Жизнь на гранях миров

Она берёт его руку, пахнущую мылом, сухую от бесконечных обработок растворами, и целует с такой нежностью, что у него перехватывает дыхание. Слова могли бы сказать куда меньше, чем этот простой жест! «Мне нужно быть в тысячу раз внимательнее к ней, – думает он. – Жалок тот мужчина, который не может найти времени для любимой. А мне невнимание непростительно ещё и потому, что жена всё время рядом…»

Он спокоен, и мысль о Нисане больше не вызывает в нём раздражения, только лёгкую улыбку. Они не засыпают: нужно ещё работать, и начинают со смехом собирать разбросанные второпях вещи.

Проходит неделя, и в госпитале появляется новое лицо. Это девушка из местных, ласковая, приветливая, стесняющаяся всех, но с хорошими, умными руками, готовая помочь раненым. Игорь видит её поздним вечером – и удивляется: «Как много ликов у красоты!» Дочь Адамара – прекрасна, его собственная жена – очаровательна, а это юное создание тоже красиво, но по-своему: у неё чудесные золотистые волосы, ясный взгляд и очень открытая улыбка. «Нисан будет полным глупцом, если тут же не влюбится!»

Но Нисан ведет себя совершенно правильно: во-первых, он чувствует ответственность за девушку, которую выбрали ему в жены, и берет её под своё крыло. Водит по госпиталю, всё показывает, объясняет. А во-вторых, он резко перестаёт смотреть на Светлану, даже избегает её. И Игорь допускает мысль, что вместе с невестой юноша получил крепкое отцовское «наставление». «Что ж, тем лучше: я могу спокойно работать».

А на земле тем временем истекает срок, который им, как жениху и невесте, дали на раздумье в ЗАГСе. Приближается вторая свадьба. Света опять достаёт белое платье, примеряет, подгоняет по своей чуть похудевшей фигуре. Они решают не делать большого застолья, обойтись скромным ужином в ресторане с друзьями и ближайшими родственниками. У Игоря никого нет, лишь старший брат должен прилететь из дальнего забайкальского городка, а со стороны Светы – мама и две тётки с мужьями.

Когда настаёт день, Игорь вынимает из ящика письменного стола маленькую изящную коробочку и подходит к жене.

– Мой свадебный подарок, – говорит он.

Света открывает. Это кольцо! Лёгкое, нежное, с чудесным рубином, – тем самым, который так приглянулся ей. Восхищению её нет предела! Камень великолепен, он стал меньше, но безупречная огранка придаёт ему совершенный, законченный вид. Она примеряет кольцо: идеально! Конечно, муж не зря так пристально присматривался к её «драгоценностям» в простой шкатулке: определял размер. Она любуется рубином, и вдруг – будто лёгкий укол в сердце: почему этот камень, пылающий алым огнём, напомнил ей кровь? Не потому ли, что вся её работа связана с кровью? Нет, тут что-то другое, и она задумчиво трогает рубин… Нужно понять, отчего вдруг опечалилось сердце, что коснулось его… Света поднимает голову, видит вопросительный взгляд мужа – и крепко целует. Сейчас она ничего не станет говорить!

Возвращаются поздно, уставшие. Свадьба удалась: мама поплакала, выдавая единственную дочь замуж, брат Игоря отправился ночевать к школьному товарищу: «Не буду мешать молодожёнам, а с другом мне всегда есть, о чём поговорить!» Все разъехались, нагрузив молодых пакетами с подарками, букетами цветов и шампанским.

Едва войдя в дом, Игорь падает на кровать:

– Всё, больше жениться не буду!

Света смеётся: знает, что от застолий муж устаёт больше всего. Наклоняется и – не целует даже, а просто нежно проводит губами по подбородку.

– Интересно, сколько поцелуев я получил от тебя сегодня? – улыбается он.

– Это последний, сотый, для круглого счёта!

Игорь откидывает голову, смотрит в её глаза: «Ты даже не догадываешься, девочка, как твои губы желанны для меня. Не знаю, сколько лет должно пройти, чтобы я перестал трепетать, прикасаясь к ним». Рука потянулась к платью:

– Быстренько снимай свой свадебный антураж!

– Ты же устал…

– Устал, но для брачной ночи силы всегда найдутся.

Однако стоит им на минуту зайти в кухню, – после всей этой шикарной еды хочется простого чая! – как садятся и забывают обо всём. Это то, чего им так не хватает: возможности поговорить. Беседа затягивается за полночь. Сегодня они никуда не спешат: наверху всё в порядке, военных операций не предвидится, можно спокойно поделиться мыслями и чувствами. Света счастлива, ничто не тревожит её, кроме, пожалуй, маленького воспоминания о красном рубине.

А потому, едва наступает утро, она опять достает кольцо и внимательно рассматривает. Всё хорошо, и сегодня рубин ни о чём не говорит ей, только о любви мужа, его нежном внимании к ней. Она убирает кольцо в шкатулку и идёт готовить кофе; в их доме так заведено: сначала варим кофе, а потом будим Игоря, иначе его не поднимешь. Но стоит ему услышать ароматный запах – тут же просыпается.

Завтрак проходит весело, им радостно, что наконец-то выходной и можно никуда не спешить, развалиться на диване с чашкой, расслабить вечно напряжённые нервы. Разбирают подарки, смеются: как много нужных вещей! Света аккуратно раскладывает по шкафам комплекты нового постельного белья, расставляет наборы чашек и рюмок. И вдруг – опять, тонко, в сердце, как зов. Точно так же, как в тот вечер, когда Игорь был ранен и не мог вытащить стрелу. Она останавливается: что-то случилось! Теперь молчать нельзя, идёт к мужу. Он внимательно выслушивает её и тут же становится собранным:

– Ты думаешь, наверху? Что-то серьёзное?

Она вздыхает:

– Не знаю, может быть, мои фантазии.

Но Игорь встаёт:

– Я поднимусь. Нужно проверить. Если нет ничего, то вернусь, а ты оставайся.

Он уходит в спальню, а Света, немножко помучившись угрызениями совести, – возможно, всё хорошо, и ей только кажется! – усаживается с книгой на диван. Не читает, а просто не хочет шуметь: так муж уснёт скорее. Когда спустя час входит в комнату, его уже нет.

Игорь проходит по госпиталю: тихо! Подозрительно тихо! Куда исчезли все сёстры? Больные лежат, а те, кто может ходить, тоже пропали бесследно. Ответственный за дежурство сегодня Нисан, и он стоит на крыльце, опустив голову. Игорь смотрит во двор, до отказа заполненный воинами, и сразу понимает, что происходит.

Здесь устроили экзекуцию! Три солдата, раздетые догола, лежат, распластавшись, на досках, а другие жестоко избивают их плетьми. Врач знает, что такое плеть: она сделана из сыромятной кожи и впивается в тело глубоко, разрывая ткани до костей. Он быстро оглядывается: такое санкционировать может только Адамар, но владыки нигде нет, значит – Салах, комендант крепости. В воздухе – запах крови, тяжёлое молчание солдат и резкие вскрики наказуемых.

Игорь бросается к Салаху, тот насуплен и встречает врача недружелюбным взглядом.

– Останови это, немедленно! – выдыхает Игорь.

Салах не поворачивает головы.

– Салах! – повышает голос врач.

– Прочь! – гневно отвечает комендант. – Они наказаны, потому что заслужили!

У Игоря кровь вскипает от бешенства. Спорить с Салахом бесполезно, приказать ему он не может, остается только… И он в несколько шагов пересекает двор, хватает руку воина, занесшего плеть, и громко кричит:

– Нет!!!

Все замирают. Непослушание – страшная вещь, и карается смертью, любой солдат это знает. Знает это и врач, и всё же не боится, бросается ко второму воину и вырывает у него плеть. Салах скрежещет зубами: он понимает, что стоит ему прикоснуться к врачу – и не сносить головы. Только у Игоря в этот момент нет мыслей, он далеко отбрасывает плеть и кидается к раненым. Их спины истерзаны так, что никакие швы не помогут. Пальцами, трясущимися от гнева, развязывает ремни, которыми привязали несчастных, взглядывает на солдат:

– Помогите!

Сразу с десяток воинов бросаются на помощь, и под жёстким взглядом начальника гарнизона несут раненых в госпиталь. Игорь пытается успокоиться, но адреналин бушует в крови, и понадобится время, чтобы прекратилось дрожание рук. Первым делом – морфин: боль, наверное, ужасная. Солдаты не стонут, а мычат, и врач, со всем его опытом, чувствует, как волосы на голове шевелятся от ужаса. Так, спокойнее, тихо, кладём на стол. Зашивать бесполезно, нечего тут зашивать, ткани разодраны, и целые куски вырваны из тела. Значит – сплошную марлевую повязку, а сверху – полотно, пропитанное антисептическим раствором. После таких экзекуций обычно долго не живут: раны гноятся, начинается сепсис, и в несколько дней человек умирает, но умирает мучительно, страдая. В армии Адамара давно нет таких наказаний, самое суровое – двадцать ударов палками и изгнание. Что случилось на этот раз? Игорь поворачивает лицо к одному из сопровождающих воинов:

– За что?

– Они воровали, – тихо отвечает тот, – у местных. А потом сидели на берегу и жарили гусей. Вот их и поймали.

Врач наполняет шприцы и вводит каждому морфин внутривенно. Сёстры готовят кровати, осторожно переносят раненых, укладывают на живот. Один из них, молоденький солдат, бледен настолько, что Игорь тревожится, низко склоняется над ним. Так и есть, потерял сознание, пульс едва прощупывается: острая кровопотеря, неизвестно, выживет ли. Врач тихо зовёт Нисана:

– Нужно послать за отцом. Пусть приедет, разберётся.

«Даже в этом полудиком мире такое не должно происходить!»

Юноша выслушивает и, склонив голову, уходит.

Госпиталь затихает, но какое напряжение в этой тишине! Всем страшно: Салах может не выдержать, сгоряча приказать наказать врача, а наказание в таком случае одно – немедленная смерть. Сёстры забились в угол, молча скатывают бинты, кто-то кормит раненых. Нисан и несколько медбратьев застревают в главных дверях и – ни с места. Игорь бросает на них взгляд-другой и вдруг догадывается, почему они стоят там с суровыми, напряжёнными лицами: приготовились защищать его на случай, если за ним придут. Это трогает его и немного смешит.

– Расслабьтесь, – говорит Нисану негромко, – он не посмеет.

Юноша не отвечает, только смотрит вдаль, куда-то туда, откуда должен появиться владыка. Пока не приедет отец, он не сделает ни шагу в сторону!

Наступает вечер, и в темноту врывается сильный стук в ворота, крики часовых, храп уставших лошадей. Госпиталь тотчас приходит в движение, будто персонал только что вспомнил свои обязанности, все начинают шевелиться, разговаривать; «часовые» у дверей переглядываются: приехал владыка, а уж он-то врача в обиду не даст! Игорь вздыхает: ему предстоит тяжелое объяснение с Адамаром…

В комнате, куда повелитель вызвал обоих, – и врача, и начальника крепости, – повисло суровое молчание. Но, едва взглянув в лицо друга, Игорь заметил лёгкую усмешку, которая, впрочем, тут же пропала.