Жизнь на гранях миров

Игорь следит за её восхищенным личиком и вдруг понимает, что ему следует сделать. Убирая камни, он отделяет этот рубин от других и прячет в карман пиджака.

Весна наступает неожиданно и приносит ясную, сухую погоду на много дней. Море успокоилось, и на горизонте всё чаще и чаще появляются треугольники парусов. Суда не приближаются к берегу: как видно, появление новой армии настораживает их, но всем понятно, что такое поведение есть не что иное, как затишье перед бурей.

– Им нужна вода, нужны припасы, – рассказывает Игорь Салаху, которого Адамар поставил комендантом первой крепости.

Это – сильный пожилой мужчина, за плечами которого жизнь солдата, командира, военачальника, но в его практике нет опыта боёв с морскими кочевниками, а потому врач уже несколько вечеров убеждает Салаха исследовать бухты вдоль моря и найти ту, где суда пристанут к берегу.

– Скорее всего, это будет залив, защищенный от ветра, вблизи ручья или реки, и ещё им понадобятся дрова для костров, место охоты…

– То есть, лес.

– Именно, лес!

– Ты предлагаешь устроить засаду?

– Я предлагаю высылать ежедневный патруль с тем, чтобы выяснить, где они «паркуются»… – он поправился: – Причаливают к берегу. А затем устроить засаду, воспользовавшись тем, что лес недалеко. Нападать следует лишь после того, как большая часть воинов выйдет на берег. При спущенных парусах корабль не сможет двигаться и не сможет маневрировать, если на нём не будет гребцов.

Салах внимательно слушает: он знает, что к мнению этого человека прислушивается сам Адамар, и не считает зазорным для себя ввести его в число своих советников.

– Конечно, найти бухту – это только полдела, – продолжает Игорь. – Потому что ждать корабли нужно долго: не день и не два. Наши воины могут сменяться, делая это очень тихо, и даже костров зажигать им нельзя. Но эффект от неожиданной атаки может превзойти все ожидания.

– Сколько людей нам потребуется?

– Конный патруль – весь, а пехоты – не меньше двухсот человек. Это исходя из того, что один корабль может вмещать до восьмидесяти бойцов.

Они долго обсуждают тонкости операции, делятся мыслями по поводу того и другого, но вдруг выясняется, что воины не умеют плавать! Конечно, они выросли в степях по ту сторону гор, где нет больших рек. Препятствие серьёзное, и Игорь, вместо того, чтобы отдыхать, в ближайшее воскресение поднимается наверх. Море прохладное, но вода спокойна, и он, вооружившись терпением, проводит первый урок плавания, а заодно и отмывания грязи с солдат, которым незнакомо слово «баня».

А конный патруль, высланный Салахом, тем временем исследует берега. Они находят то, что искали, в достаточной отдалённости от крепости; это широкая бухта, спрятанная среди скал, песок которой испещрён следами множества ног. Тут же разбросаны кострища, обрезки дерева: видимо, кочевники занимались ремонтом. Лес – почти в полумиле отсюда, это далеко для засады, но крупные камни, окружающие бухту, вполне могут укрыть авангардный отряд, который вступит в бой первым. И Салах, поддаваясь убеждённости Игоря, решается.

«Что я делаю? – спрашивает Игорь, сидя в тишине маленькой операционной. – Разве моё дело – воевать? Я – врач, и только врач. Может быть, я вживаюсь в это полудикое племя, становлюсь их частью, или просто мне жаль тех людей, которые погибнут, если не отвадить пиратов от берегов?» Он неравнодушен, ему не всё равно, что происходит на его стороне. Да, он давно принял эту сторону, и здесь – его друг Адамар, здесь – те воины, которых лечил столько лет, и здесь сейчас – те простые крестьяне, которые приносят ему своих детей. «Ты всегда на чьей-то стороне, – продолжает он свою мысль, – иногда на стороне сильного, иногда – на стороне слабого. Кого ты защищаешь теперь?» Мысли бегут, это поток, который невозможно удержать. «Я на своей стороне, – вдруг чётко и убеждённо отвечает он себе самому. – Неважно, кто здесь, сильный или слабый. Просто я выбрал ту сторону, где мне хорошо. Я мог бы и не вмешиваться, но тогда нужно было бы остановиться в самом начале».

На исходе ночи Игорь пытается уснуть, чтобы проснуться дома; Светы нет, она взяла «выходной», и он долго крутится на постели: без неё и холодно, и неуютно. Наконец, засыпает. Но тихий стук в дверь будит его, и он встаёт, чтобы открыть.

На пороге – юноша, хорошо знакомый ему по уроку плавания: он быстрее других овладел мастерством и отлично держался на воде. Парень извиняется: был в карауле, а потому не мог прийти раньше. У юноши – хорошее, тонкое лицо, неуловимо напоминающее ему кого-то, глаза тёмные, умные.

– Заболел? – спрашивает Игорь.

– Нет, – улыбается парень, – поговорить.

Они усаживаются, и гость рассказывает, что давно хотел научиться чему-то ещё, помимо искусства воевать. А потому смотрел на врача: ему казалось, что лечить людей невероятно сложно…

– Да, это сложно, – подтверждает Игорь.

Но теперь всё изменилось: с тех пор, как в гарнизоне начал работать госпиталь, он понял: его место – здесь. Врач качает головой:

– Ты знаешь, сколько лет нужно учиться?

– Я готов.

«Всё как-то по-детски», – думает Игорь. Но парень нравится ему: в нём чувствуется чистота и бескорыстность.

– Ты можешь остаться, поработать помощником, крепкие руки нам всегда нужны. Но разрешит ли командир?

– Уже разрешил.

«Что-то быстро», – удивляется Игорь. И вслух добавляет:

– Только учти: дисциплина у нас – как в бою: все делают то, что говорю я.

Парень согласно кивает головой.

– Как тебя зовут?

– Нисан.

«Нисан, весенний месяц. Ладно, посмотрим на тебя». Оставшись один, Игорь думает о парне, о его стремлении, и вспоминает себя: та же неудержимость, та же искренняя готовность учиться и преодолевать. Ученик? Может быть, и так. Не обязательно учить его основам хирургии, но знать анатомию, физиологию он обязан. Самое основное, на уровне, к примеру, войскового фельдшера русской армии времён первой мировой. Почему бы и нет? С этими мыслями он засыпает…

Дни идут за днями. Где-то там, знает Игорь, воины несут вахту: они ждут разбойничьи корабли. Если бухта – место их стоянки, то значит, рано или поздно кочевники вернутся сюда. По вечерам Игорь не задерживается, поднимается как можно раньше; его госпиталь наготове: первый бой – и он наполнится ранеными. «Только бы мест хватило», – думает хирург, проходя вдоль кроватей. «Лёгких» больных можно положить на соломенные тюфяки вдоль стен, а потом отправлять в казармы. Главное, чтобы не забывали перевязки делать. Вот тут Нисан и поможет: он хорошо знает всех. Тяжелораненых – наблюдать. Игорь спокоен: на этот раз у него есть и противостолбнячная сыворотка, и антибиотики, и масса других отличных лекарств. И он сделает всё возможное, чтобы не потерять ни одного пациента!

– Я с тобой, – говорит Света и забирается на кровать.

На ней лёгкий свитер и походная сумочка, набитая перевязочным материалом. Они давно овладели искусством «не промахиваться» и просыпаются строго на своей кровати в маленькой госпитальной спальне, а потому спать в сапогах и куртках нет необходимости.

– Засыпаем крепко и проходим сразу, – командует Игорь.

Ему страшно хочется поласкать жену, но на это нет времени: всё может случиться именно сегодня, и тогда для многих раненых лишний час станет чертой между жизнью и смертью. Он крепко потягивается, расслабляется; внутренний приказ: спать!

Так и есть! Госпиталь гудит, помощники уже разложили бойцов на лежаках и просто на полу, в операционной горят лампы, жарко натоплена печь: инструменты кипятятся в тазу.

– Сколько? Какие? – отрывисто спрашивает Игорь.

– Восемь тяжелых, двадцать четыре со средними ранениями, мы оказали первую помощь. А у двоих – я не знаю… – отвечает Шалиян.

Несмотря на опыт, она не всегда может определить степень тяжести ранения, а потому Игорь кивает Свете:

– Посмотри!

– Внутриполостное.

– На стол!

Игорь быстро обрабатывает руки. Света вытащила и разложила на салфетке простерилизованные доисторическим способом инструменты, помогает ему одеть перчатки. Готово!

Не проходит и десяти минут, как их маленькая семейная бригада начинает работать. Света ассистирует, у неё нет нужного опыта, но она тысячи раз видела, как это делают другие, а потому держит зажимы точно и твёрдо.

– Умница, хорошо, – говорит Игорь.

Жена, как всегда, молодец, словно мысли читает, а сейчас это важно, потому что все эти ребята уже несколько часов ждут врача. Те, что нуждались в перевязках, сидят в коридорах, а в палатах – больше десятка истекающих кровью, со жгутами на руках и ногах. Как хорошо, что поднялся вовремя: как чувствовал. Или чувствовал – без «как»?