая Осокина, оказалась у него под подозрением. Поэтому дознавателю надо было снова появиться у них в доме. Но предварительно зайти к соседям, чтобы они охарактеризовали кратко всех обитателей особняка с загадочной репутацией.

Следователь Кирьянов в первое посещение не заметил никаких предметов культа, украшений или сувениров в комнате-кухне. Все у них было крайне аскетично, без украшательств, о чем кричали модные журналы. Кружевные салфетки, так распространенные в Западной Европе, тоже отсутствовали. Утоптанный, как асфальт, двор без травы, деревьев и клумбы не видел лопаты или граблей в течение десятков лет. Видно было, что изредка там подметали, после удаления куриных перьев и пуха.

«Рачительные хозяева, настоящие бюргеры, которые при всей их занятости не поленятся, а приберут, чтобы гости не чувствовали неудобств. Но железная кровать племянницы напоминала тюремное ложе без простыней и подушки. Как будто белье сняли специально, чтобы скрыть следы преступления или кровавой драмы. Если представить, что с племянницей что-то случилось, а родственники стремятся ввести в заблуждение сотрудников яслей, которые первые хотели наложить на пропавшую девушку административное взыскание, а самой Таисии Безбедновой ничего не оставалось делать, как написать заявление под нажимом директора яслей – гражданки Петровой», – рассуждая, таким образом, следователь Кирьянов дошел до дома.

Вечером он сделал, что намеревался, снова углубившись в чтение дел Безбеднов – Шмюк.

«С вором картофеля я разобрался, а вот профессиональный нацист и убийца – Эдвард Шмюк, отсидевший срок за ограбление сберкассы, ставший Никифором Безбедновым, продолжил свою тайную деятельную подрывную политику по ликвидации каждого проявления демократизации общества», – с досадой думал оперативник. «Он мог испугаться, что его брат будет шантажировать, чем тот занимался, чтобы заполучить работника на своем дачном участке. Надо проверить, с кем он вернулся с войны, или кто менял фамилию в тот период по этому району. А нет ли у них еще каких-то родственников, кто мог быть заинтересованным в присвоении частной собственности? В селе Екатериновка они вчетвером проживали в доме пожилой пенсионерки, которая скончалась. Она завещала им свой дом из-за отсутствия наследников, которые погибли на фронтах Первой Мировой войны. Теперь понятна эта вынужденная эмиграция, чтобы принять пленных, доказав им свое добрососедское отношение», – засыпая, думал следователь Кирьянов, вспоминая изредка лицо архивариуса Маши, с кем он хорошо провел вечер, гуляя по городу, посещая спортивный зал и кафе.

На другой день на совещании, когда собрались все сотрудники милиции, генерал Кедров высказал дельное предложение:

– Надо всем сотрудникам пройти медкомиссию, так как участились случаи венерических заболеваний. Если будут вопросы, обращайтесь ко мне за пропуском в нашу ведомственную поликлинику.

Потом каждый милиционер доложил о проведенных оперативных мероприятиях. Когда подошла очередь следователя Кирьянова, он встал с видом человека, получившего ответственное задание, поправляя пуговицы на форме, сказал:

– Расследование по поиску исчезнувшей гражданки Безбедновой движется медленно, так как нет ни одной версии, а свидетели утверждают, что она никуда из дома не отлучалась.

– Сегодня мы знаем, что фамилия этой исчезнувшей гражданки фигурирует в другом деле по двойному убийству. Проверьте, нет ли у нее визитов к сотрудникам по работе, – предложил генерал Кедров следователю Кирьянову пообщаться с воспитателями и заведующей яслями.

Тем не менее, дознавателю надо было отнести документы в архив, зайти в паспортный стол, договориться с кинологом на обследование двора Безбедновых с собакой, пригласить сотрудников для разговора или самому зайти в ясли, чтобы они могли дать ниточку к поиску девушки.

«Кто-то должен знать», – вспомнил следователь Кирьянов высказывание пожилого пенсионера, когда он опрашивал соседей углового дома по той же улице.

Он отнес дела в архив, заметив, что у архивариуса Маши отличное настроение. В паспортном столе, находящемся в соседнем корпусе, он поискал в журнале записей актов гражданского обмена паспортов, тех, кто менял документы, получая новые взамен утерянных. Фамилии были записаны последовательно без алфавита. Но уделять много времени данному поиску ему не пришлось, так как он сразу обнаружил выдачу паспортов Безбеднову и Осокиной в один год по одному месту жительства.

«Однако сколько сразу появилось вопросов без ответов», – думал он, концентрируя внимание.

«Как они одновременно потеряли документы? Что-то за этим всем скрывалось?» – разглядывая даты подачи заявлений в один день, спрашивал себя оперативник.

«А вообще-то всякое могло случиться… Переезд из одного места жительства в другое вместе на попутной машине, знакомство, плохие погодные условия, преднамеренная забывчивость… Да мало ли? Объяснения отсутствуют. Это плохо. Наверно получение паспортов производилась в срочном порядке или по знакомству за один день. Вот как указано здесь», – милиционер прочитал ту же самую дату выдачи в день обращения – 2 июня 1945 года.

«Какая спешная работа! Подпись начальника органа внутренних дел неразборчивая без расшифровки. Все сработано очень грамотно. Не придерешься. Никто сюда не обращался ранее для поиска государственного преступника, о котором трубила вся зарубежная пресса. Списки печатались постоянно для всеобщего обозрения. У нас есть все фамилии этих лиц с инициалами в недавних разработках. Фамилия Шмюк фигурировала там, если мне не изменяет память, но с другими инициалами не того человека, который проживал круглый год на дачном участке, как будто прятался от правосудия. Вот этим делом занимался мой предшественник, который искал государственных преступников, но ушел на пенсию по инвалидности. Да, хороший был человек, но умер недавно по болезни или ему помогли? Вот это тоже загадка. Кто-то знал о его ранениях в госпитале, если рассуждать по той же схеме. Но и другой вариант тоже не исключен, как советовал генерал, предшественник нашего руководителя. Кому-то нравились все эти перестановки…» – размышления завели следователя Кирьянова в тупик, но он не успокаивался, а продолжал рассматривать Советский герб с колосьями, восходящим солнцем, лентами, перекрещенным серпом и молотом на фоне земного шара.

«Фотографии рядом стоящих лиц в списке, получивших паспорта в тот же счастливый для них день отсутствуют. Хотя надо обратиться в архив к Маше. Наверняка она сможет сказать что-то вразумительное по этому поводу. Хорошо. Отложим это свидание на вечер. Надо узнать, куда архивариус сегодня направится после работы. У нее всегда масса безотлагательных забот, но мы неплохо посидели с ней вчера в кафе. Если такая привычка привьется, то через месяц сделаю ей предложение руки и сердца по всем правилам, и мы поженимся. Устроить это можем в спешном порядке. Вот здесь и лежит ключ к раскрытию преступления, совершенного каким-то третьим лицом, чья вина прослеживается очень явно, кому не нужно было разглашать сведения о происхождении еще двух женщин, стоящих рядом по списку, приобретших паспорта с новой пропиской и фамилией: Мельниченко и Гузанова. Прямо сельхозпроизводители какие-то участвовали в восстановлении разрушенного хозяйства страны. А фамилия Осокина – тип сорняка среди орошаемого земледелия. О прежней фамилии женщины ничего не было сказано. Затем она, по-видимому, сменила свою фамилию на фамилию мужа.

Интересную загадку представил этот третий, у которого был отличный опыт в ведении дел юридического характера. Значит, его инициалы или подпись есть где-то у нас, как сотрудника милиции. Надо полистать журнал, чтобы уяснить, кто работал в тот период на месте начальника по оформлению паспортов. Возможно, эти люди связаны кровным родством, раз их оформили без юридических проблем. Подпись можно изменить, подделать, но графологическая экспертиза сможет определить характер или привычки человека по мелким штрихам. Криминальный характер преступления хорошо прослеживается, потому что сокрыты деяния некоторых лиц под фамилией Шмюк, кого мертвым под другим именем и отчеством нашли убитым в сарае, а рядом повесился сам убийца на потолочной балке.

Есть вероятность, что тот, кто оформлял документы, не знал о преступном прошлом Шмюка Э. А. или полагал, преступления не настолько тягостны, что могут рассматриваться как уголовно наказуемые. Но почему у пропавшей племянницы такая же фамилия?» – удивился дознаватель, перед которым разворачивалось преступное прошлое тех пяти фигурантов, кто сменил паспорта на новые.

«Возможно, она надеялась, что так ей легче будет устроиться на работу», – решил сыщик, вспоминая из уроков истории, каким гонениям подвергались дети мигрантов, переселившиеся из приграничных территорий с Турцией, Украиной, Молдовой, Прибалтикой, Китаем, но вскоре возвратившиеся на родину.

«В войну они могли быть заняты чем угодно, вплоть до работы в концентрационных лагерях смерти строителями, надзирателями, детскими воспитателями, врачами, уборщиками», – пренебрегая усталостью, неутомимый сыщик снова пришел к однозначному выводу.

Он поискал в журнале сведения за последние два года и действительно обнаружил, что такая гражданка со свидетельством о рождении на имя Шмюк Галины, получила паспорт РФ с другой фамилией – Безбеднова, а родственники удочерили свою племянницу, поручившись за нее. Пустили к себе в дом помощницей по хозяйству. Изобретательность хозяйки дома, жившей под одной крышей с государственным преступником, заставила снова задуматься сыщика.

«Наверняка их связывала давняя дружба, если они вернулись откуда-то одновременно с этими женщина, судя по записи актов гражданского состояния. Можно только догадываться, но прямые улики виновности их в каких-то отклонениях от нормы отсутствовали. Года рождения и даты появления на свет у трех женщин разные. Они потеряли документы в послевоенной суматохе. Что реально говорит об отсутствии связи по учебе, но отчества, как ни странно, совпадают – Викторовны – вполне русские.

Самая старшая, судя по годам, Таисия. Средняя – Елизавета, а младшая – Дарья. Если это три сестры, то имена их изменены до неузнаваемости, так же как произошло сказочное изменение имени нациста Эдварда Арнольдовича на законопослушного гражданина – Никифора Полуяновича, который умудрился поучаствовать в ограблении сберкассы, получив внушительный срок за убийство инкассатора. Тут уже не придерешься к происхождению. Но есть ли в русском языке имя Полуян? Об этом история умалчивает. Очень похоже на белорусские корни», – отмахнувшись от дальнейших поисков, следователь Кирьянов отдал журнал регистрации приезжих за 1945 год паспортистке.

Он, как намеревался, зашел к ветеринару, чтобы уяснить, когда можно пойти с собакой по месту бывшего проживания пропавшей Гали Безбедновой.

– Меня не надо торопить. Сегодня после обеда приходите, сейчас у нас все свободные собаки на тренировке. Их учат ходить по бревну, ловить убегающего преступника, – заявил кинолог, записывая новый вызов к себе в журнал с требованиями.

Получив отлуп, оперативник направился по месту бывшей работы девушки – в детские ясли. Заведующая комплексом ясли-сад Петрова Анна Васильевна, сидевшая прямо на полу с полуторагодовалыми младенцами, переодевала своего маленького принца в новый костюмчик. Она кокетливо улыбалась. Некоторые дети ходили около невысокого шкафчика, где лежали резиновые животные, деревянные кубики и пирамидки. Кто-то из малышей сидел за столиком, кое-кто рассматривал с интересом игрушку. У кого-то состоялся разговор по душам.

– Могу с вами поговорить, Анна Васильевна, по поводу вашей бывшей сотрудницы, уволенной с работы, – спросил дознаватель, заметив, что женщина уже готова с ним общаться, так как она предоставила ребенку двигаться самостоятельно.

Свое удостоверение следователь Кирьянов, как положено, предоставил заведующей в раскрытом виде.

– Я вас слушаю, – спросила Анна Васильевна, поднимаясь с пола.

– Не замечали вы чего-то особенного во внешнем облике вашей бывшей сотрудницы, о которой вы писали докладную нам в милицию и в Райздравотдел? – спросил сыщик, переложив кожаную папку с молнией в другую руку, открыл дело, развязав веревочки.

Он нашел лист с подписью Петровой.

– Нет. Все как обычно. Но ее поведение мне нравилось. Она никогда не спорила, была доброжелательной и спокойной. Работала первый месяц, как практикантка. Собиралась здесь остаться после выхода из декрета, – ответила женщина, охарактеризовав свою бывшую сотрудницу с самой лучшей стороны.

– Так. Понятно. Она собиралась рожать, – продолжил дознаватель выяснять детали своего расследования. – Обращалась ли она к врачу, вы не знаете? Кто был отец ребенка?

– Собиралась пойти и встать на учет по беременности. Говорила, что сходит в поликлинику в ближайшие дни. Но с тех пор прошло дней десять, поэтому мы нашли нужным написать во все инстанции, чтобы на нас не повесили, что мы будто притесняем практикантов, – сказала заведующая, наблюдая за своими питомцами.

– Любопытно, – удивился следователь Кирьянов.

– Там у нее проблемы были с медкнижкой. Она пришла к нам по направлению из дошкольно-педагогического училища. Получила медкнижку, заверив врачей, что сходит к гинекологу. Как она сама мне сказала «ее зафиксируют в роддоме». Вообще, вы сами понимаете, о чем идет речь. Для мужчин это бывает мало понятно, – пояснила женщина.