Обречённая на жизнь. Мистический триллер

Все трое медленно друг за другом шли по длинному коридору. Пахло сыростью и плесенью. Вдоль коридора были расположены двери, по всей видимости это были спальни. Деревянные стены из потемневших бревен, без какого- либо намека на обои, такой же темный и немного сырой пол. Все это убранство наводило на Еву безмерную тоску и отвращение. Но все же это лучше, чем ночевать в лесу. Стараясь не прикасаться к стенам, Ева обреченно плелась по узкому, мрачному коридору вслед за впереди идущей Ангелиной.

– Это ваша комната, – мужчина толкнул дверь и посторонился, пропуская девушек внутрь комнаты.

– Еще раз, большое спасибо, – поблагодарила Ангелина, взглянув на него своими чистыми, голубыми глазами.

– София принесет вам ужин, – крякнув, ответил мужчина и растворился в темноте коридора.

Комната была вполне сносной. Две кровати вдоль стен, маленький стол возле окна и небольшой очень старый платяной шкаф. На столе стояла закопченная керосиновая лампа, которая совсем не справлялась с освещением даже такой маленькой комнаты, поэтому тут царил полумрак. В комнате почти не пахло плесенью. Зато пахло пылью и какой-то травой. Ева сбросила рюкзак с плеча и навзничь упала на кровать. Голова была тяжелая, мысли ворочались с трудом. Девушка поморщилась:

– Как тут плохо пахнет, да и дом какой-то старый, того и гляди, что вот-вот развалится.

– А, по-моему, все же лучше, чем ночевать в лесу, – Ангелина села на кровать напротив и стала заботливо поправлять складки своего платья.

Повисла пауза. Ангелина склонила голову на бок и с любопытством стала разглядывать Еву. Ее лицо излучало спокойствие и уверенность. Еву это немного задевало. Как можно оставаться настолько спокойной после всего того, что с ними произошло, и по всей вероятности, еще будет происходить. Ева нервно заерзала в кровати, потом выразительно покосилась на тихо сидевшую Ангелину.

– Скажи мне, пожалуйста, – немного с вызовом начала Ева, – как долго продлится наше путешествие?

– Все зависит от тебя.

– Правда? Тогда что мне сделать, чтобы оно закончилось уже сегодня?

– Смотря, какой исход ты хочешь увидеть, – немного помедлив, ответила Ангелина.

– Хотелось бы хеппи-энд конечно.

– К такому концу ты еще не готова, – легкая улыбка сбежала с лица Ангелины, и она нахмурилась.

– Это не честно, – Ева начинала пробивать нервная дрожь, слезы не заставили себя ждать.

– Что ты имеешь ввиду? – забеспокоилась Ангелина.

– Да так, ничего, обычная история,

– Ева всхлипнула и смахнула слезы, – я только не знаю что происходит. И не понимаю, почему это все происходит именно со мной. А так все абсолютно хо – ро – шо, – по слогам прокричала она последнее слово.

– Ты должна дойти до всего сама, я не могу тебе помочь. Могу только вести тебя и защищать, насколько хватит моих сил.

От этих слов Ева опять разрыдалась. Ангелина сидела на своей кровати и ждала, пока девушка выплачет свое горе. Через какое-то время последовала еще одна нервная пауза.

– Прости. Нервы уже ни к черту, – пробормотала Ева, немного успокоившись.

– Скоро принесут нам ужин, и станет немного веселее, – ободряюще улыбнулась Ангелина, сверкнув всеми своими идеальными зубами.

Ева не обратила на ее слова никакого внимания, и, повернувшись к девушке, взглянула ей в глаза:

– Скажи мне, кто ты? Откуда взялась и почему мне помогаешь? – одним махом выпалила она.

Ангелина закатила глаза:

– Хорошо, я скажу тебе кто я.

– Так, – Ева быстро села на край кровати.

– Я Ангелина.

У Евы задрожали ноздри. Ангелина, заметив это, лукаво заулыбалась. Казалось, ей нравится выводить из себя бедную девушку.

– Я при первой встрече говорила, что можешь называть меня Ангел. Я и есть Ангел. Твой Ангел-хранитель.

Ева сделала два глубоких вздоха. А затем мученически улыбнулась:

– Зануда, вот ты кто.

Ангелина заливисто расхохоталась, откидывая назад свою прекрасную белокурую головку:

– Мир принадлежит терпеливым, так говорила моя бабушка, – сказала она, улыбаясь своей обезоруживающей улыбкой.

В дверь тихо постучали.

– Войдите, – тут же крикнула Ангелина.

Дверь медленно со скрипом распахнулась, и на пороге с подносом в руках появилась маленькая сухая старушка, одетая в простенькое старое шерстяное платье темно-коричневого цвета с когда-то белым, а ныне посеревшим от времени воротничком.

– Я принесла вам ужин, – ее голос был настолько тихий, что Ева еле расслышала, что она сказала.

Ангелина быстро спрыгнула с кровати и, подбежав к старушке, взяла у нее с рук большой деревянный поднос:

– Спасибо Вам огромное. Ужин сейчас как нельзя кстати, мы совсем выбились из сил.

Морщинистое лицо женщины затаило немую тревогу. Глаза, окутанные сетью глубоких морщин, казалось, не знали покоя, зрачки бегали так, как будто пытались поймать в комнате солнечный зайчик.

– Вы должны были уйти, когда у вас еще была такая возможность! – быстро зашептала она, тряся своей маленькой головкой, туго перетянутой серым ситцевым платком.

Еву как будто ударило током от услышанного. Ангелина, в свою очередь, быстро поставила поднос на стол и подбежала к старушке, загораживая ее спиной от Евы:

– Мы не могли уйти, – зашептала она так, чтобы не слышала девушка, – я сделала все, что было в моих силах.

Старушка схватила Ангелину за руки своими цепкими узловатыми пальцами и что-то начала быстро ей шептать. Ева чуть было не упала с кровати, наклоняясь вперед, пытаясь расслышать, о чем они говорят. Но как бы не вытягивала она свою шею, не старалась уловить хотя бы пару фраз, она так ничего и не смогла разобрать в их беспорядочном шепоте. Однако последняя фраза Ангелины все-таки долетела до ее слуха.

– У нее есть шанс. Все будет хорошо. Уходите, – Ангелина практически силой выставила старушку за дверь.

– Наверное, мне не стоит сейчас ничего спрашивать? – блестя лихорадочным блеском глаз, нерешительно спросила Ева, когда они остались одни в комнате.

– Не стоит, – как всегда спокойно согласилась Ангелина, – пойдем лучше поужинаем.

Девушки сели за небольшой деревянный стол, на котором стоял поднос с едой. Ужин состоял из вареного картофеля, нескольких соленых огурцов и какой-то розовой жидкости, налитой в стеклянный графин.

– Не густо, – недовольно заявила Ева.