Книга III. Дар светоходца. Враг Третьей Ступени

Голос Магистра прозвучал сухо и резко.

Кай замер. Вокруг установилась тишина.

– Что вы такое…

– Если не можешь что-то объяснить, то хотя бы спрячь необъяснимое.

– Э-ии… Это вы о чём? – Кай всё ещё не понимал, к чему тот клонит.

– Это я о царапинах на твоём лице. Неужели Весёлая не научила вас таким простым вещам? Мамки, няньки хоть чему-то должны были научить. Или ваши воспитатели вам в детстве не объясняли про чувство самосохранения?

Кай не ответил.

«Мамки… няньки… какого, вообще..?» Но простота этого решения неприятно резанула. Чёрт… Почему он не догадался сам? Всё бы было иначе. Дичь полная. Всё могло обратиться смешной байкой.

– Хватит, – внезапно загремел голос деда. Кай обернулся и вздрогнул. Дед выглядел на свои настоящие шестьдесят пять.

Он ещё никогда не видел, чтобы дед Егор смотрел на кого-то настолько холодным взглядом.

– Дед, оставь.

– Не лезь, Кай. Чудище обло, озорно, огромно, с тризевной и Лаей.

– Егор Георгиевич… – Муза попыталась оттеснить деда, выставив руки между ним и Магистром.

– Прекратите травлю. Его воспитание не ваша забота. И ещё кое-что, синьор Савонарола.

– Валяйте.

– Вы ведь Посвящённый, так?

– Дальше.

Дед пожал плечами.

– Вы враг моего внука. С первого дня. Из уважения к Магистру Медвяне я не набью вам морду на месте, но дальше так продолжаться не может. Если вы не прекратите, то точку поставить в этом придётся мне.

Правая щека Савонаролы дёрнулась, и злобная личина проступила вдруг так отчётливо, что весь класс на мгновение задержал дыхание.

– Вы не плохи в учёбе, Острожский Е.. Вас чем-то отличил Велес. Но вы никто.

– Я был никем! – сердито бросил дед Егор. – Родился никем, рос никем, старел никем и должен был умереть никем. Но у меня обнаружился дар – мой внук. И я не останусь в стороне.

Только сейчас Кай заметил, что в руке у Магистра его серебристое зеркальце. Савонарола ещё с минуту помолчал, затем крутанув его на пальце, выпустил из рук, и оно закачалось на цепочке. Он надвинул глубже свой капюшон, развернулся и быстро ушёл.

* * *

Хорунжий, который при этой сцене не присутствовал, заявившись на следующее утро, воспринял рассказ о ней весьма равнодушно.

– Напомните-ка, когда Савонарола был справедливым? Выкиньте из головы, этих выходных мы зря не потеряем, нам пора делом заниматься.

Он выложил на стол кулёк с курицей и бумажный пакет с покупками.

Муза всплеснула руками.

– Ну, Русик… Опять? А как же эссе по Метафизике?

– Ей Богу, Муза, шёл на Бесарабку, за курицей и кинзой. Очень была нужна кинза. Очень. Ума не приложу, как оказался в Гастрономчике… – Хорунжий дурашливо развёл руками, скашивая глаза к выглянувшему из пакета бутылочному горлышку. – И вообще, есть планчик, – он многозначительно вскинул бровь и рассказал, что ему удалось разведать от старейшин диггерского отряда.

Пока Хорунжий возился с курицей, а дед Егор с Каем с бутылкой, друзья успели узнать, что «старожилы» диггерского отряда утверждали, будто под горой Щекавицей спрятано много пещер, которые где-то примыкают к подземельям древнего крепостного форта. Кто-то когда-то якобы держал в руках архивные чертежи и карты. Кто и когда – история умалчивала, но попасть туда мечтал каждый диггер, потому что таких запутанных лабиринтов ещё поискать.

Знали точно, что на изломе 18-19 веков на Щекавице возвели Церковь Всех Святых с колокольней, которых ныне и следа не осталось, а в конце 19 века, после огромного ливня неподалёку от Серафимо-Алексиевской часовни, что стояла у входа на кладбище, рухнули деревянные перекрытия, таившиеся под землёй и открыли лаз ни много ни мало в сто семьдесят два метра глубиной.

Говорили, через образовавшийся земляной провал местный археолог высмотрел сводчатую кирпичную кладку, по его оценкам века десятого. Вызвали кого следует во главе с генерал-полицеймейстером, но искателям тогда преградил дорогу валун, замуровывающий проём. По кругу того недоброго камня были выдолблены и напитаны охрой неровные угловатые знаки, сплошной вязью без пробелов. Служивые не стали рисковать, сразу поняли, что проклятие охранное, и бросили этот проход.

По городу поползли слухи: мол, под Щекавицей живёт подземная птица, которая ест людей, это слегка отпугнуло народец. Но лет через тридцать искатели снова подобрались к Щекавице и наткнулись на незнакомую пещеру с несколькими – высотой полтора метра – ходами-ответвлениями. Там через небольшое деревянное оконце увидели кое-что живое, отчего волосы у очевидцев встали дыбом. А потом тайник обрушился, и кто-то даже нашёл там свою смерть. Правда, что именно увидели – Хорунжему узнать не удалось. Никто не мог сказать, не знал никто.

«Планчик» Руслана был прост – ему, Каю, стоит и самому сходить к горе, сориентироваться на местности.

Кай подумал, что это звучало весьма многообещающе, если взглянуть на информацию под нужным углом. Древнюю раку с Иоанновой Синтагмой вполне могли спрятать в пещере под горой, как сказала Княгиня Ольга. Могли и заклятия наложить по типу той ловушки, в которую попали дед Егор с Русланом на Жуковом Острове.

Огорчало лишь то, что неделю назад Хорунжий с Карной уже обследовали её. Нашли много обнадёживающего – и забетонированные лазы, и зарешеченные отдушины, и даже заваленные тоннели вглубь горы. Немало наследили и шальные любители мистики и фэнтези в творческих имитациях сцен из книг и фильмов. Руслан, выискивая самые старые трещины и завалы, проходил квадрат за квадратом склона, занося пометки на большую карту. В общем, никаких особых успехов вылазка не принесла. После экспедиции Карна тихонько сообщила Каю, что незаметно прошла все доступные места в ином облике. И ничего, ни намёка на что-то настоящее. Но другого плана всё равно не было.

Было решено втроём с дедом Егором и Русланом хорошенько прочесать гору, склон за склоном, тропинку за тропинкой.

* * *

Решили не откладывать и пойти на гору тем же вечером. Оставалось только ждать Веремию.

Обычно на горе было полно туристов и местных жителей, кто-то любовался панорамами, кто-то с компанией жарил шашлыки, кто-то собирал травы. Склоны Щекавицы с разных сторон вели себя по-разному – где круто обрывались, где вились сложными отрогами. Низина была местами застроена, но склоны были почти не тронуты, лишь местами выглядывали сползающие участки кладбища с покосившимися крестами.

При взгляде снизу хорошо просматривался гладкий безлесный пятачок на вершине. Дед рассказывал, что в каком-то году эту площадку отдали под распашку, и сделал это никто иной как их предок, князь Константин Острожский. Рассказывая это, дед выглядел как настоящий родственник. Решено было прийти затемно, чтобы никого не встретить. Так и сделали.

Вершина горы была плоской, и ветры полосовали пространство, неся беспокойство и ощущение чужой силы. Кай почувствовал волнение, какой-то зов. На склонах в зарослях тоже можно было встретить остатки кладбища, но беспокойство шло не оттуда. Все сильные чувства в этом месте выцвели, выщербились, затянулись нежной зеленью. Задремали в столетнем покое и больше никого не страшили. Отболело.

Сила горы, отчего-то манящая сюда ведьм, шла из центра, там, где на лысом вытоптанном пятачке в необычном порядке белели три глыбы, не то бетонные, не то из камня – фигуры шара, пирамиды и куба. Кая потянуло рассмотреть этот местный Стоунхендж. Он поддался зову и шагнул в центр группы.

Над головой тугой спиралью скручивалось небо, полное тёмных тайн, от мистичности и иррациональности происходящего кружило в голове. Кай ощущал себя будто посередине проезжей части или в центре взбесившейся радиостанции. Или и там, и там. Пространство вокруг заполнил рёв, будто ветры со всех четырёх сторон понесли к нему вдруг пробудившиеся звуки землян. Звуки кружились вместе с небом, вместе к тремя каменными фигурами. Внезапно он понял, что стоит, запрокинув голову и раскинув руки – именно так требовало это место, никак иначе. За его спиной что-то прерывисто сопело. Кто-то стоял очень близко, и голова его была высоко над головой Кая. Он это чувствовал, боясь открыть глаза. На него спустился какой-то галактический страх, ноги прилипли к земле.

Дед с Русланом, казалось, ничего такого не замечали и на Кая внимания не обращали, прошивая фонариками лучистые закоулки ночи. Что-то внутри выталкивало его из этого плена, подсказывало бежать, затеряться вместе с друзьями в полуразрушенных кварталах кладбища. Зажав ладонями уши, он сломя голову бросился в лесок, нашёл тропку и там чуть не заорал от неожиданности. Звуки затихли. Теперь же Кай рассматривал неожиданное препятствие. В гуще кладбищенской зелени посреди дорожки стояла высокая человеческая фигура в длинной накидке с капюшоном.

Подавив леденящий ужас, Кай присмотрелся. Лицо показалось ему смутно знакомым, это был парень, не намного моложе самого Кая. Дед Егор с Хорунжим кинулись на крик. Юноша, разглядывая бегущих людей с фонариками, настороженно молчал, не двигаясь с места. За его спиной раздался шум, зашелестели кусты. Потом что-то бухнуло, фыркнуло, снова зашелестело листвой, и наконец, ойкнув, выскочило на лужайку. Шесть таких же худых вытянутых фигур в капюшонах и плащах до земли смотрели на них испуганным взглядом. В руках у них были зажжённые свечи.

– О, сколько вас тут… – тонко ахнул кто-то с горбом на спине и отступил за спины приятелей.

Кай окончательно пришёл в себя.

– Что это вы тут по темноте бродите? – поинтересовался дед Егор, сощурившись.