Книга III. Дар светоходца. Враг Третьей Ступени

Иногда в таком местечке можно было заметить даже Карну. Она сворачивалась клубочком, совсем по-детски складывала руки и ноги и замирала спящей нэцкэ в столбе холодно-багрового света. Она могла не покидать своего тихого островка всё парное занятие. В такие моменты Карфаген удивительным образом забывал о ней, а девушки, мечтающие о люминотерапии, проходили мимо с невидящим взглядом.

Кай выискивал глазами Деников, мечтая взять у Дениса его доклад по Техникам моментального временного проектирования. После лиходедовского представления с Лиссабонским возмездием предмет стал Каю ещё более интересен. Это ведь, хоть никто на этом ясного акцента не сделал, давало возможность возвращаться во времени. А у Кая были вопросы, на которые никто не хотел отвечать.

– Острога, прости… Планы поменялись, – Деники с сожалением развели руками, с перерыва они с Даной отпросились до конца дня. Причина была уважительная – их подруга Дарка Олефир попала в больницу, а посетителей к ней пускали только в дневное время. На выходные же Деники запланировали пару опытов в продолжение лиходедовской темы и дописать экспериментально-практическую часть доклада, так что при всём желании расстаться с заветной тетрадкой не могли никак.

– Зато на вот, возьми, – Дана протянула Каю глянцевый журнал, – а то скоро от него ничего не останется, не успеешь посмотреть.

– Спрячь, ещё увидит кто… – Денис тихо рассмеялся.

Из своего чешского турне Деники привезли любопытную вещь, туристический путеводитель. Журнал был красочным и тяжёлым, он долго ходил по рукам студентов, вызывая ахи и вздохи восхищения, и теперь в волшебную Прагу мечтал попасть каждый фотоник.

– Спасибо, значит, дошёл ход…

– Кстати, у Ангелины по Проектированию получилось отличное эссе, попроси почитать, есть что обсудить.

Кай с сомнением поискал глазами Ангелину, она пробиралась по проходу к своему обычному месту. Он и не думал, что Гелевейка в этом предмете что-то соображает, но Деники бы не обманули.

– Точно тебе говорю. Иди к ней. Получишь удовольствие… – Денис многозначительно подмигнул.

Кай покраснел и спрятал журнал под свитер и всё же решился попросить конспект по Проектированию.

– Острожский, ты с дуба упал? Ты же лучший за что ни возьмись. Чем же мой конспект может тебя удивить? Не дам, конечно.

Кай опешил, но быстро нашёлся с ответом:

– Не зарекайся, женщины склонны к жалости, – он даже не пытался скрыть улыбку.

Ангелина дёрнула шнуровку сумки и зло уставилась на него, изучая лицо.

Кай добавил серьёзности взгляду.

– Потому что ты добрая, умная, красивая и ещё раз добрая… И без ума от меня, – смеясь добавил Кай.

Ангелина фыркнула.

– Ты хотел сказать наоборот? Поэтому просишь конспект.

Кай снова разулыбался. Сердитая она была такая забавная.

– Ну, конечно! Всё равно же дашь.

Кай полусидел на краю парты. Гелевейка тряхнула волосами, бросила последний косой взгляд в его сторону и пошла к подружке.

Кай проводил её взглядом. Внезапно он вспомнил… Когда-то маленьким, в программе «В мире животных», Кай увидел детёныша гренландского тюленя, почти истреблённого людьми. Эти существа с космическими глянцевыми глазами, чёрными от века до века, вызывали острое чувство нежности и тревоги. Мордочка с заплаканными кукольными пуговками глаз с мольбой смотрела в дуло направленного на неё ружья, а потом белоснежное серебристое тельце скатывалось со льдины в чёрную воду. Их называли бельками. Несколько ночей Кай просыпался в слезах. Он просил Музу купить ему такого белька, чтобы никто не смог его убить.

И вот сейчас, увидев лицо Гелевейки, он вспомнил этот взгляд.

Вдруг его снесло ударом в плечо, и он, потеряв равновесие, повалился на скамью. Мимо пронёсся Марик Варивода со сцепленными зубами, такого лица Кай у него ещё не видел.

– Ээ-э, ты что?

– Прости, я нечаянно, – бросил Марик и растворился в полумраке подземелья.

– Чего это с ним? – проворчал дед, когда Кай, потирая ушибленную руку, вернулся к их столу.

– Эта шпилька его доконает, – с усмешкой сказал Кай. – Доведёт его до какой-нибудь глупости, вот что она сделает.

– А мне казалось, к нашему Марьянчику она особенно расположена, – тихо произнесла Муза.

– Кто? Геля? – дед исподлобья наблюдал за Ангелиной. – Ей нужен человек другого сорта, из которого можно выбить искру, вот кто ей нужен. И детские ухаживания давно не для неё.

– Ну вам откуда знать, Егор Георгиевич? – прошептала Муза. Сердитые нотки в голосе звучали достаточно внятно.

– Такие как она не оставляют в душе синяков, – сказал Кай.

Все уставились на него. Муза патетично закатила глаза. Он смутился. Он не мог объяснить, почему он так сказал и где он это услышал. Но это было о ней.

Карна неожиданно спросила:

– А какие тогда оставляют?

Кай покраснел.

– Вот оно, ваше воспитание! Всё шуточки, – дед примирительно усмехнулся. Муза распереживалась ещё больше. – Но он-то по ней сохнет!

– Марик втюрился бы в кого угодно, он же совсем ребёнок, – сказал дед, закладывая руки за голову.

– Но Марик никогда об этом не говорил.

– То, о чём люди не говорят, и сводит их с ума. А Ангелина во что-то такое всё же с ним играет. Надо бы за ним присматривать.

– Тебе? – усмехнулся Кай.

– Ну да. Разве ж кому поручишь… Всё на мне, – комично вздохнул дед, смахивая со лба несуществующий пот.

Чудные сегодня все какие-то… Что за день сегодня, всё наперекосяк.

Кай махнул рукой и, как только фотоники расселись, наступив на горло собственной тяге к наукам, развернул пражский путеводитель.

Возле картинок текст дублировался на чешском и на русском языках. Кай листал его, вчитываясь в непонятные строки на латинице, откладывал в сторону, когда Карфаген поворачивался к аудитории, потом снова открывал на большом четырёхстраничном развороте. Эта картинка была подписана как «Староместский Орлой», на ней в звёздах и зодиакальных кругах блестел в лучах солнца совершенно фантастический образец астрономического искусства. Орлой… Значит, их часы так называются…

Кай с головой ушёл в изучение глянцевых страниц.

Одна мысль не давала ему покоя. И ещё с год назад он откинул бы её, списав на совпадение. Сейчас он не был готов отнести свои выводы к сказительству девяносто девятого уровня наглости. Именно эти часы были нарисованы на огромном панно в коридоре часовой мастерской мастера Йозефа. Кай не сразу вспомнил тогда, где видел их прежде. Но там были именно эти часы с древней ратуши.

На первый взгляд, ничего нового в этом не было – всё ж это часовая мастерская… Но легенда, напечатанная на обороте, добавила ещё одну загадку в его немалый список.

«В те мрачные века Прага переживала тяжёлые времена – неурожаи, болезни, войны, стихийные бедствия. Отцы города, надумав успокоить народные волнения, решили увековечить красоту главной площади Пражского Града, с тем и бросились на поиски мастера, чтобы заказать ему астрономические часы, которые переживут века, опережая другие как в красоте и изяществе, так и в инженерной мысли. Такой мастер вскоре отыскался – мастер Йозеф Микулаш из Кадани создал этот Орлой, и всякий, кто видел, как под музыку и бой часов выходили фигурки человеческих грехов, уже не мог забыть увиденного.