Начало от безумного отца

– Он думает, что мы не смотрели в комнатах, – произнес он, словно беседуя с фотографиями. – Хорошо тут у вас.

Как только Антон Юрьевич вышел во двор, его сразу облепили комары, он шлепнул себя по руке, потом по шее. Послышалось:

– Как можно потерять покойника?

Врач обратил внимание на сидевшую на лавочке медсестру со скорой помощи, разговаривающую по сотовому телефону.

– У меня впервые такое в практике, – кому-то сказала она, прикоснулась рукой к негустым коротким волосам. – Они же сами покойницу на носилки уложили. Мы-то с Венькой…

Услышав шаги, женщина оглянулась, срочно попрощалась с собеседником и убрала телефон в карман халата.

– Пойду за здание посмотрю, – уведомил ее Антон Юрьевич.

Проходя мимо скамейки, подобрал свежий окурок, закинул его в коробку для мусора. Женщина, находясь в замешательстве, громко спросила:

– Коллега, вы серьезно? Думаете, мертвые бегают?

– В нашей жизни все может быть. Смотрите, как бы вас не украли.

– Да, конечно.

Смешными слова врача ей не показались. Зато Антон Юрьевич улыбнулся ей, затем быстрым шагом, снуя взглядом по углам и кустам, обошел здание. Тела Раисы он не нашел, что было для него логичным. В это время Степан и Оксана Ивановна заглянули в ближайшую комнату, откуда слышался шум и брань стариков. «Так всегда, – говорили они. – Мы и здесь никому ненужные. Помрешь, и то покоя не будет». Весь дом уже знал о пропаже тела старушки.

Антон Юрьевич вернулся к центральному входу, медсестры на лавке уже не было, она сидела в машине и вновь разговаривала по телефону. Врач, зайдя в дом, обнаружил в коридоре целое собрание жильцов. На повестке дня были темы о загробной жизни и чертовых проделках. Он обтер подошву о мокрую тряпку, брошенную у входа. Рядом неожиданно появилась сестра-хозяйка Варвара Михайловна. Откуда она вышла, мужчина так и не понял. Она, молча, таинственно заглянув ему в глаза, прикоснулась к руке Антона Юрьевича и, шаркая ногами, пошла по коридору.

Мужчина испытал странное чувство, но послушно зашагал за ней, оборачиваясь на стариков. Они провожали его взглядом. Варвара Михайловна завернула в ванную комнату, толкнув ладонью дверь, оттуда Антон Юрьевич услышал громкий шепот. Когда старушка включила свет, врач обомлел. Обходя ее, он вышел вперед и не поверил своим глазам. Катерина сидела на стуле рядом с ванной, где лежала мертвая Раиса, прикрытая простыней чуть выше горла.

Раиса в доме престарелых жила с первых дней его основания, совсем не вставала с постели, исхудала, поэтому поднять ее мог бы даже подросток, а уж Катерина тем более. Тем не менее, эта ситуация произвела на Антона Юрьевича большое впечатление. «Вот откуда у этой женщины такие желания? Притащила же бабку в ванную, да еще и мертвую? Зачем?» – прямо сейчас задавался вопросами врач.

– Всем нам трудно принять смерть близких людей. Ведь за ними следуем мы, – необычным тоном, как произносят в церкви, сказала Варвара Михайловна с теплотой во взгляде.

Погладила по голове Катерину, вздохнула.

– Да уж. Что вы тут делаете? – шепотом спросил врач Катерину, наклонившись к ней.

В дверях появилась пара встревоженных старушек со второго этажа. Варвара Михайловна попросила их подняться в свои комнаты, уверяя, что все в порядке. Катерина повернулась к врачу лицом. Мужчине показалось, что она больше похожа на угрюмого старика, так как старушечьей мягкости в ней сейчас точно не было. Прибавились морщины, черные колкие глаза вызывали жуткое ощущение, как мертвая вода в заброшенных водоемах. Иногда страшно увидеть перед собой безумные глаза, мутные, но сверлящие тебя в самое нутро. Антон Юрьевич испытал неприятные чувства, выпрямился.

– Чего ты ее бросил? Она мерзнет, от дверей дует. Нельзя вот так оставить ее, накрыть половиком, вы бы хоть в клеть ее положили, – произнесла Катерина, грозя пальцем врачу.

– В клеть? Мертвые не мерзнут, да и на дворе июнь, Катерина Кон…

– Июнь, август. В августе-то чего было? Нет, это в июне случилось?

Антон Юрьевич огляделся, половика нигде не было. «Что такое клеть?» – подумал он, но не переспросил.

– Люди умирают в разные месяцы, – почему-то произнес врач, видимо, не ожидая этой фразы сам от себя, немного смутился.

Он не знал, как поддержать человека, когда у того кто-то умер. Не придал значения и тому, что здесь люди тоже привязываются друг к другу. Тем более не подумал, что будет переживать Катерина. «Она и не переживала, позаботилась о теле только», – решил он. Но с этого дня он не видел в Катерине просто классическую психиатрическую пациентку.

– Ладно, Варвара Михайловна, я сейчас позову людей, побудьте тут.

Старушка мотнула головой. Вскоре под плоские шутки водителя тело Раисы увезли. Оксану Ивановну отпустили домой. Катерине дали снотворное, удвоили дозу успокоительного лекарства. Уже у себя в кабинете, сидя на диване, Антон Юрьевич, наклонившись, пальцем потер носок ботинка, затем поднял глаза и увидел перед собой вошедшего Степана. Тот закрыл дверь, только достал фляжку, как вновь послышался стук.

– Рая вернулась, – произнес искаженным голосом Антон Юрьевич.

Степан сразу зажал себе рот ладонью, плечи его затряслись. Антон Юрьевич показал ему кулак, сдержанно посмеялся. За дверью кто-то продолжал копошиться, потом прогудел в замочную скважину:

– Эй, вы там? Живы?

Антон Юрьевич широким шагом подошел к дверям, распахнул ее, слегка кашлянул. На пороге появилась Анна Семеновна со шваброй в руках и ведром с водой.

– Уехала скорая. Вы долго еще тут секретничать будете? Мне мыть надо, да домой ехать, – спросила она, оглядев мужчин.

– А, это вы, Анна Семеновна? Та самая, что сильно занятая? Кто иногда забывает вынести судно, и, как оказалось, проверить лежачих мертвых старушек?

Антон Юрьевич широко улыбнулся. Растерянным взглядом уборщица пыталась смотреть сразу на обоих мужчин. Продолжать разговор не стали. Врач засуетился, открыл шкаф, аккуратно повесил халат на плечики, натянул кепку.

– Степан, ну пошли, время – деньги, как говорил мой друг, что работал в шиномонтажке. Завтра с утра много дел. Опять.

Пока Степан собирал инструменты, закрывая на ключ свою каморку, Антон Юрьевич, спускаясь с крыльца, поднял взгляд на небо, где уже начали появляться мелкие звезды. В поселке еще шумели, трещал мотоцикл, пахло костром и пожаренным мясом.

– Только здесь такое ясное небо, – сказал он вышедшему Степану, – больше нигде я не видел таких ярких звезд.

Степан остановился рядом, подняв голову, запел: «Богородице Дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с тобою…»

Антон Юрьевич покосился на него, затем снова устремил свой взгляд в небо. Степан прервал пение, произнес:

– Ненормальная она, Катерина эта. Лечить ее надо до конца дней.

Антон Юрьевич не взглянул на мужчину, но ответил:

– Умельцы мы выставлять диагнозы. Конечно, Катерину все считают ненормальной, но я уверен, что не стоит выносить вердикт болезни одному, не проверив остальных.

– Вот ты даешь! По сравнению с ней все мы нормальные.

Степан ни секунды не обдумывал слова врача. Его сейчас интересовало другое.

– Так чего я еще зашел, Антон Юрьевич? Не только про умершую Раю рассказать. У меня горит, понимаешь? Антон, а? Мне позарез деньги нужны. Я уже у всех спросил, ни у кого нету.

– Не сомневаюсь. Давно горит?

– Да, несколько дней уже.

– Значит, расслабься, все сгорело.

Степан остался в недоумении. Антон Юрьевич ухмыльнулся, подмигнув ему, сунул руку в карман брюк в поисках мелочи.

– Много?