Сказки странствий

– Ты обо мне вспоминал? – спросила одними губами.

– Я думал о тебе всю дорогу.

– А до этого – вспоминал?

Я посмотрел с укоризной: конечно, вспоминал!

– Ты не поняла? Я же влюбился.

Она опять помолчала. А потом попросила:

– Саша, останови.

– Что, здесь? – спросил Александр.

– Да. Останови.

Машина подъехала к тротуару. Он вышел, она – за ним. Что-то начала объяснять. Они смотрели в мою сторону, и я понял, что разговор обо мне. Взял свою сумку и тоже вышел.

– Ты понимаешь, он не виноват. Но это из-за него я не сказала «да».

Парень смотрел растерянно, не зная, как реагировать.

– Так, ребята, – твёрдо начал я. – Мешать не хочу.

– Ты не мешаешь, – вдруг ответила она. – Но я думала, что никогда тебя не встречу…

– Ася, – пытался я её образумить, – он тебя любит.

– А ты?

«Больше жизни», – мысленно ответил я. Она поняла, потому что смотрела прямо в глаза. Она меня знала…

А потом случилось то, чего я не ожидал, но на что надеялся весь этот год, пока тосковал и мечтал о чуде: о случайной встрече с ней.

Она повернулась к Саше, прикоснулась ладонью к его плечу и очень мягко сказала:

– Прости. Но иначе – никак, понимаешь?

Тот не понимал, просто смотрел на нас обоих: как такое может быть?! Может! Потому что я для неё тоже оказался тем самым, единственным. И кто знает, сколько усилий предприняла жизнь, чтобы свести нас на этом вокзале, словно дать ещё один шанс.

Она улыбнулась ему – виновато, а затем, взяв меня за руку, пошла по улице. Я распрямился: она выбрала меня, и уж теперь-то я её не отпущу! Крепче сжал узкую ладонь и, не оборачиваясь, пошёл рядом.

Мы сделали несколько шагов, и я был готов к чему угодно. Но сзади хлопнула дверца, и раздался шум отъезжающего автомобиля. Стало тихо…

Мы шли и шли, пока не свернули на спокойную улицу; я бросил сумку на землю и развернулся к ней.

– Хватит с нас расставаний, – пробормотал.

И, забыв обо всем на свете, начал её целовать.

14 августа

День выдался жаркий. Травы горели. Сушь стояла такая, что дно ручья высохло, и обнажились камни. Алексей огляделся и спустился вниз.

«Как тихо! – подумалось ему. – С утра не стреляют. Завтракают, что ли, фрицы?» Он удобно устроился, не спеша свернул цигарку. «Здесь не видно, – утешил себя, – пока дымок из оврага подымется, рассосется, развеется ветерком».

Дымок уходил куда-то вдаль, и взгляд Алёши тоже устремился высоко к облакам. Он стал думать о доме, о Марине, о Пашке, своём сыне, и о том, что будет делать, когда вернётся.  «Баню затоплю, – размышлял Алексей, – а потом спать, да долго, да крепко. И чтобы просыпался, а Маринка рядом лежит…»

Внезапный шорох заставил его насторожиться. Ктото полз, а затем кубарем скатился в овраг. Фриц! Алексей тут же схватил винтовку и наставил на фрица, хотел нажать на курок, но что-то остановило его.

– Не стреляйть! – раздалось на ломаном русском языке. – Битте, не стреляйть!

Немец дышал тяжело и, утирая пот, умоляюще смотрел в лицо Алексею.

– А что мне, любоваться на тебя прикажешь? – парень опять хотел спустить курок, но опять остановился.

– Я нужно сказать вам…

Немец был безоружный, а потому Алеша расслабился: немного, слегка.

– Мы воевать завтра утром, но это – нет правда. Обманный манёвр.

– Ты что, предупредить меня пришёл? – прищурился Алексей, а сам подумал: что-то уж слишком хорошо русский знает!

– Я учился… до войны, – как будто поняв его мысль, отозвался немец.

Почему-то это взвинтило Алёшу: ах ты, тварь, так значит, учился, чтобы Россию воевать?! И он опять вскинул винтовку.

Но мужчина вдруг улыбнулся и, обнажив голову, взглянул на облака.

– Стреляйте, – сказал спокойно, – теперь можно…

Но Алёша не торопился.

– Что за обманный манёвр? – спросил грубо.

– Танки пойдут туда, – фриц махнул рукой на деревушку, – а когда вы – воевать, мы  обходить на город.

– На город, значит, – задумчиво пожевал Алексей.

– Да.

Алёша растерялся. Убить фрица сейчас – несподручно: командир приказал затаиться в овраге и ждать до темноты. Выстрелит – выдаст себя с головой. И что ему делать? Отпустить фрица? Да тот и уходить не собирается…

– Ладно, я понял. Ты сам-то чего хочешь?

Немец глянул с улыбкой, и Алексей вдруг увидел хорошее, незлое лицо.