Генератор участи. Фантастический роман

– А что? С удовольствием, потому что нам по пути. Я тут уже подправил кое-что.

Вильма втиснулась в кабину, отыскав себе место на заднем сиденье среди завала больших коробок – картонных, и маленьких – обернутых в серебристую бумагу.

– Поехали.

Машина шла низко над поверхностью озера, оставляя на жидкости пенистый бурун. Пару раз смуглый сворачивал под арки, Вильма каждый раз непроизвольно ежилась, но система безопасности покуда не реагировала никак. За пределами озера водитель предпочитал набирать высоту.

– Времени мало, – двусмысленно обронил он.

– Я ты садись поближе, прямо к арке, – с загадочным видом посоветовала внучка координатора.

Добровольный помощник, видимо, задумался на предмет второго смысла намека. Он любил себя, считался неотразимым для девиц, и был туповат, что Вильму как нельзя больше устраивало.

– Может быть, заедем куда-нибудь пропустить стаканчик?

Она кивнула, но не ответила, специально не сообразуясь с тем, сумеет ли водитель заметить этот жест. «Только бы он дополз до места, не запомнив меня слишком хорошо, и не подняв скандала. Хотя мои глаза разве не запомнишь?»

– Аэропорт.

Вильма соскочила на теплые и чистые плиты площади. Сканирующая арка маячила в отдалении.

– Спасибо.

Парень, должно быть, только сейчас заметил босые ноги попутчицы.

– У меня сестра тоже баловалась этим, – глубокомысленно заметил он.

– Чем баловалась?

– Очищала энергии, – несколько неуверенно добавил водитель. – Понимаешь, она всегда ходила босиком – всегда, даже если когда стояли холода, хотя по-настоящему в Эламе не выстывает. Короче, она любила бегать с голыми пятками и без шляпы, чтобы освободить энергии, или еще что-то в этом роде освободить. Пяточки у нее были ничего себе, она их чистила и мыла. Потом подцепила какого-то парня с хорошим индексом и поселилась в другом районе, так что я редко вижу ее, а когда вижу, то обувь сестренки стоит всю мою квартальную получку.

– Занятно. Я ухожу.

Вильма, оставив желтоволосого за спиной, быстро зашагала прочь. «Только бы арка пропустила меня. Силы небесные, сделайте так, что бы она меня пропустила. Если это чудо случится, я никогда не увижу ни Кота, ни Тони – черт с ними со всеми, с проходимцами, пусть как хотят, так дальше и живут. Я уеду далеко-далеко – в то местечко, где длинными веснами по утрам изморозь ложится на траву, а в летний полдень холодное море слизывает со старых камней прибрежную соль. Не будет ни риска, ни роскоши – ничего. Я стану безвестной тварью, песчинкой среди песка, забьюсь в самый дальний угол и никогда не явлюсь к Лейтену за своею толикой денег».

– Эй, ты! – грубовато окликнул ее беловолосый. – Как хоть тебя зовут? Ты уезжаешь или ищешь кого-нибудь?! Может быть, встретимся сегодня вечером, поболтаем, то-сё?

Внучка Кантера обернулась и прощально помахала водителю рукой. Следовало покинуть Элам. В Европе, там, где законодательство ограничивало манипуляции с индексами, можно хотя бы на время затеряться.

Стояло раннее утро и остывшая за ночь площадь грелась под солнцем. Контрольная арка, как символ судного дня, высилась совсем рядом. Скучал на положенном месте служащий, печальный бес по долгу службы, быть может, один из старых знакомых.

Вильма дрогнула, собираясь бежать.

– Вам куда? – лениво спросил чиновник.

«Во Франкфурт», – хотела произнести она заранее приготовленный ответ и осеклась.

Там, впереди, возле того же самого бордюра из подстриженной зелени, переминался с ноги на ногу лысоватый толстячок. Его мягкое лицо выглядело безобидным и исполненным дружелюбия. Такая же мягкая розовая сумка, подобие хозяина, устроилась у ног.

То был уже знакомый сыщик.

– Здравствуйте, – добродушно сказал он. – О! Я вижу, вы уезжаете… Жаль, город прекрасен как отвлеченная идея. Впрочем, я уезжаю тоже. Элам – слишком велик и исполнен сложности, чтобы не утомлять склонного к покою человека. Поеду во Франкфурт, по делам, может быть, загляну куда-нибудь еще. Знаете, я искренне рад вас видеть, не хочу показаться совсем уж бестактным, но у вас незабываемые глаза, если хотите, они более выразительны, чем любая поделка природы.

«Ну все, – обреченно поняла Вильма. – Этот чертов шпик теперь не отвяжется. Возможно, соглядатая нанял сам Кантер. Может быть, Дин. Может быть, оба они вместе его наняли. Вполне возможно также, что толстячок действует на свой страх и риск, в припадке интуитивного прозрения. При всем при том, он получает жалование „с головы“ – за каждого пойманного нелегального беглеца или мигранта. Этим утром, когда я скрылась от психотехнолога, со мною приключилось нечто противоестественное. Сначала эти эламиты в лифте – они вели себя как черные вороны, которые долбят альбиноса, затесавшегося в стаю. Потом частный сыщик, который нюхом чует мою тревогу и тоску».

– Я никуда не еду, просто вернулась сюда, потому что потеряла свое сердечко.

– Что?! – спросил ошеломленный стукач. – Простите, я никак не возьму в толк…

– Я носила кулон в виде сердца, и, должно быть, обронила его здесь, – с мстительным спокойствием заявила внучка Кантера.

На этот раз оживился чиновник.

– Так вы никуда не едете, мисс? Боже мой! следовало воспользоваться другим проходом, простите меня, ради бога, я задумался и не сообразил, что происходит. Все потерянные вещи подбирает кибермусорщик и сдает на склад. Вернитесь, пожалуйста, пройдите под аркой в обратную сторону, тогда манипуляция с вашим счетом за билет окажется недействительной. Видите широкую синюю линию на тротуаре? Ступайте вдоль нее, эта тропа приведет вас в хранилище находок.

На самом деле поддельное сердечко давно стало добычей Шеннона.

Вильма лживо поблагодарила и с сияющей улыбкой прошествовала до конца по бесполезной «тропе», молясь в душе, чтобы поменьше обращали внимания на ее босые ноги. Миниатюрная девушка, чудо синтетической красоты, с поддельными ногтями и волосами, исполненная вежливости и равнодушия, с полчаса искала заведомо несуществующую находку – сначала через Сеть, потом, чуть смутившись отсутствием результата, вручную. Вильма ее не торопила. В широкое и высокое окно офиса прекрасно просматривалась площадь. Толстяк покрутился там и исчез, должно быть, решил остаться или выбрал себе другой рейс. Зато водитель до сих пор ждал под теплым солнцем возле крошечного пивного заведения. «У меня второй завтрак», – сказал он, как бы оправдываясь, вернувшейся Вильме. Они зашли в забегаловку вместе.

Там было чисто и довольно весело. Пересмеивалась стайка подростков. В другом углу красавица в легком летнем плаще, высокая, с точеными голыми ногам, курила тонкую сигаретку. Она заносчиво оглядела пришелицу. Дорогая серьга в розовой мочке стрельнула радужным лучиком.

«Где-то я видела эту роскошную шлюху».

Водитель плюхнулся на стул и заказал по кружке дешевого пива – себе и новой знакомой. По вильминым плечам все бродил и бродил неторопливый взгляд красавицы.

«И чего она ко мне привязалась?»

Она обернулась и едва не подавилась дармовым пойлом – в голоногой прелестнице она уже узнала соседку Кантера – ту самую женщину, которая всего семьдесят часов назад первой встретила ее ночью, в пустом и полутемном ярусе башни.

Тогда эламитка была одета в вечернее платье серебряных оттенков, от нее веяло духами и дорогим коньяком. Сейчас дама потягивала точно такое же пиво, как и водитель гироплана, и выглядела помятой и усталой. Лицо чуть поблекло, на щеках залегли тонкие тени – одним слово, бабочка с потрепанными крылышками, да и только.

– А, это вы… Девушка с правдивыми глазами, – протянула она хрипловатым, но приятным голосом. – Как здоровье вашего дедушки, генерал-координатора?

Водитель, и без того озадаченный, удивился так, что Вильме сделалось неловко.

– Нормально, – буркнула она в ответ.

– Странно, я слышала, он серьезно болен. Мне кажется, Кантер очень нуждается в поддержке семьи, но, как вы сами догадались, с этим у генерала приключилась серьезная проблема.

Вильма покраснела – она пыталась, но не могла справиться с собой. Горели щеки, пылали мочки ушей.

Водитель, напротив, слушал очень внимательно и флегматично, но ничего не понял. Женщина пересела поближе, прихватив с собою недопитую кружку.

– Мне так удобнее разговаривать, – пояснила она. – Вы знаете, у вас действительно не лживые глаза, потому что ложь – чисто человеческое состояние, а механизмы способны только умалчивать или добросовестно заблуждаться.

Внучка Кантера пропустила укол. Беловолосый водитель криво ухмыльнулся, должно быть, взвесил все и решил не встревать в женскую ссору.

Эламитка задумчиво затянулась, сложила в колечко рот, окрашенный перламутром, и выпустила в пространство струю дыма.