Начало от безумного отца

Катерина обернулась, услышав гнусавый голос, затем вернулась взглядом к старушкам, которые продолжали свое занятие, переговариваясь между собой. Похоже, к ней они не обращались. Больше в коридоре никого не было.

– Плохая голова. Больная ты.

Снова услышала женщина странный голос.

– Ну и что? – спросила она.

– Уходи. Уходи!

– Чего я пойду? – спросила Катерина, уже не пытаясь понять, кто с ней говорит. – Я тут останусь.

Она даже слегка рассердилась. В это время попугай затрещал, словно сверчок. Прошло еще минут пятнадцать, женщина снова услышала:

– Хорошая птичка. Кеша – птичка для кота.

Катерина подозрительно заглянула за диван, затем обернулась на старушек, выкрикнула:

– Хорошая птичка? Эй, где ваш кот? Нельзя сюда кота!

Старушки продолжали говорить между собой, не обращая внимания на ее окрик. Здесь все уже привыкли к тому, чтобы не обращать на Катерину внимание. Так настраивал людей персонал. Из клетки послышался ритмичный стук. Попугай застучал в зеркальце.

– Мальчик, мальчик.

Катерина посмотрела на него. Вытянув шею, птица вспорхнула, зацепившись когтями за верхние прутья клетки. Мимо нее снова проходила Варвара Михайловна.

– Кеша тебя кадрит? – спросила она. – Ох, озорник.

Тут же из кухни вышла Тамара, махнула рукой Варваре Михайловне. Как в школе, зазвенел звонок на обед. Шаркая ногами, ходячие старики друг за другом проходили в столовую, заскрипели ножки стульев об пол, застучали об тарелки ложки. Ближе к дверям, за столом для четырех человек, уже сидела Катерина.

* * *

После обеда на работе появился Антон Юрьевич. Сегодня утром нужно было подать списки директору, который, даже сидя дома, оставался главным. Антон Юрьевич ездил к нему домой, отдать долг подчиненного. Прибыв на работу, мужчина в своем кабинете выпил чаю с вареньем из черной смородины, накинул на себя медицинский халат, посмотрел в окно, вытащил из ящика стола журнал и шариковую ручку, направился по коридору на обход местных жильцов, которые были тайно отданы директором под его опеку, как врачу-психиатру. Антон Юрьевич, находясь в отличном настроении, слегка шевелил губами, напевая: «Темный мрачный коридор. Я на цыпочках, как вор. Пробираюсь, чуть дыша. Чтобы не спугнуть. Тех, кто спит уже давно. Тех, кому не все равно. В чью я комнату тайком желаю заглянуть, чтобы увидеть…»

Слегка пританцовывая, завернул в комнату, где жила Катерина. Для него она была идеальной пациенткой. Он писал о ней в своих записях как об очень странном человеке, полном загадок. Несмотря на то, что он видел старческое слабоумие Катерины, он чувствовал, что за этим есть еще что-то. Вот это «что-то» его интересовало, поэтому в период обострения болезни ее не увезли в психиатрическое отделение.

Катерина, сидя у себя на кровати, проследила взглядом, как врач в белом халате, с редкой русой бородкой и маленькими глазами в очках, вошел в комнату. На ее взгляд, его непомерная голова совсем не подходила телу. Ей показалось, как будто он еле ее удерживал. Антон Юрьевич брезгливо повел носом, широким шагом прошел мимо пары кроватей с парализованными старушками. За ним зашла ярко накрашенная женщина пятидесяти лет, чуть выше ростом, чем врач, лицо у нее было немного вытянуто вперед. Она оглядела комнату, тоже сморщилась. «Они оба, по всей видимости, кого-то ищут», – подумала Катерина, на всякий случай пробежавшись глазами по комнате.

– Не спится? – негромко спросил ее ободряющим голосом Антон Юрьевич, поправив очки на остром носу. – Уже обед прошел, а вы не умывались еще, не причесывались? Кат…

– Ты Витька иль кто? – перебила его Катерина.

Мужчина ловко взялся за спинку стула, сел напротив нее, ответил:

– Ну, давайте снова знакомиться: я врач Антон Юрьевич Скабеев. А это моя помощница – медсестра Оксана Ивановна, мы вчера с вами общались, позавчера, ну и так далее.

Он растягивал слова, словно говорил с маленьким ребенком. Улыбнулся Оксане Ивановне. Голубоглазая, широкобровая, обычно веселая Оксана Ивановна на этот раз выглядела хмурой. Сегодня она спала беспокойно, на работу идти не хотелось. Она до самого обеда просидела в процедурном кабинете, закрывшись изнутри на ключ.

– Оксана Ивановна, подай мне полотенце. Где-то вымазал халат.

На халате мужчины действительно виднелось бардовое пятно от варенья, которое врач перед выходом из кабинета зачерпнул из банки. Обычно на любую просьбу медсестра сначала закатывала глаза, что Антон Юрьевич увидел и сейчас.

Оксана Ивановна не любила себя утруждать дополнительной работой, зато любила посиживать у себя в кабинете и первой после окончания работы выскакивать во двор ровно в шестнадцать часов. Она была разведена и воспитывала сына.

Антон Юрьевич потер карман халата полотенцем, кинул его на стол. Он быстрым движением открыл принесенный с собой журнал. Достал из кармана ручку, щелкнув, уронил ее на пол, поднял. Снова слегка улыбнулся медсестре, потом с серьезным видом посмотрел на Катерину.

– Злобный Корочун ты, а не врач. Я-то знаю, что ты тут делаешь. Чесночину тебе надо в нос! – выкрикнула Катерина.

Антон Юрьевич от неожиданности замер, потом выдохнул.

– Чесночину? Чего мы хотим видеть или воображаем, то и видим, – проговорил он, продолжая разглядывать пациентку.

– А чего голова такая большая? Ты из этих, что ли?

– То из этих, то из тех. Нет, Катерина Константиновна, я из наших. А голова уж, какая есть.

Оксана Ивановна молчала, только вскидывала к верху брови, глядя на женщину.

– У тебя хроническое воспаление почек, – продолжила Катерина.

– Вы соскучились, вижу. Очень поговорить хочется, – ответил Антон Юрьевич, словно перед ним действительно сидел ребенок.

Тут Оксана Ивановна негромко рассмеялась.

– К врачу ходил, на УЗИ? – продолжала спрашивать его Катерина.

– Спасибо за заботу. Да нет, вам показалось, все в порядке. Это я вчера… Спасибо за беспокойство. В конце концов, я же сам врач.

Он, спустив уголки рта вниз, сделал запись в журнале.

– Отец тоже любил, – снова произнесла Катерина, – спасибо говорить.

Антон Юрьевич снова что-то записал в журнал, поднял взгляд вверх, где в углу комнаты громко жужжала пара мух, запутавшись в паутине. Катерина вдруг хлопнула себя по груди, расправляя плечи, демонстративно мотнув волосами.

– Галочка, все для тебя, радость моя! Ты моя душа, ты мой соловей! – изобразив чью-то интонацию, выкрикнула она. – Тихо ты, рыба моя. Он начал мять ее, втолкнув в двери…

Сменив интонацию, Катерина наигранно захохотала, не сдерживаясь, от этого затряслись ее плечи и выпирающий живот. На соседних кроватях зашевелились соседки. Послышались вздохи.

Вмешалась Оксана Ивановна:

– Катерина, про тебя сегодня сказали, что ты в полном порядке. Спокойная, хорошая. Тебя врач так будоражит? Антон Юрьевич от чего ей надо укол сделать?

Мужчина хотел ответить, но не успел.

– Спасибо вам, нате выкусите, – выкрикнула Катерина, завернув кукиш перед лицом врача, показала его и медсестре.

От неожиданности Антон Юрьевич даже вздрогнул, уголки его рта наигранно снова поползли вниз, он старался удерживать смех, прикоснулся к подбородку, потер его, поправил очки. Оксана Ивановна, подойдя почти вплотную к Катерине, ловко подобрала ее волосы, затянув на затылке, заплела косичку.

– Ох, Катерина, чего возбужденная какая? – спросила она, косясь на врача. – Доктора пугаете? Ну, ясно.